Бесславный шестой крестовый поход

Что вообще известно о шестом крестовом походе? Не так уж и много. А начался он с почти пародийного выступления крестоносцев под предводительством Фридриха II Гогенштауфена.

Фридрих II, как и полагается христианнейшему государю, обещал папе Римскому непременно отправиться в Святую землю и освободить Гроб Господень от «неверных». Эти клятвы он давал ещё в 1215 году, но тянул резину, сколько мог: предприятие представлялось ему весьма разорительным и сомнительным. В 1221 году папа Римский Гонорий III пригрозил строптивому Гогенштауфену отлучением от Церкви, если тот будет медлить и впредь. Фридрих II подтвердил взятое на себя обязательство и обещал выступить в 1225 году. В Сицилии и Италии даже начали строить для него корабли.

Пятьдесят судов, предназначенных для плавания по морю и способных перевозить конное войско, – очень большие расходы. Фактически, для большинства крестоносцев именно переправа через Средиземное море являлась главным «камнем преткновения»: затея обходилась слишком дорого для баронов, а сицилийцы и венецианцы пользовались случаем и брали огромные деньги за специально оборудованные корабли.

Пока на верфях кипела работа, у Фридриха появились новые заботы: в южно-итальянских владениях Германской империи возникли осложнения, и Фридриху пришлось отложить поход ещё на два года – нашлись дела и поважнее, чем битвы с далёкими мусульманами, которые лично ему ничего дурного не сделали.

Папа Римский отсрочку разрешил, но потребовал уплатить сто тысяч унций золота Иерусалимскому патриарху на надобности Святой земли. Фридрих тут же выложил золото, затем вступил в брак с наследницей Иерусалимского трона Иолантой (Изабеллой) и заявил свои права на этот престол. Попутно он заключил союз с Египтом и счёл, что очень хорошо обставил свои дела в Святой земле.

Практическая хватка Фридриха не вызвала энтузиазма у папы, которому хотелось не мира в Иерусалиме, но полного изгнания оттуда всех «неверных», так что летом 1227 года Гогенштауфену всё-таки пришлось со своим войском, набранным главным образом в Германии, выступить в поход. Часть крестоносцев на кораблях отправилась в Сирию, а часть застряла в лагере около Бриндизи, в Италии, и вот тут началось: нехватка продовольствия и воды, сильная жара и плохие условия – всё это вызвало среди крестоносцев эпидемию. Заболел и сам Фридрих, так что поход поневоле пришлось отложить.

Новый папа, Григорий IX, утратил всякое терпение и отлучил Фридриха от Церкви как «злокозненного врага Христовой веры». Особенно его сердил союз Фридриха с Египтом, хотя с точки зрения политики (да и войны) этот союз был вполне разумен и оправдан. Фридрих, однако, отступаться теперь не желал, поскольку брак с Иолантой давал ему право претендовать на Иерусалимский престол, и отплыл летом 1228 года из Бриндизи в Сирию.

Ситуация, как видим, складывалась парадоксальная, если не сказать пародийная: отлучённый от Церкви «враг веры» отправляется в крестовый поход и собирается воссесть на трон в Святом граде…

Папа Римский… запретил этот крестовый поход! Тринадцать лет, с 1215 по 1228 годы, Рим требовал от Гогенштауфена выступить, а когда тот, наконец, взял оружие – воспротивился этому, насколько мог. Григория IX не обманывали «благочестивые побуждения» Фридриха: папа назвал императора «служителем Магомета» (за союз с Египтом) и «пиратом», который отправляется на Восток «для похищения королевства в Святой земле». Всё это полностью соответствовало действительности: Фридрих II видел в своём крестовом походе средство к созданию «универсальной», то есть практически – «всемирной» империи Гогенштауфенов.

В Германии у Фридриха не было почти никакой реальной власти. Центр тяжести своей европейской политики он сосредоточил на Сицилии и в Италии – а для этих территорий торговля с Востоком имела первостепенное значение. В общем, каким-либо благочестием от крестового похода Фридриха даже и не пахло.

Едва прибыв в Акру, Фридрих снова вступил в переговоры с египетским султаном и в феврале 1229 года заключил с ним договор сроком на 10 лет. Согласно этому договору, Иерусалим (кроме квартала, где находилась мечеть Омара), Назарет, Вифлеем, селения, расположенные по дорогам, ведущим к Иерусалиму, часть округа Сайды и Торон отходили к Фридриху, причём император получал право укреплять и перестраивать эти замки и крепости.

Впрочем, здесь остаются кое-какие сомнения: согласно другим историческим источникам, египетский султан предоставил Фридриху только Иерусалим, Вифлеем и Назарет – с правом свободного пребывания в них мусульман и без разрешения укреплять стены. «За давностию лет» почти невозможно понять, какая информация более соответствует истине, ясно только, что политика Гогенштауфена сводилась не к священной войне, а к переговорам и взаимным уступкам.

Фридрих гарантировал султану поддержку против всех его врагов, в том числе – сирийских франков, то есть князей Антиохии и Триполи, а также военно-рыцарских орденов. Сирийские крепости крестоносцев – Крак де Шевалье, Шатель Блан и Тортоза, – согласно обещанию Фридриха, лишались помощи. Естественно, ордена госпитальеров и тамплиеров, чьи крепости Фридрих фактически отдал в руки мусульман, и не подумали выполнять пункт о прекращении крестоносной войны. Их поддержали коллеги из духовных орденов: францисканцы и доминиканцы открыто проповедовали против «безбожного императора, вступившего в союз с неверными».

Спустя месяц Фридрих вошёл в Иерусалим. Поскольку Церковь отказалась короновать отлучённого от Церкви, германский император с успехом проделал это сам и возложил на себя корону. После этого папа Римский наложил интердикт, то есть отлучил от Церкви… Святой город. Во всех храмах Иерусалима было запрещено богослужение, пока там находится богохульный король.

Чтобы выкурить Фридриха из Святой земли, папа Григорий IX направил войска в южно-итальянские владения «освободителя Гроба Господня», после чего Фридриху пришлось срочно покинуть Палестину. Он разбил папскую армию, и папа в 1230 году наконец снял с императора отлучение.

Как только срок договора Фридриха с султаном истёк, франки предприняли новый поход в Палестину. Поход 1239 года под предводительством Тибо Шампанского начался в Лионе, где собрались крестоносные бароны. Напрасно папский легат требовал отменить этот поход. Бароны выдвигали свои доводы, как благочестивые, так и истинные: многие из них уже заняли денег и заложили имущество, а то и продали земли, чтобы собрать средства для похода. Они рассчитывали покрыть убытки за счёт добычи в Святой земле. Причём деньги были уже потрачены – закуплены провизия, оружие, военное имущество, лошади. Кое-какие средства были переправлены в Сирию через тамплиеров, «отцов банковской системы». В общем, легат не просто не встретил понимания – потребовались значительные усилия его охраны, иначе разъярённые бароны попросту его бы растерзали.

Император Фридрих прислал письмо, в котором выражал сожаления по поводу козней Римской курии и заодно предлагал свою помощь крестоносцам: на территориях, подконтрольных Гогенштауфену, их должны были ждать тёплый приём и военная поддержка.

Здесь исторические книги расходятся: одни считают, что Фридрих действительно предлагал реальную поддержку, которую рыцари Тибо Шампанского с благодарностью приняли; другие же настаивают на том, что благочестивые крестоносцы отвергли всякий союз с нечестивым императором и никакой помощи от него не принимали.

Кое-кто из крестоносцев, как это всегда бывало, застрял в Марселе по болезни или из-за безденежья, другие вернулись домой, но большинство всё-таки вышло в море. Корабли попали в шторм, когда уже были видны берега Сирии. После бури одни пристали к берегам Кипра, другие – к Сицилии и Сардинии. Там они вынуждены были остаться на зиму и ждать попутного ветра. Лишь некоторые добрались до Святой земли, и в их числе Тибо Шампанский, который прибыл в Акру 1 сентября 1239 года и разбил там свой лагерь.

Насколько велико было воинство графа Тибо Шампанского? Достопочтенный немецкий автор Рейнольд Рёрихт, «скорее антиквар, нежели историк», который, тем не менее, «заложил фундамент всех исследований по истории крестовых походов», – добросовестный профессор, живший во второй половине XIX века, – называет число в 1500 человек. В любом случае, баронов с Тибо Шампанским прибыло достаточно много, и среди них были весьма именитые: герцог Гуго IV Бургундский, граф Анри II Бар ле Дюк, граф Амори де Монфор, граф Пьер Бретонский, Матье де Монморанси…

После долгих споров крестоносцы выработали план действий: сначала укрепить разрушенный Саладином в 1192 году Аскалон, а затем осадить Дамаск.

Об этом плане султан Дамаска почти сразу узнал через своих шпионов и начал запасать продовольствие, чтобы пережить осаду. С другой стороны, у Пьера Бретонского также нашлись «свои люди» во вражеском стане, и через них он вызнал, где и когда пройдёт богатый караван, предназначавшийся для Дамаска. На рассвете 4 ноября Пьер вместе с двумя сотнями рыцарей и пешим войском подстерёг караван в ущелье и атаковал его. Охрана каравана была перебита, немногочисленные уцелевшие попали в плен. Кое-кто пытался укрыться в небольшой крепости поблизости, и Пьер заодно взял ещё и её, вернувшись в свой лагерь с богатой добычей. Крестоносцы в то время уже перебрались из Акры в Яффу.

Естественно, блестящий успех Пьера Бретонского вызвал зависть, и граф Анри де Бар решил совершить нечто подобное. Через шпиона тамплиеров он узнал, что гарнизон Газы невелик – меньше 1000 человек. Поход был назначен на 12 ноября, на Газу приготовились выступить 500 французских рыцарей с графом де Баром во главе. К нему же присоединился и Амори де Монфор, а также несколько сирийских баронов.

Напрасно Тибо просил их отменить дерзкое предприятие или хотя бы повременить, чтобы можно было собраться и выступить на Газу всем вместе. Граф де Бар отправился за славой и добычей, и ни с кем не желал делиться.

На следующий день войско достигло Аскалона и остановилось передохнуть у ручья. Началось обсуждение – что делать дальше: одни предлагали остаться в Аскалоне и ждать подкрепления от графа Тибо, другим хотелось немедленно напасть на врага, тем более что поблизости находилось большое пастбище, по которому бродили тучные стада.

Стада в итоге и сыграли главенствующую роль: решено было напасть. Рыцари покинули ручей… и немедленно заблудились. Местные жители наотрез отказывались показывать им дорогу. В конце концов, измотанные блужданиями по песчаным холмам, крестоносцы сделали привал. При этом они не теряли надежды на то, что большое пастбище где-то близко, и добыча вот-вот попадёт им в руки.

Естественно, комендант Газы уже знал о приближении рыцарей. Когда крестоносцы, беспечно спавшие или отдыхавшие у костров, оказались внезапно окружены, они даже не успели как следует вооружиться.

Граф Вальтер Яффский и герцог Бургундский, видя троекратный перевес врага в силе, поспешно отступили. Графы Бар и Монфор, в свою очередь, сочли постыдным уклоняться от боя, да и промедлили, и возможности вырваться у них уже не было – оставалось лишь изображать благородных рыцарей, которые никогда и никому не сдаются. И благородные графы приказали своим конникам сомкнуть ряды, желая сильным ударом пробить накатывающую на них армию.

Когда у мусульманских лучников закончились стрелы, франки стремительно атаковали и удачно отогнали врага, запиравшего дорогу, выводящую из «котла». Они закрепились на этой важной позиции… и попались на старый трюк, к которому прибегают все кочевники: мусульмане притворно обратились в бегство, и рыцари не выдержали – погнались за ними. Теперь лучники осыпали их стрелами, уничтожая по одному, а оставшихся согнали обратно в «котел» и окружили.

Скорбный список погибших баронов оказался довольно длинным: граф Бар, виконт Бомон, Ансельм де Лилль… Впрочем, о судьбе графа Бара достоверно не известно: некоторые считают, что он не погиб во время схватки, а был казнён или же умер в плену от болезни – в наше время написали бы, что он «пропал без вести».

Говорят также, что во время этой схватки до единого человека погибли все госпитальеры и тамплиеры, принимавшие участие в вылазке. Но эти данные, разумеется, не соответствуют действительности. Около 600 человек оказались в плену, из них 70 рыцарей, и в том числе Амори де Монфор.

Пленных с торжеством доставили в Каир, где местное население не преминуло выразить своё отношение к захватчикам. Как пишет профессор Рёрихт, франки «претерпели различные оскорбления и поругания», после чего их распределили по тюрьмам. Головы убитых франкских вождей были вывешены на стенах Каира, и Людовику IX пришлось выкупать их за свои деньги, что произошло лишь в 1251 году.

Граф Тибо Шампанский находился возле Аскалона, когда до него дошла весть о разгроме. Он оставил у Аскалона небольшой арьергард, а сам с большей частью войска спешно двинулся вперёд, надеясь спасти уцелевших. Они успели как раз «вовремя» – чтобы увидеть, как уводят пленных. Тибо хотел преследовать врага и отбить пленников, но госпитальеры и тамплиеры доходчиво объяснили ему, что подобная попытка приведёт лишь к увеличению числа убитых и пленных франков. Тибо вернулся в Аскалон. О том, чтобы восстановить эту крепость, теперь уже и речи не шло. 14 ноября войско отступило в Яффу, оттуда – в Акру, где крестоносцы и провели зиму в пьянстве и безделье.

Как видим, в этом походе практически отсутствовали славные эпизоды, а единственный рыцарственный мотив, – вступить в бой, чтобы спасти свою пехоту, – остаётся под сомнением. Определённо, эпоха возвышенного благородства крестовых походов (если таковая вообще имела место в действительности) безвозвратно миновала.

Продолжение следует: Крестовый поход Тибо Шампанского и Ричарда Корнуэльского.