Европейская война 1543 года: вояж императора и поход султана

Новый 1543 год в Европе вновь обещал быть годом большой войны. Главные армии Валуа и Габсбургов были распущены на зиму, но ни в Северной Италии, ни во Фландрии военные действия не прекратились. В конфликт уже ввязались короли Дании и Швеции, на пороге вступления в войну был английский король. В немецких землях протестантские князья продолжали противостоять католическим, пока ещё в локальных войнах. Не ослабевал и натиск Османского султаната в Северной Африке и на юге Центральной Европы. Под ударом были испанские владения в Марокко и Тунисе, ожидался очередной великий поход султана в Венгрию.

Март-апрель, Фландрия

Ещё зимой в имперской Фландрии было собрано войско в 10 000 пеших «бургундцев» и 2400 конницы под началом герцога Арсхот, весной ждали прихода ещё немецких наёмников. Войска эти, расположенные в приграничных селениях, оплачивались плохо и слабо контролировались; они начали переходить границу Клевского герцогства и «платить себе сами».

Этим предлогом поспешил воспользоваться герцог Клевский. Невзирая на протесты Гранвелла, представителя императора на сейме в Нюрнберге, в конце зимы герцог осадил Хайнсберг, удерживаемый имперскими войсками, но не имевший артиллерии. Арсхот же, чтобы отстоять Хайнсберг, 20 марта перешёл границу, хотя так и не дождался всех ландскнехтов, не явившихся из-за неуплаты.

Погода стояла холодная, пруды были покрыты льдом. Форсированным ночным маршем, стоившим жизни некоторым его солдатам, Арсхот неожиданно вышел к Хайнсбергу, провёл в город продовольствие и четыре орудия, и отступил, ведя арьергардные стычки. Клевская армия под началом Дитриха Хоэна, господина Гарсен, заградила ему дорогу у Ситтарда. Сам герцог Клевский не был на поле боя, а ожидал вестей в монастыре, менее чем в двух лигах.

Клевские войска насчитывали 18–20 отрядов пехоты (порядка 8000 или 10 000 человек), 4000 конницы и 4–5 орудий. Бой начался 24 марта с артиллерийской перестрелки, причём имперской стороне удалось сбить клевскую пехоту с занятых ей высот. Те спустились на равнину и построились «пешие против пеших, конные против конных». После этого армии сошлись «с ужасным громом», и некоторое время исход сражения был непонятен.

Численное превосходство имперских войск сказалось: несколько немецких капитанов в клевской армии были убиты; были захвачены три из шести знамён; клевская конница, понёсшая урон, в большом беспорядке отступила к Рурмонду и Ситтарду, оставляя артиллерию без прикрытия. Тем временем пехота с двух сторон вела перестрелку, и герцог Арсхот приказал наступать.

Но, «не успели солдаты снизить пики», как имперская пехота, охваченная внезапной паникой, бросилась врассыпную, смешивая ряды, набежала на артиллерию, как раз менявшую позиции, и лишила её лошадей. Имперские капитаны не смогли остановить ни одного бегущего отряда, и «бегущих не удержала мысль о немногих остававшихся на поле боя». Особенно трусливы оказались набранные в нижненемецких землях, некоторые из которых добежали до Маастрихта.

Видя это, в наступление перешли уже клевские войска. Они отбили свою артиллерию и захватили имперскую, а тяжёлая конница, восстановив порядок, атаковала — по сообщению герцога Клевского, это произошло около 15:00. К наступлению ночи герцог Арсхот, покинутый пехотой, в порядке отступал к Маастрихту, потеряв в битве, по имперским донесениям, всего 300 человек, из которых большинство были лёгкие кавалеристы, задержавшиеся на поле боя пограбить убитых. Был пленён граф Гохштретен, но вскоре отпущен. Герцог Клевский писал королю Франциску, что взяты 43 пехотных флага бургундцев и ландскнехтов и один значок конницы, а артиллерия взята в числе 20 больших орудий, из коих 13 пушек (калибр 40–50 фунтов — то же, что картауна или тогдашний курто), три серпентины (видимо, пушки старого образца, калибром 32–36 фунтов), а прочие — полусерпентины и кулеврины.

Победители понесли куда более тяжёлые потери. Так, некий капитан писал, что убито 1500 лошадей, что он видел «70 телег, покрытых телами клевских солдат и благородных персон», и что те потеряли почти всех своих благородных, среди которых были Дитрих Гоэн, Иоанн Бурен и господа Паланта и Дримборна.

При французском дворе эту победу пышно праздновали. Король торжественно объявил о победе парламенту и приказал кардиналу дю Белле провести благодарственный крестный ход с пением «Тебе, Боже» и с выносом частицы истинного креста из сокровищницы Сен-Шапель.

По приказу вице-королевы герцог Арсхот отступил в Геннегау, где приводил войско в порядок. 7 апреля принц Оранский, господин Нассау, во главе второй имперской фландрской армии сошёлся с клевской армией и потерпел сокрушительное поражение. В письмах эта победа описывалась как полный разгром, с захватом всей артиллерии и обоза, и с бегством господина Нассау, «не имевшего при себе ни слуг, ни пажей, ни лакеев».

И вновь при французском дворе были устроены празднества, с торжественным объявлением парламенту и пением «Тебе, Боже» в соборе Нотр-Дам. Эти победы сильного союзника изрядно повлияли на решение короля Франциска воевать именно в Нидерландах.

Январь-апрель, Тунис, Мальта и Венеция

Дела в Тунисе и Триполи для европейцев шли несколько хуже, чем в Марокко. После военной катастрофы 1541 года усилилось военно-политическое давление из Алжира. В Тунисе, в придачу к локальным про-османским восстаниям, против Мулей Хассана выступил его сын, действовавший по наущению своего советника, тайного султанского сторонника.

Мальтийский орден по-прежнему тревожился за Триполи, который подпирали османские укреплённые пункты, и в преддверии 1543 года вновь просил императора разрешить либо существенно укрепить Триполи, либо покинуть город, уничтожив крепость и засыпав гавань. Притом укрепиться здесь собственными силами Орден не мог, поскольку и деньги, и работников, и даже материалы приходилось возить с Сицилии — под самой крепостью местность была открытая, и для фортификационных работ не имелось ни камня, ни извести.

Войск и флота собственно Ордена также было недостаточно, и их также приходилось ждать с Сицилии.

Император же, беспокоясь за Сицилию, желал сохранить орденский укреплённый пункт на африканском берегу как фланговое прикрытие, уход из Триполи запрещал и лишь обещал сильную помощь в случае осады. Потому орденский гроссмейстер приказал делать кое-что силами галерных невольников — углублять рвы, наращивать высоту стен, строить земляные укрепления на опасных направлениях.

Ожидаемый в 1543 году приход всего османского флота усилил напряжённость в Западном и Центральном Средиземноморье.

Венеция, чтобы прикрыть свои владения, выводила в море флот в 60 галер, галеон и две барзы, и усиливала базы в Далматии 3000 пехоты и 500 конницы; ещё 40 галер держали в резерве. Стефано Тьеполо (впоследствии известный венецианский сенатор) был назначен капитан-генералом флота и отвечал за Адриатическое море и все венецианские владения, а Алессандро Бондумьеро получил в распоряжение 15 лучших галер и должен был прикрывать Корфу. Имея в виду действующий мирный договор с османами, Бондумьеро особо должен был «воздерживаться от всего, что могло бы вызвать подозрения у турок в неискренности намерений Венеции» — а такие подозрения, как уже бывало, мог спровоцировать Андреа Дориа.

На Мальте же опасались, как бы Хайреддин, изображая нападения на итальянских берегах, не ударил по Мальте и Триполи.

Поскольку имперское прикрытие, оставленное в Мессине и Неаполе, не собиралось спешить на помощь, гроссмейстер и совет заручились (очевидно, втайне) поддержкой Венеции, договорившись, что большой венецианский корабль «Контарини» (очевидно, тот самый галеон) обеспечит военные припасы для Мальты и прикроет вместе с другими с фланга боновое заграждение у входа в порт; защиту подвижного конца заграждения возлагали на некий «галеон Ордена» — барзу, построенную взамен знаменитой каракки.

Командующий папским флотом Вирджинио д'Орсино (Орсини), граф Ангвилар, ещё ранней весной перешёл — якобы из зависти к Дориа — на службу к французскому королю со своими четырьмя галерами, и был там обласкан, награждён орденом Св. Михаила и в марте 1543 года назначен вице-адмиралом всего королевского флота. Папа римский остался с тремя галерами, которым в апреле 1543 года приказал перейти на Мальту и там оставаться, пока не пройдёт османский флот.

Апрель-июнь, Константинополь и Белград

25 апреля, «в день Св. Марка перед полднем», флот Хайреддина вышел из Константинополя в составе 97 галер, 12 галиотов и трёх маонов (махонов) — больших парусников с боеприпасами. Флот следовал вдоль берегов современных Турции и Греции, и 25 мая должен был собраться в Превезе (а в середине мая якобы был в Модоне). У Лепанто османы встретили французскую бергантину с письмами от короля Франциска и увещеваниями поспешить. На одном из следующих переходов к флоту присоединились мусульманские корсары (36 галиотов).

Султан Сулейман провёл зиму в Адрианополе, дабы сократить время пути на войну, а 23 апреля выступил из Адрианополя во главе великой армии в очередной венгерский поход, а по счёту личных походов — в десятый. С ним были сын его Баязид и все четыре визиря. Европейские сообщения говорили о 300 000 войска и 80 000 работников и челяди.

В парадном выходе армии прошли, среди прочих, 12 000 янычар Али-аги, 400 повозок с пушками (очевидно, разобранные для перевозки тяжёлые и средние орудия) и с ними 1000 ездовых, 800 пушкарей, 1000 кузнецов и слесарей, а также 500 саперов, и обоз — 900 рядов верблюдов по шесть в ряд, и 100 рядов лошадей по девять в ряд, и 300 рядов мулов по семь в ряд с казной и разными необходимыми вещами.

Для артиллерии запасены были 24 000 железных ядер с зарядами. Вес пороха составил 7000 квинталов. Для сапёров и пушкарей имелись 10 000 лопат и заступов, 5000 ломов и вообще всякий инструмент — только для их перевозки потребовались 55 судов.

Весной по Дунаю в Белград для дальнейшей переброски в Буду были высланы 375 судов с припасами, среди которых были 125 000 корзин ячменной муки и 40 000 корзин муки пшеничной (1 корзина-киле = 36 литров). Всё это заблаговременно свозилось в Варну, откуда на 1800 телегах перебрасывалось в Силистрию, где грузилось на речные суда.

29 апреля войска достигли Пловдива (Филипполи, османский Фелибе) и восемь дней отдыхали. 15 мая они дошли до Софии, где отдыхали три дня, 24 мая — до Ниша, где отдыхали два дня, 7 июня — до Белграда. Здесь султан отпустил пленённого в 1541 году Валентина Тёрёка и выслал письмо к венгерской знати, призывая тех последовать примеру королевы Изабеллы и отца Георгия и признать султанскую власть. В Белграде же часть багажа перегрузили на грузовые суда. Военная флотилия на Дунае была под началом Хаджи-Али-бея и его заместителя Синан-аги, сегединского бея.

10 июня армия вышла из Белграда в направлении на Эссек (Осиек). Дойдя до Эссека, войска вновь отдохнули и прошли смотр. Был построен наплавной мост на 93 кораблях. Начались сильные дожди, затруднившие путь. Прошли замки Валковар и Борово (Бурхова). И в то же время пришли вести с востока, что «проклятый шах персидский» вторгся в Хорасан.

В кампании 1543 года султан Сулейман намеревался округлить свои венгерские завоевания 1541 года за счёт занимаемых австрийцами важных крепостей, господствующих над правым берегом верхнего течения Дуная — городов Вац, Вышеград, Эстергом, Секешфехервар и Печ с их областями. При благоприятных обстоятельствах не исключался и выход к Дьёру и Комарому, или даже к Вене.

Май-июнь, Венгрия и Славония

В начале мая Мюрад-бей, а также Хиср-бей из Кюстендил, Мези-бей из Валоны и Ахмед-бей из Лепанто, по приказу султана попытались внезапным набегом захватить Вальпо во владениях Петера Переньи. Это османам не удалось, а предложение сдаться комендант Михай Арки отверг. Тогда османы взяли замок в блокаду. Им удалось перехватить и разбить отряд, присланный из Сиклоша и Печа на подмогу Вальпо: согласно османскому донесению, больше 500 пеших и конных, переправившихся через реку на лодках, были атакованы отрядом из 300 отборных османов и до последнего перебиты. Спастись не удалось никому.

Вскоре к Вальпо прибыл Ахмед-паша с артиллерией, взял крепость в правильную осаду и открыл бомбардировку. Почти за месяц по Вальпо было выпущено 3137 ядер, в некоторых источниках — каменных. Запасы осаждённых находились на исходе, и 22 или 23 июня группа крестьян, укрывавшихся в крепости, сговорившись с частью гарнизона, схватили коменданта и открыли ворота османам, и коменданта выдали. Султан, прибывший к Вальпо примерно к этому времени, помиловал отважного коменданта, но гарнизон османы перебили (иные авторы пишут, что убиты были и комендант с офицерами).

В мае выяснилось, что султан направляется не на Вену, по крайней мере — не сразу, а против крепостей на правобережье Дуная, оставшихся в руках австрийцев. 25 мая отец Георгий просил короля Фердинанда «сделать всё для спасения страны», взамен обещая отдать Трансильванию под королевскую руку, как только интересы королевы Изабеллы будут соблюдены, но и как только в стране появится достаточно королевского войска, чтоб отразить турок.

Апрель-май, Артуа и Геннегау

25 апреля господин Вандом сообщал королю в Сен-Жермен-ан-Лэ, что деньги на пикардийскую армию кончаются в конце месяца, и что, если король пошлёт ему денег ещё на месяц, то он, господин Вандом, берётся взять что-нибудь в Геннегау или в Артуа, хотя бы Бапом, пока людей императора в тех землях нет. Но король того не позволил, ибо пусто в тех землях было потому, что герцог Клевский воевал в Брабанте, и все силы «бургундцев» были направлены туда. Король собирался лично возглавить войско в конце мая, и «не хотел, чтобы ему войну испортили».

Тогда, не чая получить деньги, господин Вандом решил с пользой использовать остаток платы и осадил Лиллер, «меж Бетюном и Эр, у входа в болота». В крепости защищались 500 пеших и 200 конных, но после того, как был пролом пробит, осаждённые, не дожидаясь приступа, сдались на выход с добром, и город попал в руки господина Вандома, и вовремя — пожар, как раз случившийся в запасах пороха королевской армии, уничтожил порох, и еле удалось спасти пушки, чтоб не сгорели лафеты.

Королевские же войска город сожгли и ворота уничтожили, чтоб сделать его негодным врагу, и сожгли ещё несколько мелких замков в той земле, близ Теруана, Сен-Омера, Эра и Бетюна, и отошли к Фервену на реке Канш дожидаться королевских приказов.

Май-июнь, Барселона — Генуя — Павия — Кремона

В пять часов вечера 18 апреля в Барселону пришли галеры Андреа Дориа и транспорты для войск, отправлявшихся с императором в Италию.

1 мая император повторил свой январский призыв к испанским сословиям из Барселоны. Он объявил, что король Франциск «в ослеплении своём готовится к войне, и призвал врагов христианства прийти по суше, в Венгрию, и по морю», и он, Карл, вынужден воевать в Италии и Германии, чтобы добиться мира, хотя и желал бы быть в Испании. Император заверил, что вернётся непременно, а до поры в Испании будет править его сын Филипп, которому отец оставлял письменный свод мудрых советов по управлению. Был устроен брак Филиппа с доньей Марией, дочерью португальского короля, и кортесы присягнули Филиппу как королю.

В тот же день 1 мая в четыре часа дня император Карл отбыл из Барселоны с флотом Дориа (до 50 галер). 2 мая флот зашёл в Паламос, где задержался до 12 мая — видимо, для погрузки военных припасов.

10 мая было объявлено перемирие императора с герцогом Клевским, которое было еле достигнуто на имперском сейме. Оно должно было длиться два месяца после вступления императора в немецкие земли, если до того император не решит иное. Однако в залог император требовал город Циттард (ныне нидерландский Ситтард). Клевский не отдал Циттард и воевать не прекратил.

13 мая, «в день Пятидесятницы», в шесть часов утра император высадился в Розесе, 17 мая продолжил путь и дошёл до Кадакеса. Утром 19 мая продолжил путь и 20 мая в начале дня он был в виду Марселя, где пробыл до двух часов дня — сообщали, что для защиты прохода парусников император лично оставался с галерами в островах близ Марселя. Сообщали также, что французские галеры из Марселя сделали несколько выстрелов по имперским галерам. Продолжив путь, император дошёл до Йерских островов близ Канн, где дождался утра 24 мая и высадился в Савоне.

25 мая в четыре часа дня император Карл с флотом в 140 вымпелов, из них 57 галер, прибыл в Геную. По другим сообщениям, парусники пришли в Геную ещё утром; с флотом прибыли 1000 «солдат из Перпиньяна», 8000 отборных старых солдат из Испании и 700 конницы.

В Генуе император жил во дворце Андреа Дориа и имел встречи с имперскими и итальянскими магнатами. 2 июня, дождавшись представителя папы, император отбыл из Генуи, а 6 июня прибыл в Павию, где пробыл до 9 июня. Здесь он встретился с Гранвелла, своим представителем на имперском сейме; здесь же ему представлялся Козимо Медичи, герцог Флоренции, который так здорово отстроил важнейшие крепости Флоренция и Ливорно, что их стали называть «оковами Италии», а император дал испанцев и немцев в гарнизоны этих крепостей. А сейчас император получил от герцога 150 000 золотых и 2000 пехоты, оплаченной на шесть месяцев. 14–20 июня император был в Кремоне и оттуда направился на встречу с папой Павлом.

Продолжение следует: Европейская война 1543 года: успехи союзников во Фландрии и приближение Хайреддина