Группа «Байерсдорф»: антипартизанская операция

Сосредоточившись в Любачеве, боевая группа оберштурмбаннфюрера СС Фридриха Байерсдорфа в конце февраля 1944 года выступила в боевой рейд против советских партизан. Этот рейд стал первой боевой операцией украинских добровольцев 14-й добровольческой дивизии войск СС «Галичина». В рамках масштабной немецкой антипартизанской операции группа «Байерсдорф» приняла участие в преследовании и последующих боях против советской партизанской дивизии Петра Вершигоры.

Напряжение нарастает

Пребывание боевой группы в Любачеве не стало спокойным времяпровождением. Партизаны быстро узнали о появлении в районе крупного немецкого формирования, а Байерсдорф начал активные разведывательные рейды, разыскивая противника. Результатом стало несколько перестрелок между партизанами и патрулями боевой группы.

Из-за чувства, что противник где-то рядом, напряжение буквально витало в воздухе. Ординарец Байерсдорфа Юлиан Чорний вспоминал, как тот однажды в состоянии большого возбуждения вбежал в помещение своего командного пункта в ратуше, держа в руках пистолет-пулемёт «Бергманн». Байерсдорф собрал офицеров и солдат охраны штаба и рассказал, как только что, садясь на заднее сиденье своего автомобиля, случайно ударил прикладом «Бергманна» по полу машины, в результате чего произошёл выстрел, и пуля пролетела в нескольких миллиметрах от его головы. Сказав это, Байерсдорф подчеркнул, что все должны осторожно обращаться с оружием. Видимо, чтобы придать наглядности своим словам, он стукнул «Бергманном» по полу. Снова раздался выстрел, и пуля ушла в потолок. Некоторые присутствующие испугались, другие едва сдерживали смех, а гражданские служащие ратуши, услышав выстрел, начали кричать, что их атакуют партизаны.

Тогда же боевая группа понесла первые потери, произошедшие от так называемого «дружественного огня». Двое украинских солдат ночью самовольно покинули расположение и были задержаны немецкой военной жандармерией, которая услышала, что они говорят не по-немецки. Возможно, эти жандармы только что прибыли в Любачев и ещё не были проинформированы о присутствии здесь украинских добровольцев (впрочем, это было бы странно, так как в городе также находились подразделения украинской полиции). Солдатам было приказано бросить оружие, те замешкались, и жандармы открыли огонь на поражение, убив обоих. Чтобы предотвратить падение боевого духа, Байерсдорф в приказе от 27 февраля объявил, что погибшие стали жертвой собственной неосторожности, поскольку покинули расположение без приказа, и намекнул, что этих солдат убили партизаны, переодетые в немецкую униформу. Судя по рассказу Юлиана Чорния, ходили слухи, что убили их всё же немцы, а не партизаны. В своих воспоминаниях Чорний отмечает, что после этого случая всем немецким подразделениям приказали держаться подальше от сектора действий группы «Байерсдорф». Эта история говорит не только о высоком градусе напряжения, но и о том, что среди немецких войск царил хаос, когда одно подразделение не знало, где находится другое.

27 февраля Байерсдорф получил сведения о том, что какой-то партизанский отряд на санях проскочил мимо Любачева и скрылся в направлении Цеханов — Тарноград, и что Цеханов, находящийся всего в 9 км от Любачева, захвачен партизанами. После этого группа получила приказ выступать.

Группа выходит на боевую операцию

28 февраля 1944 года группа «Байерсдорф» выступила в свой первый боевой рейд в общем направлении Цеханов — Тарноград — Билгорай, имея последний конечным пунктом. Провожать её вышли многие украинцы Любачева.

Погода не очень способствовала маршу, шёл снег с дождём, местность была тяжёлой — заснеженные места сменялись чистым льдом. Группа двигалась не единым кулаком, а разрозненными подразделениями. Первое столкновение с партизанами произошло практически сразу. По воспоминаниям Ярослава Овада, когда их передовой взвод под личным командованием командира тяжёлой роты оберштурмфюрера СС Герберта Шнеллера поднялся на пригорок, то был обстрелян из пулемётов и винтовок:

«Мы сразу же рассыпались в цепь и залегли, чтобы уменьшить потери (то есть, сделали всё, как их учили — прим. автора). Поставив пулемёты на станки, открыли огонь по нападавшим. Нам приказали окапываться, но где там! Земля замёрзла, трудно вырыть ямку, не то, что настоящий окоп. Полежали мы так до вечера, хорошо замёрзли, и только когда совсем стемнело, нас собрали, и мы пошли гуськом в сторону села».

Во время этих событий один из стрелков подорвался на противопехотной мине, и ему оторвало ногу по колено.

Другим подразделениям боевой группы повезло больше, и Цеханова они достигли без происшествий. За несколько часов до этого партизаны покинули городок без боя, уничтожив правительственные здания и средства связи. Здесь Байерсдорф остановился для изучения обстановки и разработки дальнейших планов действий.

Тактика, которую избрал Байерсдорф, была довольно проста. Первым делом он организовал патрулирование окрестных сёл в поисках партизан. Полевые выходы осуществлялись пехотинцами, а штурмовые орудия дислоцировались у штаба вместе с несколькими другими подразделениями как мощный резерв, который планировалось задействовать для мгновенного удара в случае выявления противника. Результативность этого плана оказалась нулевой — прежде всего, потому, что партизаны, как правило, успевали уйти ещё до прихода солдат. Ярослав Овад писал в мемуарах: «Всегда было так, что когда мы прибывали на место, где должны быть партизаны, их уже не было, потому что они вовремя бежали оттуда. Так мы играли с ними, словно кошка с мышкой, но никак не могли их поймать». Другой боец дивизии «Галичина» Лев Стеткевич вспоминал: «Местное польское население способствовало партизанам. Они знали о наших передвижениях. Партизаны были вооружены лёгким автоматическим оружием. Лесами и снежными дорогами они продвигались легко. Часто пользовались лошадьми или даже санями. Наша группа, наоборот, была тяжёлой для таких операций».

На Тарноград

В Цеханове группа провела две ночи и один день. В ночь на 1 марта Байерсдорфу по радио пришло сообщение, что два больших отряда партизан численностью по 700-800 человек каждый движутся в направлении Уланова (город на слиянии рек Сан и Танев), который не входил в маршрут боевой группы. Для немцев этот манёвр оказался неожиданным, и 3-й партизанский полк под командованием будущего Героя Советского Союза П.Е. Брайко, действуя совместно с польскими партизанами и подпольщиками, захватил Уланов, уничтожил там небольшой немецкий гарнизон, обслуживавший радиомаяк, а также подорвал всё радиооборудование. Затем поступило сообщение, что партизаны атаковали и Тарноград. Отметим, что Вершигора с Наумовым на встрече в начале февраля как раз обсуждали подобную тактику действий — постоянно маневрировать, чтобы немцы не успевали концентрировать свои силы, и благодаря этому выходить из-под удара.

1 марта Байерсдорф выступил в направлении Тарнограда, до которого было около 20 км. Двигаться пришлось по полевым дорогам, так как на главных партизаны уничтожили все мосты. Несколькими колоннами группа медленно двигалась по заметённым снегом просёлкам, постоянно подвергаясь опасности наткнуться на мины, которые партизаны зарывали в снегу. Впереди главной колонны двигались самоходки, за ними ехали несколько штабных «Швиммвагенов», затем дюжина грузовиков, а затем конные повозки и пехота.

Вперёд для ведения разведки пустили кавалерийское подразделение Долинского, который быстро помчался к Тарнограду, забыв о своих главных задачах — выявлении безопасных путей движения и боевом охранении. Поэтому уже в самом начале марша одно из штурмовых орудий подорвалось на мине, и в строю остались только три самоходки. Чтобы избежать мин, передовой «Швиммваген» съехал с дороги на перепаханное замёрзшее поле, где довольно быстро потерял колесо — машину пришлось бросить. Лев Стеткевич вспоминал: «По дороге мы встречали сожжённые сёла, только дымоходы торчали. Это были украинские сёла, жители которых ещё весной 1940 года переселились в Украину, привлечённые большевистской пропагандой. Польские партизаны сожгли такие села, чтобы украинцам некуда было возвращаться».

Когда группа достигла Тарнограда, выяснилось, что партизаны ушли из города несколько часов назад, уничтожив административные здания, склады и узлы связи. Здесь Байерсдорф остановился, превратив город в пункт базирования группы на несколько дней.

Первый бой украинских эсэсовцев

Охота за партизанской дивизией Вершигоры продолжалась. Немецкие боевые группы проводили рейды, чтобы окружить партизан и нанести им решающий удар. Под давлением противника Вершигора начал отходить на север.

4 марта все четыре немецкие боевые группы начали спланированное наступление на фронте общей протяжённостью 50 км. В тот же день состоялся первый настоящий бой группы «Байерсдорф» — это произошло у села Хмелик, лежащего восточнее дороги Тарноград — Билгорай.

События разворачивались так. В 11 часов командир артиллерийской батареи ваффен-унтерштурмфюрер Михаил Длябога получил приказ взять один взвод (три пушки) и 400 снарядов и двинуться в направлении села Завадка. Этот отряд усилили отрядом из 27 сапёров под командованием ваффен-унтерштурмфюрера Юрия Черкашина. По дороге разведывательный самолёт передал артиллеристам подробные данные касательно места расположения партизан и направил батарею на указанную для неё позицию.

В селе Завадка крестьяне рассказали, что совсем недавно здесь находилось около 300-400 партизан. Отряд двинулся дальше, в авангарде шли сапёры, вырвавшиеся немного вперёд. Примерно в 15 часов, когда сапёры оказались между сёлами Завадка и Хмелик, партизаны открыли по ним огонь из пулемётов Максима, 45-мм пушек и миномётов.

Артиллеристы в это время находились на выезде из Завадки. Длябога тут же приказал занять огневую позицию по обе стороны дороги. Как только пушки начали стрельбу, партизаны перевели огонь на них. Несколькими выстрелами Длябога подавил партизанские противотанковые пушки, однако огонь стрелкового оружия не прекращался.

Пользуясь метким огнём артиллерии, Черкашин решил обойти село слева, но был ранен, и этот план провалился. Примерно в 17:45 атакующие получили подкрепление — 2-й батальон 5-го Галицкого добровольческого полка СС под командованием майора шутцполиции Герда Радама, 2-ю роту пехотного батальона группы «Байерсдорф» (командир роты — ваффен-оберштурмфюрер Богдан Соболевский), тяжёлую роту оберштурмфюрера СС Шнеллера, немецкий 72-й моторизованный взвод жандармерии и два самоходных орудия. Общее количество немцев и украинских добровольцев достигло 300 человек. По немецким отчётам, численность партизан составляла «от 400 до 1000 человек» (скорее всего, их могло быть не больше 400).

Одной из центральных точек обороны партизан была ветряная мельница, на которой установили два пулемёта. Огонь с мельницы задержал наступление пехоты, положив её в снег. Вскоре тяжёлая рота и штурмовые орудия подавили партизанские огневые точки. Стрелок тяжёлой роты Ярослав Овад вспоминал:

«Мы… должны огнём помогать наступающей пехоте. Село было в двух километрах от нас, а на краю села стоял ветряк. Из него на нас сыпались выстрелы из тяжёлых пулемётов… Мы выстреляли по этому ветряку несколько ящиков боеприпасов. При этом наш стрелок второй номер Заплитный был ранен в ногу. Впервые я увидел раненого на поле боя. Его сразу забрали обратно, а я, будучи третьим номером, взял за него лафет от пулемёта. Когда наша пехота шла лавой в наступление, появились два штурмовых орудия, стрелявшие по селу, но затем они развернулись и поехали обратно. На нас это произвело плохое впечатление, очень угнетающее. Тогда мы не знали, что они должны были уехать для пополнения боезапаса. К сожалению, они больше не показывались — может, потому, что уже смеркалось, и их легко было повредить».

Другой боец тяжёлой роты Владимир Кецун вспоминал об этом бое так:

«Вдруг начали стрелять пушки, а мы получили приказ идти вперёд в село. От нас, направо, в направлении села ушло несколько очередей из пулемёта. Наконец, партизаны из села начали стрелять в направлении наших обеих наступающих рот. Когда я услышал первый свист пуль надо мной, то упал на землю так быстро, как никогда. Унтершарфюрер подошёл ко мне и сказал, что после того, как я услышу свист пуль, их можно игнорировать, потому что пулю, предназначенную мне, я не услышу…. Нам повезло, потому что мы… имели только одного раненого, который стонал от боли. В качестве прикрытия наступающей роты мы поставили наши три пулемёта на лафеты и начали сильный огонь по селу. Партизаны перестали стрелять, наша рота заняла село без проблем».

Почти для всех бойцов дивизии «Галичина» бой за Хмелик стал первым в жизни. Он продолжался более пяти часов, и обе стороны не жалели боеприпасов. Около 20 часов партизаны отступили через село Осухи на север, в район к востоку от Билгорая, покрыв за ночь несколько десятков километров. Наступавшие заняли Хмелик. В бою погибли два солдата из группы «Байерсдорф», ещё около полутора десятков получили ранения. Большинство ранений оказались лёгкими, и многие солдаты не заявляли о них, перевязываясь у взводного санитара. Участвовавший в бою 2-й батальон 5-го Галицкого добровольческого полка СС потерял четырёх солдат ранеными, из которых один был ранен тяжело (подорвался на мине), а трое — легко.

После боя украинцы насчитали на поле боя тела 17 погибших партизан и ещё добавили в отчёте, что часть убитых противник увёз на санях. Трофеями стали несколько телег, нагруженных сёдлами и магазинами к пулемётам, а также 13 лошадей (ещё 5 лошадей были убиты во время боя).

Продолжение рейда

После боя группа «Байерсдорф» разделилась на две подгруппы. Подгруппа «А» под командованием ваффен-гауптштурмфюрера Ремболовича состояла из сапёрной роты, противотанкового взвода и тяжёлой роты оберштурмфюрера СС Шнеллера из батальона Бриштота. Она двинулась на северо-запад в направлении Уланова, где, по полученным радиосообщениям, партизаны организовали сильный опорный пункт. Все остальные подразделения группы (штаб, батальон Бриштота, артиллерия и кавалеристы) образовали подгруппу «B», которая направилась в Билгорай. Результатом стала серия манёвров по окрестностям в течение следующих нескольких дней в тщетных попытках перехватить партизан, умело уходивших от противника.

Под ударами немцев со всех сторон Вершигоре удалось вырваться из района окружения. Подразделения группы «Байерсдорф» заняли несколько сёл в районе Билгорая, откуда вели патрулирование, задерживая и проверяя подозрительных лиц. Водитель командира сапёрной роты Зенон Врублевский вспоминал:

«Когда мы заходили в село, то сразу расставляли посты вокруг него. Оттуда мы уже никого не выпускали. Однажды офицеры расставили посты, и тут из села вырывается какой-то фраер, а лес где-то в 200-300 метрах, и он у всех на глазах летит туда. Потом выяснилось, что это поляк. Ну, тут ребята молодые, сразу рванули и побежали за ним. Не стреляли. Я уже хотел заводить машину, чтобы его перехватить… Пару ребят сорвались и догнали его, а через минуту привели… Он был одет в такой сшитый балахон, и в нём внутри была солонина, полоса к полосе. Вы себе представляете, какой вес он на себе нёс? И ещё бежал. Ремболович с нашими офицерами коротко допросили его. Ну, они не были специалистами по этому делу, они солдаты. Никто его не бил. Только, когда его что-то спросили, а он не хотел отвечать, Ремболович сказал: «Расстрелять». Тот испугался и сразу давай всё говорить… Через час за ним приехала машина… Думаю, он был не сельский, а из леса. Пришёл за продуктами, а тут мы входим. Из красных он был или из АК — этого я не знаю».

После ухода советских партизан в районе оставались польские партизанские отряды, а в селах — подпольщики. И те, и другие периодически напоминали о себе. Так, в селе Соль ночью убили двух спавших канониров из артиллерийской батареи. Позже во время патрулирования двое ездовых отделились от батареи и были убиты партизанами в открытом поле. Кроме того, в перестрелках несколько солдат получили лёгкие огнестрельные ранения.

Тем не менее, общее положение было довольно спокойным, а в начале второй декады марта боестолкновения прекратились вовсе. Части боевой группы несли гарнизонную службу в сёлах, а главной проблемой для Байерсдорфа и его офицеров стало плохое обеспечение солдат продовольствием. По округе разъехались команды фуражиров, закупавшие кур, гусей, уток и другие продукты, необходимые для улучшения воинского рациона. Реквизировать продовольствие строго запрещалось, но сельских старост обязали показывать богатых хозяев — продукты у них закупались по государственным ценам. Конечно, польским крестьянам это было невыгодно, поскольку государственные цены были значительно ниже рыночных. Поэтому крестьяне прятали продукты, и фуражиры часто возвращались с весьма скромным «уловом».

Неудовлетворительное обеспечение продовольствием спровоцировало незаконные действия солдат, вылившихся в принудительные реквизиции продовольствия у польского населения (местные украинцы обычно охотно делились продуктами). Больших эксцессов удалось избежать, однако реквизиции и конфискации продуктов раздражали крестьян. Чаще всего крестьянин не мог доказать, что солдаты насильно реквизировали у него те или иные продукты, к тому же, спорить с вооружёнными украинцами-эсэсовцами поляку было себе дороже. Впрочем, иногда тайное становилось явным. Наибольшую огласку получил инцидент с командиром 2-й роты ваффен-оберштурмфюрером Богданом Соболевским.

Во время постоя в селе Соль солдаты Соболевского реквизировали свинью у польского крестьянина. Тот подал жалобу командиру батальона Бриштоту, который 13 марта вызвал к себе Соболевского и спросил, что к чему. Соболевский ответил, что ничего не знает, дав слово чести, что это не его люди. Однако командир 1-го взвода 2-й роты (немец) заявил, что вместе с Соболевским недавно ел свинину. По воспоминаниям Льва Стеткевича, в тот же вечер «поручик Соболевский написал письма и в присутствии ротного писаря стрелка Манорика совершил самоубийство. Манорик сразу же доложил командиру. Было найдено письмо с пояснением мотива. Оказалось, что Соболевский сделал это для защиты чести офицера».

В письме было сказано, что Соболевский лично отдал приказ забрать свинью и поэтому должен единолично понести за это ответственность. Немцы в эту версию не поверили, но поступком Соболевского были впечатлены и похоронили его со всеми воинскими почестями.

После войны поляки приписывали украинцам из группы «Байерсдорф» самые разнообразные преступления, однако ни одно обвинение так и не получило подтверждений. В районе действий группы «Байерсдорф» не было зафиксировано эксцессов вроде сожжения сёл или массовых расстрелов. В данном случае многое зависело от позиции самого Байерсдорфа, которая оказалась очень умеренной. Даже после убийства двух солдат в селе Соль он не предпринял репрессий по отношению к местному населению, хотя по действовавшим тогда немецким законам имел на это право.

Отзыв боевой группы и итоги операции

В конце второй декады марта 1944 года группу Байерсдорфа отозвали в расположение дивизии. Партизанская дивизия Вершигоры оставила район, с большими потерями прорвавшись в Беловежскую пущу и далее в район Барановичей, где в апреле и закончила свой рейд. Вершигора отправил в центр несколько отчётных радиограмм, в одной из которых сообщал:

«За время Львовско-Варшавского рейда из рядов дивизии выбыло более 400 бойцов и командиров, есть много раненых… Выбыли из рядов и погибли от ранений преимущественно старые бойцы и командиры… В санитарных частях не имеется никакого бинта, нет пакетов и медикаментов».

В столкновениях с группой Байерсдорфа погибло вряд ли больше 20-30 человек, но всего за время рейда партизанская дивизия понесла значительные потери. Советские партизаны потерпели поражение от превосходящих по численности, но второсортных немецких сил, а последствия их диверсий (разрушение мостов, линий связи и т.п.) немцы сравнительно быстро ликвидировали. Немалый вклад в успех операции сделала боевая группа Байерсдорфа, блокировавшая значительную территорию и не дававшая партизанам свободно маневрировать. За отличия в антипартизанской операции некоторые офицеры-украинцы были награждены Крестами военных заслуг с мечами 2-го класса — среди них Роман Долинский, Николай Палиенко, Иван Ремболович, Юрий Черкашин и капеллан группы Иван Дурбак.

Зафиксированные потери группы «Байерсдорф» составили 10 человек убитыми и 13 ранеными. Впрочем, раненых было больше, поскольку некоторые бойцы не докладывали о своих ранениях, считая это признаком геройства.

Антипартизанская акция группы «Байерсдорф» стала «вступительным экзаменом» для дивизии войск СС «Галичина» и боевым крещением для не менее чем 1200 украинских военнослужащих войск СС. Конечно, масштабы боевых действий были малы, а столкновения с партизанами не могли сравниться с настоящими фронтовыми боями. Тем не менее, стрелки и артиллеристы получили возможность отработать свои навыки в бою, медики и санитары приобрели опыт оказания помощи раненым, снабженцы — обеспечения частей во время маршей и в поле. Михаил Длябога после войны писал, что первый бой его батареи с партизанами под Хмеликом «был хорошей практической выучкой для бойцов и унтер-офицеров, а я сам получил больше пользы, чем в офицерской школе».

Кроме того, участие в боевой группе стало первым испытанием украинского офицерского корпуса войск СС на профессиональную пригодность. Этот «экзамен» украинцы сдали успешно. Достаточно сказать, что Ивана Ремболовича, не владевшего немецким языком, назначили командиром отдельной подгруппы, а Байерсдорф отметил высокий профессионализм этого офицера. По возвращении в дивизию офицеры группы заняли ответственные командные должности, а некоторых из них отправили на курсы повышения квалификации. Так, Николай Палиенко в марте 1944 года был отправлен в Нидерланды на трёхмесячные курсы командиров артиллерийских дивизионов, а 17 мая его повысили в звании до ваффен-штурмбаннфюрера.

В целом, группа «Байерсдорф» выполнила поставленную боевую задачу. Проведя лишь один серьёзный бой, она сыграла немаловажную роль в действиях против партизанской дивизии Вершигоры. Бойцы и командиры группы приобрели важный боевой опыт, который смогли передать новобранцам, вернувшись в свои части.