Музы Клода Моне (ч.2): Алиса Ошеде

Восемь детей, четверо взрослых и прислуга. В этом море шума, детских и взрослых болезней, печали и безденежья Алиса Ошеде противостояла всем невзгодам как скала. Ее муж Эрнест после банкротства перебрался в Париж и пытался зарабатывать на жизнь заметками об искусстве, которые у него покупали небольшие газеты. Роман Клода и Алисы доводил его до исступления. А жена регулярно напоминала, кто повинен в случившейся катастрофе. «Что же, — писала мужу Алиса, — я принимаю твое решение окончательно бросить меня. Если ты сумеешь преуспеть, тем лучше… Помимо заботы о детях и бесконечных занятий с ними музыкой, все мое время поглощает страшная болезнь г-жи Моне».

Камилла Моне угасала от рака, и к августу 1879 года стало ясно, что надежды на выздоровление нет. Алиса и Клод по очереди дежурили у постели больной, стараясь хоть как-то облегчить ее страдания. Воспитанная в католической вере, Алиса настояла, чтобы Камилла и Клод, жившие в гражданском браке, сочетались церковным союзом. 31 августа 1879 года аббат Амори «обвенчал Клода Оскара Моне и находящуюся при смерти Камиллу Леонию Донсье», после чего больную соборовали. 5 сентября 1879 года после долгой и тяжелой агонии Камилла Моне скончалась. Ей было всего лишь 32 года.

Моне был потрясен смертью жены. И все же его неугомонное творческое начало не смогло устоять перед искушением: запечатлеть Смерть. Несколько часов подряд он писал портрет усопшей. Годы спустя Моне признался своему другу Жоржу Клемансо: «…Все это происходило помимо меня, автоматически. Сначала шок и дрожь от созерцания этого цвета, а потом чистый рефлекс, бессознательное стремление делать то, что я привык делать всю свою жизнь…» Камиллу Донсье похоронили на местном кладбище, обратившись за помощью к благотворительной организации «Братья милосердия». Ни надгробия, ни памятника, лишь кустики фиалок, которые посадили на ее могиле «большие девочки» Ошеде — Марта, Бланш и Сюзанна.

Алиса продолжала управлять хозяйством и многочисленным семейством твердой и властной рукой. Все попытки Эрнеста вернуть себе семью и детей она встречала насмешками. Позади осталась трудная морозная зима, многочисленные детские ангины, отказы в кредите у бакалейщика и прачки… Алисе приходилось самой пилить и колоть дрова — в доме не было еды, но камины излучали тепло. Моне же продавал свои картины тем немногим ценителям его таланта, которые были готовы истратить 100−200 франков на полотно, и писал при каждом удобном случае. Даже ужасный ледоход, принесший деревне много разрушений и горя, стал для него поводом написать серию из двух десятков полотен. Художник не стал выставляться на пятом Салоне импрессионистов, представив две работы на официальный Салон (приняли лишь одну — «Лавакур»).

Идея устроить персональную выставку стала для Моне удачным ходом. Художника заметила Маргарита Шарпантье, хозяйка одного из популярных парижских салонов, с которой Моне познакомил его друг Ренуар. За картину «Ледоход» она платит Моне полторы тысячи франков, и весть об этой высокой цене расходится кругами по всем салонам Парижа. Но это скорее единичная удача, чем закономерность.

Денежные проблемы для Моне были прямо-таки заколдованным кругом, который никак не удавалось разорвать. Несмотря на дешевую аренду, семейство Моне насчитывало двоих взрослых и восьмерых детей, старшей из которых, Марте, уже исполнилось 17 лет. Всех их надо было содержать, кормить, лечить и платить за обучение. И тут случилось чудо: на горизонте опять возник Поль Дюран-Рюэль. После посещения парижской мастерской Моне он купил 15 картин, уплатив художнику 4500 франков.

Вдохновленный таким результатом, Моне опять уехал на пленэры — в Нормандию. Он писал и писал морские пейзажи, которые так любили покупатели. Эти усилия не прошли даром: по возвращении в Ветёй Моне слег. Он просто устал — и душевно, и физически. Несколько недель он отсыпался, а верная Алиса прилагала все усилия, чтобы ему было комфортно и спокойно. Художник отменил свое участие во всех Салонах и посвятил время семье.

В декабре 1881 года Моне решил переехать из Ветёй в Пуасси. Алисе Ошеде предстояло сделать выбор: переезжать вместе с ним, либо вернуться к мужу. И она выбрала «дорогого Клода» — скандальный поступок для замужней женщины ее круга. Алиса определенно была достаточно расчетливой, к тому же у нее на руках было шестеро собственных детей и двое детей Клода, к которым она относилась как к своим.

Постепенно она изгнала из дома призрак Камиллы, избавилась от ее писем, фотографий и платьев. Своими «призраками» на картинах не обзавелась: Клод не писал ее часто, как Камиллу — что ж, она не натурщица. За годы, проведенные под одной крышей, Алиса успела приспособиться к вспыльчивому характеру Моне, умела промолчать, когда он в очередной раз сыпал искрами недовольства. На людях они всегда соблюдали приличия и обращались друг к другу на «вы».

Алиса желала, чтобы Клод писал ей каждый день — и он покорился этой участи. Это были не просто записочки, а обстоятельные письма до 10−12 страниц, начинающиеся со слов «Уважаемая сударыня!» Определенно, Алиса обладала большим влиянием на Моне — ведь она оставалась главой семьи, пока художник находился в разъездах, и именно она хлопотала о том, чтобы сводить концы с концами. Ее личной годовой ренты в 680 франков на обеспечение дома определенно не хватало, дом атаковали кредиторы — и Клода, и Эдуарда, дети болели и нуждались во внимании и заботе. Редкие продажи картин Дюран-Рюэлю поддерживали семейство на плаву.

Очередные (и далеко не последние) попытки Эрнеста Ошеде вернуть Алису и детей вызвали у Моне большое раздражение и тоску. И, наконец, в одном из писем Алисе он пишет о своих истинных чувствах - впервые: «…Я считаю совершенно невозможным для нас с вами существовать порознь. Но мне прежде всего необходимо знать, что решили вы сами. После этого я тоже приму решение. Истина заключается в том, что мне плохо. Одна только мысль о разлуке с вами ввергает меня в безумие. До завтра. Люблю вас. Целую тысячу раз». Думается, что Алиса Ошеде была счастлива. Она приняла решение, и никогда о нем не жалела.

Почти все дети Ошеде называли Клода «папа Моне» — кроме, разве что, старшей Марты, которая так и не смогла принять разрыв между родителями. Бланш Ошеде к 11 годам стала проявлять интерес к рисованию, и вскоре стала верным другом и спутником «папы Моне» в его вылазках на природу. Годы спустя ее стиль настолько приблизился к стилю отчима, что их работы было сложно отличить.

Весной 1883 года семейство Моне-Ошеде обосновалось в Живерни — живописной нормандской деревушке на берегу реки Эпта, впадавшей в Сену. Золотистые склоны холмов, тенистые долины и туман над рекой — местные пейзажи покорили сердце художника. Неподалеку, в местечке Прессуар, нашелся большой дом на восемь комнат, с хозяйственными постройками и большим участком земли. Вскоре прибыла Алиса с семейством, и жизнь закипела: ремонтировали курятник, сажали овощи, обустраивали причал и, конечно же, разбили цветник.

Марта, Сюзанна, Жермена и Бланш поступили в пансион при женском монастыре Провидения, младшие мальчики пошли в начальную школу. А «папа Моне» опять отправился в путешествие — на этот раз в Италию, в Бордигеру, откуда все так же ежедневно писал письма Алисе: «Истратил все привезенные холсты. Работа продвигается хорошо. Мне не терпится вернуться домой и заняться садом вместе с Малышом и Мими. Я далеко от вас, но чувствую, что люблю вас больше, чем когда бы то ни было. Как бы мне хотелось послать вам хоть немножко здешнего солнца! Жду в ответ доброго и ласкового письма…»

Сотрудничество импрессионистов с новым парижским торговцем картинами Жоржем Пети несколько примирило критиков с новым направлением искусства. Дюран-Рюэль, со своей стороны, старался сохранить свои контакты с импрессионистами и повез их картины в Америку, где после выставки раскупили практически всё. Как позже вспоминал Дюран, «…если бы я умер в шестьдесят лет, то не оставил бы после себя ничего кроме долгов. Я был бы банкротом, сидящим на куче сокровищ.» А тем временем Пети в Париже продает картин Моне на 15 тысяч франков, критики — благожелательны и временами восторженны. Художник расплатился с некоторыми старыми долгами и на оставшиеся деньги построил причал и плавучую мастерскую.

Жизнь семейства Моне-Ошеде по-прежнему была достаточно бурной. Художник регулярно уезжал — писал он только на пленэре, его темпераментной творческой натуре новые впечатления были жизненно необходимы. Алиса, практически не оставлявшая Живерни, с годами становилась все более подозрительной и желчной. Справедливости ради отметим, что она не только требовала ежедневных письменных отчетов от Клода, но и сама писала ему с такой же регулярностью. А Моне отвечал, иногда вот так: «…С какой радостью я думал о возвращении домой! А теперь я его боюсь! Вы обладаете странной особенностью: вам постоянно необходимо на что-то жаловаться. Я прекрасно понимаю: вам не терпится обрести свободу от меня. Но если б вы только знали, насколько безразличны мне все на свете женщины, кроме вас…»

Осенью 1890 года Моне выкупает дом в Живерни за 22 тысячи франков. Больше никаких переездов, побегов от кредиторов — отныне он и его семья будут жить спокойно, на собственной земле… А тем временем в Париже медленно угасал муж Алисы, Эрнест Ошеде. В феврале 1891 года его разбил паралич, и Алиса сразу же приехала в Париж. Любви между ними давно не было, но чувство привязанности и жалость остались. 19 марта Эрнест Ошеде скончался на руках Алисы. После панихиды его прах перевезли в Живерни и похоронили на местном кладбище.

10 июля 1892 года, после положенного срока траура, Клод Моне и Анжелика Эмелия Алиса Ренго сочетались законным браком в присутствии четырех свидетелей. Конечно же, вначале была церемония венчания — на этом настояла Алиса, а несколько дней спустя пара расписалась в мэрии. Отныне Алиса Моне могла не опасаться слухов и домыслов, а ее дочери гордо несли голову, выезжая в свет.

Через десять дней после свадьбы матери и отчима вышла замуж Сюзанна Ошеде: ее избранником стал молодой американский художник-импрессионист Теодор Батлер. Событие на своей картине запечатлел друг Батлера, Теодор Робинсон. Год спустя в семействе Батлер появился сын Джеймс, а несколько позже — дочь Алиса. Сюзанна умерла совсем молодой, в 1899 году и была похоронена в Живерни. Ее младшая сестра Марта взяла на себя воспитание маленьких Батлеров, а в 1900 году вышла замуж за их отца.

В 1893 году Моне начинает работы над своим знаменитым садом. Он покупает примыкающий к его участку кусочек земли, в борьбе с местной общиной отвоевывает право сделать отвод от ручья, выкапывает пруд, который засаживает нимфеями, и строит японский мостик. Цены на его картины выросли — равно как и на работы его собратьев-импрессионистов: за полотно кисти Моне платили 10−15 тысяч франков, за работу Дега — семь, Ренуара — пять. Прошли те времена, когда картина, проданная за 50 франков, спасала семью и позволяла протянуть месяц на хлебе и воде. Заслуженное признание пришло, а вместе с ним и достаток, и средства на создание сада, и возможность приглашать к хворающей временами Алисе лучших врачей.

Неугомонный Моне по-прежнему жаден до впечатлений и живописных мест, которые вдохновляют его на решение новых творческих задач. Он едет в Норвегию, рисует скалы Пурвиля, туманные пейзажи Варанжвиля. Как всегда, он пишет сериями по 20−30 картин, которые теперь весьма ценятся на парижских аукционах.

Очередная буря постигла семейство Моне в 1897 году: Жан Моне высказал настоятельное желание жениться на Бланш Ошеде. Споры и ссоры сотрясали дом в Живерни, однако Алиса приняла сторону молодых, и ее «дорогой Клод» был вынужден согласиться с решением жены. После свадьбы молодые переехали в Руан, где Жан работал химиком под началом своего дяди Леона Моне.

Осенью 1899 года Клод и Алиса в сопровождении дочери Жермены отправляются в свою первую совместную заграничную поездку: они едут в Лондон. К Новому году все семейство собралось в Живерни, а уже в феврале 1900-го Моне опять в столице Англии: его неумолимо влекла Темза. Полетели ежедневные письма Алисе, основная тема которых — беспокойство за зимующие в саду растения и тревога за пасынка Мишеля, живущего в Лондоне. В ответных письмах Алисы — злобные нападки на друзей Моне, с которыми он проводит время и которые «ведут слишком разгульный образ жизни». «Дорогой Клод» пакует 80 полотен и едет домой. А осенью 1900 года в галерее Дюран-Рюэля походит его первая выставка картин, на которых изображен знаменитый пруд и нимфеи. Годовой доход художника перевалил за 200 тысяч, и он позволил себе очередную роскошь — автомобиль и шофера.

Как вспоминал Жан-Пьер Ошеде, часто садившийся за руль авто отчима, «…мы часто ездили в одни и те же места, особенно любимые Моне: на побережье в Клашалоз или в Дез-Аман, в Лион-ла-Форе, в Анделис и т. д. В путешествиях обязательно участвовала моя мать, иногда брали еще кого-нибудь. Порой прогулка по окрестностям превращалась в настоящую экскурсию на целый день, а то и на несколько дней». Алиса любила эти прогулки: «дорогой Клод» был рядом, писал этюды и не давал ей никаких поводов к ревности. Радость общения с мужем и путешествия оживляли ее одинокую, в общем-то, жизнь: большинство детей разъехалось и большой дом в Живерни почти опустел.

Тем временем Моне, после очередных тяжб с местными жителями и властями, расширил свой драгоценный пруд. За растениями ухаживали семеро садовников, которым Моне мог, к примеру сказать: «Хочу, чтобы весной весь сад был фиолетовым!» — и он таковым становился. Жермена Ошеде наконец-то нашла себе суженого — вышла замуж за адвоката из Каня. Это была первая большая свадьба, на которую в Живерни съехалась не только вся семья Моне-Ошеде, но и представители аристократических семей, которые прошли строгий отбор Алисы Моне. Столы ломились от изысканных блюд, сад повергал гостей в изумление, невеста была чудо как хороша — словом, Алиса Моне была на седьмом небе от счастья. Год спустя — еще одна свадьба, на этот раз Жана-Пьера Ошеде.

Почти все дети были пристроены. Алиса и Клод побывали в Мадриде, потом была Венеция — и четыре десятка новых картин. «То, что он пишет, это просто чудо. Эти восхитительные блики, эта перламутровая вода… Только он один способен так передать все это…» — писала Алиса. На обратном пути остановились в ностальгической Бордигере, посетили Жермену, которая ждала уже второго ребенка. По возвращению в Живерни Алиса слегла и проболела всю зиму 1909 года. Летом вместе с мужем она вновь отправилась в путешествие — по Франции. Почти месяц они провели вдвоем, наслаждаясь видами и обществом друг друга. Моне не сделал за это время ни одного наброска.

Весной 1910 года Алисе Моне поставили страшный диагноз: лейкемия костного мозга. В то время эту болезнь еще не умели лечить, и врачи давали ей год, от силы два. Осенью Клоду Моне исполнилось 70 лет, но это был невеселый праздник. У художника начало портиться зрение, Жак влез в долги, Жан носился с очередным финансовым проектом… Алиса угасала, ее мучили ужасные боли. Ее не стало 19 мая 1911 года. Два дня спустя ее похоронили в Живерни, рядом с дочерью Сюзанной и первым мужем Эрнестом Ошеде.

После смерти любимой Алисы, которая на протяжении 35 лет была ему опорой и защитницей, Моне остался в одиночестве. Художник глубоко переживал утрату жены: его глаза не просыхали от слез, а кисти и краски покрывались пылью. По просьбе Алисы после ее кончины Моне сжег все ее письма. Дружная прежде семья распалась. Одна лишь Бланш оставалась рядом — управляла домом, вела дела, сопровождала «папу Моне» в поездках и приглядывала за его любимым садом. И вот, как и много раз до этого, Моне после тяжелого удара судьбы вновь обрел утешение в любимой работе. Впереди его ждали еще 15 лет жизни, насыщенной творческими исканиями, и главный труд — восемь огромных полотен с водяными лилиями «Декорации», для которых музей Оранжери выстроил отдельные залы.

Первая часть: Музы Клода Моне (ч.1): Камилла Донсье