Радиоприветы от советских диверсантов: история создания и применения радиоуправляемых фугасов БЕМИ

В крупных городах СССР специалисты НКВД с той же целью проводили тайные операции по минированию административных зданий. Подробности этих операций остаются неизвестными до сих пор

Грузинский отец советских радиомин

18 июля 1921 года постановлением Совета Труда и Обороны СССР было учреждено Особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения (сокращённо – «Остехбюро»). Возглавил его незаурядный человек – инженер-изобретатель Владимир Иванович Бекаури.

В 1905 году Владимир Иванович окончил Михайловское техническое железнодорожное училище в Тифлисе, и с 1907 года жил в Санкт-Петербурге, где конструировал и изготавливал сейфы. До начала революции он также успел зарегистрировать несколько патентов на изобретения в сфере телеграфии и железнодорожного транспорта.

В конце 1920 года Бекаури вместе с академиком В. Н. Ипатьевым организовал Экспериментальную мастерскую по новейшим изобретениям (Эксмани) при Государственном научно-техническом институте. В 1921 году документом, на котором стояла подпись самого В. И. Ленина, его назначили руководителем секретного Остехбюро, которое занялось разработкой диверсионных вооружений – взрывных устройств, транспортных средств для подводных диверсантов, созданием новейших средств связи и даже робототехники.

В этой статье речь пойдёт об одном из изобретений Остехбюро – радиоуправляемой мине БЕМИ, названной по первым буквам фамилий её создателей – Бекаури и его соратника Владимира Фёдоровича Миткевича.

Советским диверсантам от конструкторов радио

Мина представляла собой восьмиламповый блок управления, который мог принимать и декодировать специальный радиосигнал, после чего выдавал электроимпульс, способный активировать сразу три детонатора. При использовании специального разветвителя количество подрываемых детонаторов возрастало в 12 раз. Фактически такой миной можно было привести в действие любое количество взрывчатки, причём она могла находиться не рядом с зарядом, а на расстоянии до 50 метров от него.

Блок управления с разветвителем (или без него) помещался в прорезиненный мешок вместе с аккумуляторной батареей, которой при постоянной работе хватало на 4 дня поддержания мины во взведённом состоянии. К тому времени транзисторы уже были изобретены, но ещё не применялись при производстве радиоаппаратуры – вместо них использовались радиолампы, потреблявшие значительное количество электроэнергии, поэтому надолго батареи не хватало. Советские инженеры значительно увеличили этот срок, подключив радиолампы блока к часовому реле, которое периодически включало их. Таким образом, время активного состояния мины выросло в 5–10 раз, в зависимости от задаваемого периода включения. При этом радиосигнал, инициирующий взрыв, должен был не прерываться достаточно долго, чтобы мина смогла уловить его.

На расстоянии от 0 до 40 метров к мине посредством кабеля подключалась 30-метровая антенна, которая могла замуровываться в стену, закапываться на глубине до 1,2 м или притапливаться на глубине до 0,5 метра. Помимо блока и аккумулятора, в мешок могла помещаться мина-ловушка натяжного действия, которая должна была сработать при попытке развязать этот мешок.

На корпус приёмника наносились римские цифры, указывавшие длину волны, на которой он работает. Например, приёмник с номером XXXIV работал на частотах 413.8–428.6 килогерц. Приёмники с номерами больше, чем XVIII, предназначались для особо дальнего управления взрывом и имели повышенную чувствительность.

11 марта 1927 года специальная комиссия подписала приёмочный акт, который подтверждал успешное окончание испытаний новейших радиофугасов. 50 радиофугасов были отправлены в Особую Краснознамённую Дальневосточную армию в связи с ростом напряжённости на границе, но использованы не были.

К сожалению, Бекаури был лично знаком со Сталиным, чем-то ему не угодил и, как многих, кто окружал вождя в конце 30-х годов, его репрессировали (это произошло в 1938 году). Значительная часть его изобретений, а также разработок Остехбюро, была предана забвению. Но мины БЕМИ, которые хорошо зарекомендовали себя на испытаниях, остались на вооружении армейских диверсантов и диверсантов НКВД и вскоре громко заявили о себе. Их лишь переименовали в Ф-10, чтобы ничто больше не напоминало о неугодном изобретателе.

Смерть на гребне радиоволны

С началом войны мины Ф-10 начали всё чаще и чаще наносить противнику ощутимый урон. При отступлении из различных городов и сёл сапёры войск специального назначения готовили к подрыву здания, где с большой вероятностью мог размещаться штаб крупного немецкого армейского соединения, офицерская гостиница, общежитие, кинотеатр или склад. В крупных городах СССР специалисты НКВД с той же целью проводили тайные операции по минированию административных зданий. Все подробности этих операций неизвестны до сих пор.

17 июля 1941 года тремя радиозарядами по 250 кг каждый с расстояния в 150 км был подорван штаб 56-го моторизованного армейского корпуса вермахта в посёлке Струги Красные Псковской области. 4 августа взлетел на воздух автомобильный мост в районе белорусского города Орша на трассе Минск-Москва. А 24 сентября 1941 года состоялась самая известная и масштабная акция с использованием радиоуправляемых зарядов.

24 сентября 1941 года в полдень в Киеве начали взрываться здания на центральной улице города – Крещатике, и прилегающих к нему улицах. Мины детонировали не все сразу, а по очереди, с определённой периодичностью. Из-за бутылок с зажигательной смесью, которые в процессе подготовки Киева к уличным боям складировались на крышах и чердаках домов, возникли пожары, которые полыхали до 28 сентября. Была взорвана полевая комендатура, жандармерия, склад радиоприёмников, офицерская гостиница, кинотеатр и множество других зданий. Точное число немецких солдат и офицеров, погибших в результате этой диверсии, неизвестно до сих пор.

22 октября 1941 года в 17 часов 45 минут в оккупированной румынами Одессе было взорвано здание НКВД на улице Маразлиевской (в то время – Энгельса), где размещалась румынская военная комендатура и штаб 10-й пехотной дивизии 4-й румынской армии. Здание много раз тщательно осматривалось румынскими и немецкими сапёрами, так как оккупационные власти несколько раз предупреждались предателями о том, что здание заминировано. Но сапёры так ничего и не обнаружили, и здание было взорвано. Под развалинами остались многие офицеры штаба, среди которых оказался и военный комендант Одессы – командующий 10-й дивизией румынской армии генерал Ион Глогоджану.

Об общем уровне нервозности немецкого командования в связи с этими взрывами говорит такое признание маршала Эриха фон Манштейна, приведённое в его книге «Утерянные победы»: «…вообще, тогда приходилось проверять все здания, нет ли в них мин замедленного действия, так как в Киеве немецкий штаб, а в Одессе румынский штаб погибли от таких мин».

14 ноября 1941 года в 4 часа 20 минут в оккупированном Харькове мины превратили в груды кирпича несколько домов, в одном из которых располагался штаб 68-й немецкой дивизии. Взрывом убило командира дивизии генерал-майора Георга Брауна, двоих офицеров и тринадцать солдат. В этом же здании до сдачи города Красной армией располагался штаб Хрущёва, который был членом военного совета Юго-Западного направления (мина была установлена с его разрешения, когда штаб ещё не оставил помещения). После бегства Хрущёва у советских специалистов оставалось слишком мало времени для тщательного скрытного минирования, поэтому немцы пребывали в полной уверенности, что уж эти-то помещения можно занимать спокойно. Взрыв инициировали сигналом, посланным с секретной радиостанции РВ-25, находившейся в 556 километрах от Харькова, в посёлке Семилуки под Воронежем.

Эти операции произвели огромное впечатление и на Гитлера. Вот что писал об этом ветеран войск СС Пауль Карель в своей книге «Восточный фронт»: «Гитлер часто говорил об этих операциях и сравнивал их, не без некоторого восхищения, с пожаром в Москве, с которого началось выдворение из России Наполеона».

Не все случаи применения Ф-10 предавались огласке, ведь немцам сложно было определить, инициирован ли взрыв по радио, или сработали оставленные в их тылу советские диверсанты. Советские же источники молчали об этих акциях, зачастую сваливая вину за нанесённые разрушения на немцев. С момента перехода войск Красной армии в наступление сфера применения радиофугасов значительно сузилась. В открытых источниках почти ничего не сообщается об их использовании после 1941 года, но они громко напомнили о себе уже в наше время.

Мины, забытые на десятилетия

В 1981 году, перед XXVI съездом КПСС, в ходе проверок зданий Москвы на предмет диверсий в здании тогдашнего Госплана в Охотном Ряду (нынешняя Госдума) под штукатуркой был обнаружен детонирующий провод немецкого производства образца 1930–40-х годов. Прибывших на место сапёров он привёл к ящикам с несколькими сотнями килограммов взрывчатки, которые были заложены под фундамент здания ещё в 1941 году. Разминирование заняло около 10–12 дней.

В июле 2005 года была снесена гостиница «Москва» довоенной постройки. 10 июля в 14:30 из потайных замурованных ниш в подвале гостиницы были извлечены ящики времён войны с 1160 килограммами тротила.

Более чем вероятно, что взрыв обоих зданий должен был инициироваться миной Ф-10. Остались ли ещё в Москве заминированные в 1941 году и не разминированные до сих пор объекты, достоверно не известно.