Таранные страсти XIX века: смертельный удар отчаянных

Времена дерзновенной романтики — казалось бы, что человечество отныне способно на любые, самые грандиозные свершения. Полёт из пушки на Луну, вокруг света за 80 дней, подводная лодка «Наутилус» — для разума человека и новейшей техники отныне нет никаких ограничений, энергия пара и чудо электричества позволят преодолеть земное притяжение и покорить океанские глубины! Разумеется, военные ведомства промышленно развитых государств не оставались в стороне от веяний прогресса — паровые машины, бомбические пушки Пексана, винт в качестве движителя и прочие невероятные достижения постепенно внедрялись, причём настолько, казалось бы, консервативная структура, как флот, развивалась куда быстрее, чем сухопутные армии.

Мы не будем здесь прослеживать техническо-эволюционный путь боевых кораблей XIX века, которые преображались с немыслимой стремительностью — всего за несколько десятилетий навсегда исчезли деревянные рангоутные линейные корабли, появились пароходофрегаты, а затем и тяжёлые фрегаты, блиндированные плавучие батареи, мониторы, наконец был построен первый броненосец с цельнометаллическим корпусом — HMS Warrior.

Как ни странно это прозвучит, но появление таких передовых и высокотехнологичных (для своего времени) кораблей привело к весьма показательному откату в области тактики, возвращению практически ко временами античности — а именно, к массовому распространению таранов, которое вполне можно поименовать «таранным психозом». Объяснение тут одно: броня на некоторое время «победила» артиллерию, развивавшуюся куда медленнее, а потому в умах господ адмиралов родилась оригинальная концепция — тяжелобронированную цель можно успешно потопить не столько артиллерийским огнём, сколько ударом так называемого шпирона. Толковый словарь Даля так объясняет нам термин «шпирон» — «…Встарь, острый, долгий нос у галеры; ныне: железный таран, иногда подводный, у броненосных судов».

Итак, давайте вспомним, с чего же всё началось и как античная архаика проникла на флоты эпохи пара и электричества.

Три тарана адмирала Тегетгофа

Считается, что первый таран в боевых условиях провёл броненосец южан CSS Virginia во время Гражданской войны в США — перестроенная из старого пароходофрегата USS Merrimack и бронированная «Вирджиния» в ходе «Сражения на Хэмптонском рейде» 8/9 марта 1862 года потопила тараном деревянный фрегат «Камберленд», при этом едва не погибла сама, поскольку шпирон застрял в корпусе тонущего неприятельского корабля, который вполне мог утащить «Вирджинию» на дно. По счастью, таранная оконечность отломилась и броненосец конфедератов уцелел, чтобы на следующий день вступить в бой со знаменитым «Монитором» — но это уже совсем другая история. Во время войны Севера с Югом тараны неоднократно применялись и позже, но поскольку жертвами шпиронов становились в основном незащищённые деревянные корабли, а война велась или в спокойных прибрежных водах, или на реках, в Европе на таранную тактику американцев не обращали особого внимания. Не обращали по поры до времени, пока не произошло событие, вызвавшее в военно-морской среде Старого Света нездоровую сенсацию с далеко идущими последствиями.

В июне 1866 года разразилась Австро-прусско-итальянская война, ещё известная как Третья война за независимость Италии — одной их причин конфликта между Австрийской империей с одной стороны и Пруссией с Италией с другой был вопрос контроля над Венецианской областью и Адриатическим морем в целом. Надо особо отметить, что итальянский флот по состоянию на начало боевых действий являлся весьма современным — двенадцать броненосцев, построенных в Североамериканских Штатах, Франции и Британии составляли основную силу эскадры, плюс блиндированные канонерские лодки и какое-то количество вспомогательных деревянных судов.

Положение австрийцев было куда хуже: всего семь броненосцев, причём два новейших («Эрцгерцог Фердинанд Макс» и «Габсбург» измещением по 5100 тонн) оказались недостроены, а самое главное, у них отсутствовало вооружение — новые пушки предполагалось купить в Пруссии, но с началом войны пруссаки предсказуемо аннулировали контракт. Командующему, контр-адмиралу Вильгельму фон Тегетгофу, пришлось оснастить оба корабля временным рангоутом и поставить на них откровенно устаревшие гладкоствольные орудия, стрелявшие ядрами. Более того, в состав австрийской эскадры входил совсем уж архаичный деревянный линкор «Кайзер» с девятью десятками гладкоствольных пушек, почти не способных нанести броненосцам серьёзный урон.

Впрочем, как известно, исход битвы зачастую решает не перевес в силах, а талант и решительность полководца. Адмиралу фон Тегетгофу было не занимать ни того, ни другого — он обладал большим опытом и энергичностью, командовал австрийской эскадрой в битве при Гельголанде (считается, что это сражение 1864 года между Данией и Австро-Прусским альянсом закончилось вничью, но тем не менее Тегетгоф сумел тогда решить стратегическую задачу, вынудив датчан снять блокаду устья Эльбы, парализовавшую судоходство и прусскую торговлю. За этот бой он и получил чин контр-адмирала). В свою очередь командующий итальянским флотом адмирал Карло ди Персано, как выяснилось в ходе битвы при Лиссе, оказался фатально некомпетентен.

Первое в истории сражение броненосных флотов произошло 20 июля 1866 года в Адриатическом море близ острова Лисса — согласно инструкциям морского министерства итальянский Regia Marina должен был атаковать австрийскую крепость на Лиссе, высадить десант, а затем по возможности дать генеральное сражение флоту Австрии. Последний, к слову, серьезно уступал итальянцам как по числу и размерам боевых кораблей, так и по суммарной мощи артиллерийского залпа. Историк Х. Вильсон в книге «Броненосцы в бою» приводит следующие цифры:

По числу кораблей отношение итальянских сил к австрийским было 1,99:1, по числу орудий — 1,66:1, по водоизмещению — 2,64:1 и по мощности паровых машин — 2,57:1. Судя по кораблям, Австрия не могла иметь надежды на успех. <…> Итальянцы номинально имели почти вдвое большее число броненосцев и на 50% больше орудий. Превосходство их было как в числе, так и в размерах кораблей. По части нарезных орудий, единственного оружия, которое может эффективно действовать в битве броненосцев, они имели значительное превосходство: 276 орудий против 121 неприятельского, и это преимущество увеличивалось большей мощностью итальянских орудий, которые могли стрелять снарядами вчетверо более тяжелыми, чем австрийские. Общее число удачных выстрелов на счету разбитого флота было 414, т. е. менее одного на каждое стрелявшее орудие.

Выходит, что шансов на успех у Вильгельма фон Тегетгофа практически не было, но адмирал не раздумывая вывел эскадру в море и отправился на помощь осажденной итальянцами Лиссе. Австрийский флот выстроился тремя клиньями следующими друг за другом (первыми шли броненосцы, за ними деревянный линкор и фрегаты, в арьергарде — канонерки). Цель фон Тегетгофа — попытаться проломить строй противника и использовать тараны как дополнение к куда более слабой артиллерии, одновременно прикрывая деревянные корабли. Адмирал Персано приказывает своей эскадре перестроиться в кильватерный строй — архаика, свойственная «старым» линейным флотам доброненосной эпохи.

Бронированный кулак фон Тегетгофа вломился в итальянский строй как кабан в камыши, быстро вызвав свалку и неразбериху. При первой атаке не удалось протаранить ни одного корабля неприятеля, до времени сражение велось традиционно — с использованием артиллерии. Австрийский флагман «Эрцгерцог Фердинанд Макс» искал встречи с флагманом противника — «Ре д’Италия».

Тут необходимо упомянуть, что «Ре д’Италия» уже не являлся флагманом — адмирал Персано прямо в ходе боя пожелал перебраться на новейший монитор «Аффондаторе». Он и перебрался, не уведомив свою эскадру сигналами, что привело к потере управления флотом. Сам Персано потом доказывал, будто спуск флага и подъем такового на другом корабле на эскадре должны были, по идее, заметить и без особого уведомления, но… За передачу сообщения отвечает передающий.

Добавим, что переход адмирала на самый быстроходный броненосец в эскадре по итогам боя выглядел крайне неприглядно — хотя есть мнение, что изначально логика была другая: Персано сам рассчитывал применить таран. Но вышло так, что «Аффондаторе», специализированный броненосец-таран, так никого и не протаранил. В отличие от австрийцев, которые яростно бодались с риском для собственной жизни — конструкция их кораблей была недостаточно прочной для такого балета.

Тем не менее, «Эрцгерцог» с фон Тегетгофом на мостике настиг «Ре д’Италия» и пошёл на таран — два удара оказались неудачными, вскользь, пробить обшивку не удалось. Помог броненосец «Кайзер Максимилиан», который снес своим шпироном итальянцу рули, в результате чего можно было маневрировать только с помощью машин. Непосредственно перед «Ре д’Италия» оказался австрийский броненосец, но капитан почему-то принял решение не идти на столкновение, а отдал приказ «Полный назад», что корабль и погубило — адмирал фон Тегетгоф передал в машинное отделение «Полный ход вперёд» и «Быть готовым дать задний ход». Вновь дадим слово Х. Вильсону:

…”Фердинанд-Макс” легко всадил свой нос в итальянский корабль, поднявшись на мгновение при нанесении удара, а затем опустившись снова, в то время как таран его с ужасным треском врезался сквозь железную броню и деревянную обшивку в злосчастный корабль. Сотрясение на “Фердинанде-Максе” нельзя назвать сильным; несколько человек упало на палубу в момент удара, и сотрясение ясно почувствовалось в машинном отделении, где машинам тотчас дали задний ход. Австрийский корабль не получил никаких повреждений. “Ре д'Италия”, приняв удар, сильно накренился на правый борт, а затем, когда “Фердинанд-Макс” отошел от него, он накренился влево, и на палубе его виден был пораженный ужасом экипаж. Он был так близко, что один австрийский офицер воскликнул: “Какая чудная палуба”. На минуту или на две сражение приостановилось, и все взгляды были устремлены на обреченный корабль. Он накренился второй и последний раз и грузно пошел ко дну.

Описывать здесь весь ход битвы при Лиссе смысла не имеет, надо лишь сказать, что из экипажа «Ре д’Италия» потопленного после трёх (а учитывая удар «Кайзера Максимилиана» по рулю — всех четырех!) таранов выжили и были спасены 166 человек, погибли около четырехсот. «Фердинанд-Макс» сделал в борту неприятеля дыру площадью около 15 квадратных метров, пробив и броню, и деревянную обшивку.

Итог: адмирал Персано отступил, оставив поле боя за австрийцами, при этом потеряв два броненосца и более шестисот человек погибшими. Потери адмирала Вильгельма фон Тегетгофа — 38 убитых, ни один австрийский корабль не затонул. Затем Карло ди Персано был отдан под суд, лишён звания и признан виновным в некомпетентности и трусости.

А европейские Адмиралтейства, оценив результаты сражения, с увлечением принялись разрабатывать «таранную тактику», посчитав, что бой бронированных кораблей на близкой дистанции теперь определяет не артиллерия, а давно позабытое оружие античной древности…

Симптомы «таранного психоза»

Поскольку Великобритания в XIX веке являлась ведущей морской державой, именно там массовое увлечение таранами достигло апогея и на свет появились изумительные военно-морские уродцы, заставляющие задуматься о психическом здоровье конструкторов. Пример тому HMS Polyphemus постройки 1881 года и классифицирующийся как «таранный миноносец».

Идея состояла в следующем: после изобретения торпед системы Роберта Уайтхеда (опять же, новейшее и очень прогрессивное оружие, к 1875 году развивавшее ход до 18 узлов с дальностью в 600 ярдов!) флоту потребовался скоростной миноносец, способный незамеченным подобраться к крупной цели, выпустить торпеды и безнаказанно удрать. Ключевое слово здесь «скоростной», а потому гидродинамика корабля должна быть близкой к идеальной — отсюда необычный сигарообразный корпус, очень низкая и узкая палуба с минимумом надстроек и пятью подводными торпедными аппаратами калибра 356 миллиметров.

«А как же таран?! — воскликнули в Адмиралтействе — Без тарана нельзя! Причём внутри него можно поставить ещё один торпедный аппарат!». Главный инженер флота Натаниэль Барнаби пожал плечами и заказ выполнил, изменив исходный проект — «Полифем» оснастили таранным форштевнем длиной чуть больше четырёх метров, на оконечье которого имелась крышка торпедного аппарата. Схема применения? Да очень просто! Торпедный миноносец браво врывается в гавань противника, выпускает боезапас из восемнадцати торпед, если не попал — таранит цель! Артиллерийское вооружение? Ох уж эти замшелые традиции! Но надо отдать дань тёмному прошлому, давайте всё-таки установим шесть 25-миллиметровых двухствольных пушек системы Норденфельда!

Дальше испытаний и учений дело не пошло — «Полифем» так и остался единственным торпедно-таранным миноносцем за всю историю Британского флота. Однако падкие на различные технические новшества американцы решили построить аналог, причём довели идею до абсолюта и сияющего совершенства — на практически идентичный по силуэту сигарообразный корабль USS Katahdin (1883 год постройки) вооружение полностью отсутствовало. Вообще. Совсем. Никаких торпед или артиллерии, зачем они нужны?! Только таран!

«Катадин» при всей своей уникальности (единственный в мире боевой корабль без вооружения!) оказался неудачным проектом — и только не потому, что задуманная схема применения изначально была абсурдной. Глубокая посадка (90% корпуса находились под водой), резко снижала скорость и манёвренность, радиус циркуляции оказался неприемлемо большим — это при том, что атаковать «Катадин» обязан был тараном. Справедливости ради заметим, что во время американо-испанской войны 1898 года его всё-таки оснастили четырьмя 6-фунтовыми пушками, но и только. Главной загадкой остается то, что на этом корабле делали 97 (прописью — девяносто семь!) человек команды — если вооружение исходно не предусматривалось?!

В целом же тараны наносили гораздо больше повреждений кораблям своих эскадр, чем реальному противнику — последствия неоднократных столкновений зачастую оказывались плачевными. Судите сами:

— 1869 год, Российская империя. Броненосец «Кремль» топит ударом форштевня фрегат «Олег». В 1871 году в гавани Кронштадта двухбашенный броненосный фрегат «Адмирал Спиридов» таранит трёхбашенного «Адмирала Лазарева» — вода через пробоину площадью 0,65 кв.м. попала в смежные отсеки, крен достиг восьми градусов.

— 1875 год, Британия. Броненосец «Айрон Дюк» протаранил и потопил систершип «Вэнгард».

— 1878 год, Германия. Броненосец «Кениг Вильгельм» столкнулся с другим броненосцем «Гроссер Курфюрст», последний вскоре затонул.

— 1891 год, опять Британия. Броненосец «Кампердаун» потопил таранный ударом флагмана Средиземноморского флота, новейший броненосец 1-го класса «Виктория», построенный всего год назад. Погибли 321 член экипажа, включая командующего эскадрой, адмирала Джорджа Трайтона. «Виктория» затонула всего за десять минут.

Не смотря на множество подобных случаев, «таранная тактика» оставалась востребованной вплоть до появления «Дредноута» и концепции «только большие пушки» — флоты вернулись к теории линейного артиллерийского боя на больших расстояниях. Тем не менее, тараны начали исчезать лишь после Первой мировой войны…