Вопросы здоровья моряков в XVI - XVII века

Чуть позже эпидемия на кораблях не позволила англичанам перебросить подмогу в Кале. Город в 1558 году захватил Франсуа де Гиз, и этот крупный порт отошёл Франции. Через 30 лет на флоте разразилась настоящая эпидемия тифа, унесшая множество жизней. Это заставило англичан задуматься над тем, что же они могут предпринять для сохранения здоровья своих моряков.

Английские медики и их польза для флота

В 1512 году на флоте была введена должность военно-морского хирурга. К 1546 году при кораблях работали уже восемь королевских хирургов. Обычно они располагались на флагманах эскадр. Управление комиссионерами заботилось о больных и раненых моряках. Понятно, что восемь хирургов не могли обеспечить надлежащее медицинское обслуживание, поэтому в 1588 году, перед серией сражений с Непобедимой Армадой, на флоте была создана частная Компания брадобреев-хирургов (Company of Barber-Surgeons), в которой эти самые брадобреи были помощниками хирургов. Проблема заключалась в том, что парикмахеры не обладали даже зачатками знаний по хирургии. Уильям Клоус, помощник клерка Компании, писал:

«Что касается вновь мобилизованных хирургов, у них не было никаких знаний в хирургии. Они не могли зашить рану, пустить кровь, вырвать зуб, лечить оспины, и поэтому они в глазах моряков бросали тень на всю Компанию. Для блага дела надо срочно снабдить флот знающими врачами, возможно даже — лучшими хирургами Лондона и близлежащих городов, ибо те, кто выполняют обязанности хирургов сейчас, ни на что неспособны».

Клоус сравнивал познания брадобреев в медицине с «невежеством дикарей».

Английские медики, в зависимости от своей квалификации и специфики работы, разделялись на три замкнутые категории. Врачами были люди, получившие элитное медицинское образование, имевшие частную практику и очень высокий заработок. Опираясь на классические принципы науки, они лечили сложные или хронические недомогания. Второй большой группой были аптекари, которые в то время совмещали продажу препаратов и работу терапевтов, или врачей общей практики. В третью группу входили хирурги, которые специализировались на лечении вывихов, переломов, ссадин, фурункулов и т.д. В 1580 году в Лондоне, где проживало 200 000 человек, насчитывалось всего 500 медиков: 50 врачей, 100 лицензированных хирургов, 100 аптекарей и примерно 250 нелицензированных врачевателей, квалификация которых могла быть как высокой, так и вообще никакой. Они могли вырвать зуб, наложить шину на сломанную кость и сварить какой-нибудь отвар, польза которого чаще всего оказывалась сомнительной.

Непосредственно перед боями с Армадой в 1588 году для контроля здоровья на английском флоте были назначены четыре врача высшей квалификации: доктора медицины Уильям Гилберт и Роджер Мэрбек, а также доктора Браун и Вилкинсон. Правда, это кадровое решение не спасло от беды. Длительное нахождение в море вызвало на английских кораблях настоящую эпидемию тифа, которая в сентябре охватила весь флот. Врачи по мере сил пытались бороться с напастью, но безуспешно. Медики вполне могли принять меры при переломах или растяжениях, неплохо справлялись с ядами, но они просто не умели лечить вирусные и инфекционные заболевания.

Гален и барон Говард против эпидемии 1588 года

В XVI веке в медицине господствовали взгляды Гиппократа и Галена, которые представляли собой концепцию «четырёх гуморов». Согласно воззрениям Галена, тело человека состояло из жидкостей-гуморов: крови, слизи, рыжей жёлчи и чёрной жёлчи. Немецкий гуманист и историк Матвей Дрешер в своей книге «О частях тела человека и о душе и её возможностях» пояснял:

«Кровь — гумор, смешанный из жара и влаги, приятный, поскольку является подходящим и соответствующим для питания тела.

Слизь — гумор холодный, влажный, безвкусный, как бы недоприготовленная кровь, беловатый, который несётся с кровью, чтобы смягчить её жар, а также дальнейшим варением может превратиться в кровь, помогает распределению гуморов и питает родственные себе части. Еще называется φλέγμα (греч. флегма, слизь, мокрота), das wesserige geblüt (нем. водянистый род).

Рыжая жёлчь — гумор горячий, сухой и горький, который также подобен пене крови, несомой с нею, чтобы питать родственные члены, отворять путь и проникать, das scheumigte geblüt (нем. пенистый род). Полезный для питания частей, которые имеют подобный темперамент.

Чёрная жёлчь, или меланхолия — природный гумор, холодный, сухой, густой, чёрный и терпкий, часть которого несётся с кровью, чтобы делать её более густой и питать кости и селезёнку. Является как бы гущей и осадком крови, das schwartz geblüt (нем. чёрный род).

Столько же противоприродных гуморов, которые называются нездоровыми и неестественными ввиду того, что повреждают природу. Это происходит тогда, когда природные теряют свои качества и вырождаются. Например, когда меланхолия сжигается, становится испорченной и производит беснование. Когда сильно разбавлена флегмой, производит тупость и порождает холодные болезни. Когда вырождается кровь, становится бледной или водянистой и вредоносной, как при водянке. Когда сжигается красная жёлчь, становится испорченной и жгучей. Когда флегма отклоняется от природного качества вследствие слабой варки, гумор становится водянистым и вредным для тела».

То есть согласно тогдашним воззрениям для излечения достаточно было сбалансировать гуморы в теле человека.

Для полноты картины стоит упомянуть Парацельса, который отвергал теорию Галена и делал упор на различные составы и добавки — прообраз мазей и таблеток, способных вылечить больного. Однако парацельсизм расцвёл в начале XVII века, а во времена Елизаветы Английской (1559–1603) он был мало развит в научной среде. И опять-таки, учение Парацельса никак не помогало против вирусных и инфекционных заболеваний.

В этом смысле очень примечательным является письмо лорда Говарда Эффингемского, касавшееся борьбы с тифом на эскадре в Плимуте после сражения с Армадой в 1588 году:

«Болезни и смерти преследовали наш флот, тиф сначала поразил большие корабли, где из 500 человек экипажа уже через три недели 200 были больны или умерли. Для предотвращения распространения эпидемии я приказал всех оставшихся здоровых моряков переместить на берег, вынуть с кораблей балласт, хорошенько прокалить его на огне, а потом промыть в проточной воде 3 или 4 дня и тем самым убрать источник болезни. Однако эти меры не помогли, эпидемия распространилась почти мгновенно, и мне пришлось отослать больных в Чатэм (…) Сэр Роджер Тауншенд лично пытался выхаживать больных, но ни один из них не выжил (…) Судя по всему, тиф распространился на эскадре из-за долгого нахождения в море и большого количества нечистот, скопившихся в балласте, а также из-за грязных одеял и одежды, поскольку нам не хватало денег, чтобы снабдить корабли запасными комплектами».

В результате эпидемии тифа, разразившейся в сентябре 1588 года, умерло примерно 8000 человек из 14 000 английских моряков. С точки зрения современной медицины понятно, что принятые меры помочь и не могли: переносчиками болезни были вши и блохи. Если та же жёлтая лихорадка и малярия передавались от комара к человеку и достаточно было покинуть зараженные области, чтобы болезнь сошла на нет, то в случае с тифом это не помогало: блохи и вши размножались на самих людях, в грязной одежде, постельном белье и гамаках. Эпидемия тифа часто принимала катастрофические формы.

Болезнь протекала в два этапа. Период лихорадки длился примерно две недели и характеризовался высокой температурой, сыпью по всему телу и повышенным потоотделением. Затем следовал период восстановления: уменьшалось количество сыпи, снижалась температура, а больной чувствовал общую слабость. Во время лихорадки возможны были временная глухота, оцепенение, бред, и в конечном итоге дело могло закончиться смертью. Если больному удавалось пережить лихорадку, он выздоравливал.

Известный историк Роджер в своей книге «Деревянный мир» пишет, что тиф убивал больше всего людей в холодную погоду. Это и понятно: в сыром неотапливаемом помещении у ослабленных людей легко начиналась простуда или воспаление лёгких.

Нововведения Якова I

В борьбе с тифом чисто медицинских приёмов было недостаточно. Требовались меры гигиенические: обривание волос на голове, подмышками и в паху у всего экипажа, чистка одежды и гамаков, комплексная уборка с уксусом. До этого Роял Неви дойдёт только через 200 лет, в 1770-х годах. Была проблема и в самих брадобреях-хирургах. Им положили низкое жалование, а медицинский сундук они должны были комплектовать за свои деньги.

Тем не менее выводы из ситуации 1588 года англичане сделали. Прежде всего они решили, что каждый военный корабль будет теперь комплектоваться отдельным хирургом. В 1607 году король Яков I так описал обязанности хирурга на корабле:

«Хирург и его помощник должны быть освобождены от всех обязанностей по жизнедеятельности корабля. Их задача — уход за больными и ранеными. Перед назначением хирурга на корабль он должен выдержать экзамен и подать рекомендательное письмо, подписанное достойными людьми его профессии. Его сундук должен быть полностью снабжён инструментами и снадобьями. Помещение хирурга должно находиться внутри корабля и быть защищено от попаданий ядер в бою».

Изначально хирургу полагалась зарплата 1 шиллинг и 6 пенсов в день, или 2 фунта 2 шиллинга в месяц. Для сравнения, матрос получал 6 пенсов в день, или 14 шиллингов в месяц. Однако в 1626 году жалование хирургов снизилось до 1 фунта и 10 шиллингов в месяц. Таким образом, хирург стал одним из самых низкооплачиваемых специалистов на корабле: его зарплата была меньше, чем у боцмана, квотермейстера, штурмана, баталера и многих других.

Однако и 2 фунта 2 шиллинга нельзя признать большой зарплатой, ведь медицинский сундук хирург должен был комплектовать за свой счёт, а его стоимость оценивалась примерно в 20 фунтов. Помимо хирургических инструментов в него входили снадобья, иногда даже не совсем понятные с точки зрения нынешней медицины. Например, согласно описи Уильяма Монсона, сундук корабельного хирурга помимо всего прочего содержал: Terra sigillata (скорее всего красную глину), венецианскую патоку, митридатиум (противоядие), толчёную слоновую кость, толчёный рог единорога (скорее всего нарвала), безоары (катышки, извлекаемые из желудка козла), гадючий яд, зубной порошок из извести и мела.

В 1608 году Яков I ввёл в английском флоте специальные госпитальные суда. Первым таким стала шебека Goodwill, которая была придана английской эскадре, следовавшей для блокады алжирских пиратов. Изначально задачей госпитального судна было перевозить заболевших на эскадре в Испанию, в госпитали, где этих больных и лечили.

Вторым нововведением стали отдельные каюты и кубрики на торговых и некоторых военных судах. Это была попытка изолировать матросов и пассажиров друг от друга. Ещё в 1597 году на флоте вместо циновок появились гамаки, причём Елизавета, наученная горьким опытом, постановила иметь на каждого матроса два гамака: пока один использовался, второй находился в стирке или лежал чистым на хранении. Гамаки менялись местами раз в две недели.

В 1623 году появились корабельные лавки (slop-chest), в которых моряки могли приобрести в кредит новую чистую одежду, предметы личной гигиены, табак и т.д. Однако от нужников (tubs of urine) на закрытых палубах так и не отказались. Считалось, что такие бадьи с мочой могут пригодиться при неожиданном возникновении пожара на нижних палубах. Их убрали только в 1630-х годах.

Предпринимались также попытки увеличить сроки хранения на корабле мяса, рыбы, напитков с помощью ignis philosophicus — философского огня. Звучит красиво, а технология была следующей. Если речь шла о продуктах, то их обмазывали оливковым маслом и кратковременно обжигали на огне. Если дело касалось бочонков с напитками, то оливковым маслом тщательно обмазывали все щели и проходили факелом. Собственно, нагретое масло образовывало герметичную плёнку, которая препятствовала порче продуктов и напитков в бочках.

В целом, меры английских монархов в данный период можно признать интересными с точки зрения средневековой медицины и даже в чём-то полезными, но они так и не решили главной задачи — борьбы с вирусными заболеваниями и эпидемиями в условиях скученности людей в замкнутом помещении корабля. На решение этой проблемы британский флот потратит ещё 250 лет.