Война с повстанцами «шифта»: конфликт на границе Кении и Сомали (1963–1967)

Причиной этого конфликта стал сложный клубок взаимных претензий кенийцев и сомалийцев из-за земельных угодий и доступа к водоёмам. К этим претензиям прибавились и споры о государственной границе, основанные на желании Сомали расширить территорию за счёт соседа.

Истоки конфликта

После обретения независимости восточноафриканские государства прошли долгий и трудный путь. Одних он привёл к распаду на множество враждующих друг с другом частей — особенно ярок пример Сомали. Другие пришли к относительному процветанию — ту же Кению часто приводят в качестве примера политической стабильности в регионе. Если присмотреться, можно увидеть, что все страны Восточной Африки испытывали очень схожие проблемы: этнические конфликты, трудности в экономике, нестабильность политической системы, частое скатывание политического противостояния в гражданскую войну. Но некоторые государства смогли более или менее успешно преодолеть раскол и выстроить пусть и шаткий, но всё же мир.

В годы холодной войны положение африканских государств осложнялось ещё и тем, что они стали территорией «большой игры» между СССР и США, которые стремились перетянуть молодые государства на свою сторону. Таким образом повстанческое движение шифта на границе Кении и Сомали оказалось одним из элементов глобального противостояния Москвы и Вашингтона. Правда, здесь сверхдержавы помогали своим сторонникам косвенно, используя для военной помощи силы сателлитов.

Движение шифта не слишком известно за пределами зоны конфликта. Советская исследовательница И.И. Филатова отмечала в своей монографии «История Кении в новое и новейшее время», изданной в конце 1980-х годов:

«Трудно складывались отношения Кении с Сомали. Правительство Сомали, претендовавшее на часть северных районов Кении, населённых сомалийцами, с 1964 по 1967 г. поддерживало на этой территории партизан — шифта. Кенийская армия вела против них боевые действия. Положение осложнялось деятельностью сепаратистской Прогрессивной партии народа Северной провинции, возникшей в 1960 г. и ратовавшей за присоединение Северной провинции к Сомали. Особенно ухудшились отношения между двумя странами в первой половине 1966 г., когда Кения и Сомали фактически находились в состоянии войны. Однако в конце 1967 г. между ними был заключён договор, в результате которого открытая поддержка шифта Республикой Сомали прекратилась».

Кто такие шифта

Действительно, между Кенией и Сомали существовали трения относительно границы, проведённой по итогам колониального раздела Африки европейскими державами. В его результате часть народов, родственных сомали, оказалась за пределами нового государства, а именно в Кении и Эфиопии.

Могадишо и Найроби по-разному смотрели на статус спорных территорий. Сомалийцы охотно помогали многочисленным группам сопротивления кенийскому правительству, передавая им деньги и оружие. Одна из групп в начале 1960-х годов стала называть себя Northern Frontier District Liberation Front (NFDLF) — Фронт освобождения Северного пограничного округа, хотя встречается также наименование «армия» или «партия». С лёгкой руки кенийцев, которые делали это в целях пропаганды, повстанцев окрестили шифта. Как отмечают исследователи,

«первоначально термин произошёл от амхарского выражения, означающего бандитизм, и использовался для описания эфиопских дворян XIX в. с политическими устремлениями и эфиопских националистов XX века в Эритрее, которые использовали бандитизм как метод политического протеста».

В более широком смысле в Восточной Африке слово «шифта» используется для обозначения бандита или повстанца. В Кении оно чаще всего применяется к преступным бандитским группировкам, которые занимаются угоном скота и браконьерством. По отношению к движению за отделение этот термин впервые использовало кенийское правительство в ноябре 1963 года. Историки отмечают, что Джомо Кеньятта, тогдашний премьер-министр Кении, назвал тех, кто участвовал в борьбе против кенийского правительства,

«хулиганами или вооружёнными группами молодёжи, называемыми шифта. Это люди, которые совершают набеги то тут, то там».

Использование термина «шифта» подразумевало, что сепаратисты с точки зрения кенийского правительства были не более чем бандитами. При этом историк Х.А. Уиттакер утверждает, что, хотя такое определение шифта очень важно для последующего обсуждения реакции кенийского правительства на сепаратизм, «оно также свидетельствует о многогранном характере движения».

Кеньятта, в общем, был прав. Бо́льшую часть членов шифта составляла молодёжь, а именно мужчины в возрасте от 18 до 40 лет, которые занимались скотоводством и практически не имели формального образования. Как указывает Уиттакер, они были завербованы в движение и обучались обращению с оружием, гранатами и минами. Сложно сказать, насколько они вообще были восприимчивы к какой-то пропаганде. В условиях практически полной неграмотности традиционные каналы индоктринации не работали, потому все повстанцы ориентировались на своих племенных вождей и иных харизматичных лидеров, ставших полевыми командирами. Кроме того, для членов шифта было очень важно мнение общины, и если заметная часть мужчин становилась повстанцами, вслед за ними практически неизбежно увлекалась в движение и другая часть.

К вхождению в ряды шифта подталкивало и традиционное соперничество родоплеменных групп. Если одна из них получала оружие из Сомали, то и другие немедленно начинали добиваться того же, потому что вооружение одной из групп означало её доминирование, чего, естественно, не желали соперники. Уиттакер добавляет, что «свободная организация шифта также давала отдельным лицам возможность формировать движение за отделение» в качестве своей собственной военной силы. Это происходило по двум причинам. Во-первых, силы шифта были разделены между двумя базовыми лагерями в Сомалийской Республике, что отражало клановые противоречия. Горизонтальные узы принадлежности, а не лояльность к центральному командованию или лицу, определяли власть над отдельными группами. Уиттакер пишет, что «представители сомалийского правительства встречались и вели индивидуальные переговоры с лидерами каждой клановой группы». Во-вторых, каждая из групп шифта представляла собой отдельное формирование. Такие звания как «капитан» или «лейтенант» создавали лишь видимость организованной системы командования, поскольку не присваивались централизованно.

Тактика повстанцев и борьба властей с ними

Чаще всего шифта устраивали засады на полицейские и армейские лагеря, пешие патрули и автоколонны. Исследователи отмечают, что

«такая активность была заметна на начальных этапах конфликта, вплоть до 1964 г., когда группы шифта насчитывали от одного до пятисот человек, которые, используя гранатомётный и винтовочный огонь, совершали нападения и налёты на кенийские полицейские посты и армейские лагеря»,

уходя затем обратно на территорию Сомали.

В середине 1964 года отряды шифта начали действовать и за пределами спорных районов бывшего Северного пограничного округа. В основном эти операции были связаны с грабительскими набегами: например, угоном скота. Помимо этого, уже во второй половине 1966 и в 1967 году шифта устанавливали вдоль стратегических путей торговли и снабжения войск мины, которые им давали сомалийцы. Тот факт, что кенийская разведка не всегда могла отличить племенные разборки и деятельность сепаратистов, указывает, скорее всего, на общую природу того и другого. Правительство Сомали пользовалось разобщённостью племенных групп, их воинственностью и традиционным желанием ограбить соседей — только на этот раз значительную часть усилий удалось сосредоточить на нанесении ущерба кенийской армии, полиции и государственным структурам. Конечно, не обходилось и без грабежей иных этнических групп, проживавших в Кении.

Можно выделить три линии борьбы правительства с повстанцами. По словам исследователей,

«первая включала дипломатическое взаимодействие с Сомалийской Республикой в попытке достичь политического урегулирования статуса территории Северного округа, приемлемого для обоих правительств. Вторая включала в себя военные и полицейские действия против сил шифта и их сторонников, а третья была направлена на попытку договориться с кенийскими сомалийцами посредством политического умиротворения и проектов развития»

территории их проживания.

Первая линия продвигалась очень медленно. Лишь к 1967 году удалось сломить сопротивление сомалийского правительства, главой которого к тому моменту стал Мохамед Хаджи Ибрагим Эгаль, сторонник мирного сосуществования с Кенией, не склонный к внешнеполитическим авантюрам — у Сомали попросту не было для этого достаточно сильной армии. Кенийцы были настроены решительно и имели достаточно войск, чтобы осуществить интервенцию на территорию Сомали, противопоставить которой Могадишо ничего не мог. Потому 28 октября 1967 года на встрече в Танзании было подписано соглашение, в соответствии с которым Сомали отказывался от поддержки шифта.

Вторая линия борьбы с шифта разительно напоминала усилия британских войск против восстания Мау-Мау. Меры по борьбе с Мау-Мау включали комендантский час и строгие правила передвижения, конфискацию имущества, обыски, проверки документов и пропусков, содержание под стражей без суда и следствия, а также создание специальных деревень, в которых сосредотачивалось население для полного над ним надзора. По словам исследователей,

«аналогичным образом во время конфликта шифта все лица, проживающие в районах, находящихся под влиянием шифта, должны были зарегистрироваться и иметь при себе удостоверения личности, действовали приказы о комендантском часе и ограничения на передвижение, силы безопасности могли арестовывать и задерживать любого человека без ордера в течение 28 дней, и все люди должны были жить в специально отведённых правительственных деревнях, где проводились проверки для установления любых потенциальных связей между гражданскими лицами и шифта».

Подобные меры понятны. Многие из тех, кто участвовал в борьбе с шифта, имели личный опыт борьбы с Мау-Мау:

«к ним относятся многие представители постколониальной политической элиты Кении, а также члены провинциальной администрации, которые были отправлены в Северную Кению во время конфликта».

Впрочем, кенийцы учли местную специфику и разработали детальную систему штрафов, очень сильно влиявшую на благосостояние сомалийских племенных групп. За малейшие нарушения полиция и армия изымали скот — главный источник богатства и власти. Штрафом облагалось всё: участие в налёте на полицию или другой клан, переход племенных границ без разрешения и уведомления, подозрение в поддержке отрядов шифта и т.п. Естественно, наказанию подлежали нарушения комендантского часа и отсутствие документов у мигрирующих по земле клана скотоводов.

Таким образом, не столько полицейскими операциями и крупными жертвами, сколько ударами по отдельным базам повстанцев и выстраиванием строгой системы наказаний кенийскому правительству удалось справиться с волновавшимися скотоводами. Причины конфликта лежали, судя по всему, действительно не в плоскости национализма: как только правительство Сомали перестало обрабатывать членов шифта своей пропагандой, все подобные настроения практически полностью исчезли. Похоже, дело было в экономических спорах между племенами, которые, с точки зрения кенийского правительства, не могли быть разрешены так, как обычно: налётом, убийствами и уводом скота.