Де Голли и их «особенная» дочка Анна: незримая связь, сохранившаяся даже после смерти

Молчание супругов историки связывают с евгеническим движением, охватившим в то время Запад, и с опасением семьи избежать позора, связанного с наличием «особенного» ребенка. Увы, общество того времени было жестоким. А между тем для сурового генерала маленькая Анна была самой лучшей и самой любимой.

Они решили не отчаиваться…

Анна появилась на свет 3 января. Родители с радостью и нетерпением ждали рождения третьего ребенка, и когда профессор Леви-Солал сообщил им, что у малышки синдром Дауна, что она, возможно, не сможет самостоятельно есть, подниматься по лестнице, обслуживать себя, у нее будет очень плохое зрение и она вряд ли сможет разговаривать, де Голль и его супруга пришли в отчаяние и шок. Они не могли найти ответа на вопрос, почему этот крест выпал именно им. А бабушка девочки (тёща де Голля) даже выдвинула версию, что Анна родилась такой из-за того, что её дочка Ивонна во время беременности испытала стресс, став на прогулке случайным свидетелем драки.

– Мы с мужем пожертвовали бы всем – и богатством, и амбициями, и удачей, если бы только это могло сделать нашу Анну здоровой, – писала мать девочки своему близкому другу, когда малышке исполнился годик.

С одной стороны, семья де Голль не скрывала диагноза дочери, но с другой, супруги не были намерены обсуждать это с журналистами и другими посторонними людьми. Близкие сплотились, чтобы сделать жизнь Анны максимально комфортной. О том, чтобы отдать ее в специализированную лечебницу, как было принято поступать в те времена с подобными детьми, и речи быть не могло.

В 1834 году генерал де Голль приобрел большое живописное поместье в трехстах километрах от Парижа. Первой причиной была близость к месту службы, второй – тишина и спокойствие, которые были так необходимы шестилетней Анне. Здесь «солнечная девочка» получала и уход, и лечение, и безграничную любовь близких.

Строгий генерал был самым нежным отцом

По воспоминаниям близких, вернувшись со службы, глава семейства первым делом шел к Анне – сажал ее на колени и начинал осыпать комплиментами. Она слушала, улыбалась, с любопытством вертела в руках его военную фуражку. Иногда счастливая девочка засыпала прямо у папы на коленях, и тогда он бережно переносил ее в кроватку.

У них была особенная духовная связь. Де Голль не раз говорил, что этот ребенок был для него неким посланием свыше, позволившим лучше узнать людей и пересмотреть свои взгляды на жизнь. Горничная семьи де Голля вспоминала, что своими глазами видела, как суровый генерал, играя с Анной, ползал по комнате на четвереньках и при этом пел: «Как вы прекрасны, мадемуазель».

Дочка отвечала любящему отцу взаимностью, даря ему безграничную любовь. Единственным словом, которое она умела произносить, было «папа».

Фотография 1933 года, на которой де Голль запечатлен сидящим на пляже в шезлонге с Анной на коленях, впоследствии стала известна на весь мир. На снимке девочка внимательно и серьезно смотрит на папу, а тот держа ее ладошки в своих руках, что-то ей рассказывает. И кажется, что больше никого вокруг для них не существует…

Если со старшими детьми (на момент рождения Анны сыну Филиппу было шесть, дочери Элизабет – четыре) де Голль мог быть излишне строгим и требовательным, то по отношению к малышке он проявлял невероятное терпение. Он был невозмутим, даже если она, разыгравшись, начинала щипать и царапать ручонками его лицо, оставляя на коже розовые следы. А если в доме раздавался плач Анны, отец, оставив все свои дела, пулей летел к ней – брал на руки, успокаивал, укачивал.

Если семье генерала приходилось переезжать или супруги отправлялись в путешествие, Анну неизменно брали с собой, стараясь обеспечить ей все необходимые условия.

В 1940 году, на войне, состоялся разговор генерала с полковым священником, в котором он упомянул Анну. «Поверьте, что для меня как отца это очень большое испытание, но я воспринимаю это еще и как благословение, как милость. Эта девочка – моя радость», – сказал он.

Память об Анне

Увы, счастье родителей оказалось не таким долгим, как им хотелось бы. В январе 1948-го (кстати, двадцатилетний возраст в те годы считался критическим для людей с синдромом Дауна) и без того слабое здоровье Анны подорвалось окончательно. Грипп, который подхватила девушка, дал осложнение на бронхи и легкие. Сердце не выдержало, и в начале февраля она скончалась.

Шарль де Голль очень тяжело переживал это горе. Похороны были скромными – присутствовали только близкие, и чтобы супругов не беспокоили посторонние, даже выставили кордон.

После смерти Анны генерал написал своей старшей дочери Элизабет: «Ее душа теперь свободна. Но исчезновение нашего маленького страдающего ребенка, нашей маленькой девочки без надежды принесло нам огромную боль». Как вспоминали современники, де Голль не раз говорил: «При жизни она была особенной, а теперь она стала такой, как все».

Наследие Анны де Голль продолжает жить. Ивонна и Шарль создали фонд в ее честь и основали больницу для девочек, имеющих умственные недостатки. Лечебное заведение находится в красивом замке недалеко от Версаля.

Сегодня Фондом Анны управляют потомки – племянник де Голля и его внучка. Они уделяют большое внимание интеграции людей с ограниченными возможностями в современное общество.

– В то время никто не знал, как обращаться с такими людьми, как Анна. И вот по инициативе Шарля де Голля появился соответствующий закон, а потом и сам фонд. Он был создан не для Анны (о ней бабушка заботилась сама), а благодаря ей, – поясняет внучка Шарля и Ивонны де Голль. Кстати, она тоже носит имя Анна – в честь «солнечной девочки».

История любви легендарного политического деятеля к своей «особенной» дочке дала надежду и уверенность многим семьям, имеющим таких детей, а сам генерал стал для них примером и ориентиром.

Кстати, смерть Анны не прервала ее незримой связи с отцом. Более того – фактически дочка стала его защитницей. По уверениям самого генерала, когда в 1962 году его машину обстреляли, жизнь ему спасло то, что пуля попала в рамку с фотографией дочери, которую де Голль всегда носил с собой.

В 1970 году генерал скончался. Похоронили его на кладбище в Коломбэ-лэ-дё-Эглиз рядом с Анной – такова была его воля.