Как таинственный поклонник Клавдии Шульженко много лет любил ее издалека

На каждый праздник певица Калвдия Шульженко 16 лет подряд получала красивую открытку, подписанную инициалами «Г.Е.». Даже ее муж, музыкант Владимир Корали, проникся уважением к такому постоянству поклонника, сказал, что эти открытки нужно хранить. А она и так их берегла: и когда колесила по фронту и пела «Синенький, скромный платочек» защитникам блокадного Ленинграда, и после войны, когда хор советских газет обличал ее в мещанстве… Эти открытки приходили к ней отовсюду, даже из Каракумов и Арктики. И они были, как сигнал маяка: «Ты меня не знаешь, но ты мне дорога. Я думаю о тебе. Я здесь».

Г. Е.

…Георгий Епифанов учился в Институте кино, постигал премудрости операторского мастерства. На последнем курсе купил патефон и начал коллекционировать пластинки… Однажды поставил одну, начал слушать. «И кто в нашем крае Челитту не знает», — весело и нежно выводил прекрасный женский голос. Епифанов бросился в музыкальный магазин спросить, нет ли других пластинок Клавдии Шульженко. Так началась его удивительная, странная, рыцарская любовь на всю жизнь.

Гоша, ты сошел с ума, тебе надо к врачу!

Друзья говорили: «Гоша, тебе надо к врачу». Но он не терял связь с реальностью и понимал: она, звезда советской эстрады, никогда не захочет его знать. Он даже не мечтал об этом. Просто иногда покупал билет на ее концерт, на первый ряд в центре, и сидел совсем близко к ней, видел ее, слышал ее голос. Он ни разу не решился подарить певице цветы, просто продолжал посылать открытки.

Войну Георгий Епифанов, как и Клавдия Шульженко, провел, разъезжая по фронту — снимал военную кинохронику. И у него всегда была с собой круглая коробка из-под фотопленки с ее пластинками. Однажды на фронте с ним приключился приступ какой-то непонятной паники, похолодели руки, стало трудно дышать: где она, что с ней? Потом Георгий узнал — в тот день Шульженко давала концерт в солдатском окопе, началась бомбежка, певица уцелела чудом…

Похолодели руки, стало трудно дышать: где она, что с ней?

Война кончилась. В жизни Клавдии Ивановны все шло своим чередом — сначала хорошо, потом не очень. Сын вырос и жил отдельно. С мужем они расстались, и в квартиру Клавдии Ивановны поселили чужих людей, называлось «уплотнение». Соседи возненавидели певицу, коммунальные войны изматывали ее, доводили до отчаяния. В газетах выходили статьи, уличающие песни Клавдии Шульженко в пошлости и мелкотемье. Для нее это было ужасное время.

Или уходите, или оставайтесь!

В 1956 году Клавдия Ивановна отдыхала от всего этого в подмосковном санатории вместе с одной женщиной, Марианной, муж которой дружил с Епифановым. Марианна знала о безумной любви Георгия и просто не могла бездействовать. Она попросила Георгия отвезти ее из Москвы в санаторий и проболталась: там будет Шульженко.

Всю дорогу Георгий молчал, невпопад отвечал на вопросы, а лицо его было таким, как будто он слушал прекрасную музыку. Но когда певица вышла на балкон, он, к своему ужасу, спрятался за дерево. «Фронтовик! Тридцать семь лет человеку!», — ругал он потом себя.

— Это оператор Георгий Епифанов, он смутился, потому что всю жизнь от тебя без ума, — объяснила певице Марианна.

— Георгий Епифанов? Тот самый Г. Е. — растерялась Клавдия…

— Это оператор Георгий Епифанов, он смутился, потому что всю жизнь от тебя без ума.— Георгий Епифанов? Тот самый Г. Е.

Через несколько дней Марианна снова заманила Епифанова в санаторий и втолкнула его в номер певицы. Георгий смог только поздороваться, отмалчивался, а когда в отчаянии пробормотал, что ему пора уезжать, Шульженко сказала: «Не возражаете, если я поеду с вами?».

Тем же вечером в Москве Епифанов пришел к ней на чай. Клавдия показала ему толстую пачку открыток, подписанных «Г.Е». Они долго говорили, и он все не мог уйти, делал шаг к двери и возвращался — хотелось говорить с ней, смотреть на нее… А уже ночью, когда Георгий все-таки собрался уходить, певица посмотрел на него и сказала:— Вы, Жорж, или уходите, или оставайтесь.

Он остался, не веря своему счастью.

Вы, Жорж, или уходите, или оставайтесь.

«Ты вошел в мою жизнь, когда она потеряла для меня смысл и интерес. Ты вдохнул в меня жизнь. День, когда мы встретились, — великий для меня, день моего второго рождения для любви. Сколько мне осталось — все твоё», — писала она ему.

В первом ряду, как всегда

У этой волшебной сказки печальный конец. Через десять лет они расстались — Клавдия страшно ревновала своего Жоржа, который был гораздо моложе, закатывала ему скандалы и, наконец, прогнала.

Позвонила она ему только через 12 лет — накануне своего юбилейного концерта, ей тогда исполнялось семьдесят:— Надеюсь увидеть тебя в первом ряду, как всегда.

Надеюсь увидеть тебя в первом ряду, как всегда.

Снимая этот концерт, операторы все время выхватывали Епифанова из ряда других зрителей: вот он, любуется своей единственной, своей богиней. А она — она поет только для него…

«Занесет нас забвения снег — не беда, не беда. А любовь остается навек — навсегда. Навсегда».