Поль Гоген и его мрачное «Рождество»

Что есть Рождество Христово в живописи? Наверняка вашей первой ассоциацией стали вертеп, Вифлеемская звезда, счастливая Мария и все сопутствующие этому событию детали. Картины с этим библейским сюжетом неразрывно связаны с чудом, а чудо призвано вызывать положительные эмоции. У Поля Гогена (Paul Gauguin) тоже есть картина с рождением Сына Божьего. С первого взгляда смущают лишь таитянки, но так ли все волшебно на холсте постимпрессиониста?

Поль Гоген грезил всю жизнь. Угрюмый, молчаливый, колючий, он жил в своем мире, в то время как реальность отвергала его с ужасающей периодичностью. Его неисчерпаемая вера в лучшее подогревалась воспоминаниями из детства и мечтами вернуть тот душевный покой и ту свободу, которых его лишили. Но главная роль в его противостоянии с внешним миром отведена живописи. «Я бросил все» – сказал ему однажды Камиль Писсаро, до определенного времени бывший верным другом и наставником. Эти слова расставили приоритеты раз и навсегда: Гоген отдался живописи без остатка и плата за это была непомерно высока. На жертвенный алтарь искусства он без тени сомнения вознес финансовое благополучие и достаток, до конца дней тая надежду заработать искусством. А тем временем Европа переживала финансовый упадок, да и к творчеству Гогена публика относилась крайне предвзято. Картины не продавались и художника настигла нищета в самой крайней степени.

Вся жизнь Гогена – черная полоса, где любой просвет - это ни что иное, как издевка. Малейшая надежда на долгожданную удачу рушилась в зачатке, принося ему невыносимые страдания. И тем не менее, художник продолжал писать. Писать до самой смерти в абсолютной уверенности, что вот-вот его оценят по достоинству. В конце концов попытки убежать от себя и найти свое пристанище привели Гогена в Полинезию. Свободные взгляды таитян положительно влияли на художника, и его творчество заиграло ярче, чем когда либо.

Еще будучи на Мартинике, Гоген понял, что техника импрессионистов не может передать того, что он переживал, наблюдая необыкновенные пейзажи и островную жизнь во всех ее красках. Цвет его картин стал более насыщенным, да и техника нанесения красок претерпела изменения. С момента раскола импрессионистского движения в Париже Гоген грезил созданием чего-то нового. Ненавидя пуантилизм всем сердцем, он развивал противоположное ему направление – синтетизм, в котором смог наконец выразить свой взгляд на мир.

Поль Гоген был человеком, далеким от религии и церкви, но при этом атеистом себя не считал. Но после всех невзгод, после смерти любимой дочери Алины вера художника была на грани:

«С самого детства несчастья преследуют меня… Господи, если ты существуешь, я обвиняю тебя в несправедливости и злобе»

Однако, живя на Таити, он начал создавать картины с отголосками библейских сюжетов и намеками на религию, и даже выпустил трактат «Современность и католическая церковь» (1897-1902). Так или иначе, взрощенный христианскими учениями, Гоген сквозь призму религии изображает жизнь на Таити с той лишь разницей, что таитянам совершенно незнакомо грехопадение. На автопортрете он отождествляет себя с Христом. Преданный учениками, гонимый и непонятый, он изображает себя, измученным тяготами, выпавшими на его долю. Чуть погодя Пахура, тринадцатилетняя жена Гогена из племени маори, рожает ему ребенка и под влиянием обстоятельств художник пишет картины «Рождество» и «Сын Божий» (обе 1896 года), где «Бе-Бе» служит фоном для «Те тамари но атуа». Первенцу Поля и Пахуры не суждено было познать мир и через несколько дней младенец скончался.

Все указывает на то, что на обоих полотнах Гоген изобразил рождение собственного ребенка. Есть основания полагать, что первая картина, как и следует из названия, отражает счастливый момент рождения, а вторая кончину. На первом полотне роженица и младенец изображены с нимбами, у ноги женщины примостился кот и вроде бы ничто не нарушает идиллию, если бы не стоящий рядом ангел смерти, явно пророчащий скорую кончину ребенка. Видимо, были основания полагать, что младенец не выживет.

Следующий холст уже красноречиво показывает прискорбную сцену, сохраняя при этом библейскую фабулу. Помещение озарено таинственным светом, скот, младенец. Сразу заметна гнетущая статичность. Опавшая, безжизненно свисающая рука ребенка, вызывающий красный свет и все тот же ангел смерти. Кажется, что этой картиной Гоген высказал свое отношение к Богу. К этому моменту художник, вдобавок ко всем тяготам, неотступно преследовавшим его на всем жизненном пути, имел достаточно серьезные проблемы со здоровьем. Покинутый создателем, Гоген потерял надежду на светлое будущее и вожделенную уверенность в завтрашнем дне.

По мнению некоторых библиографов картина имеет сходство с работой Октава Тассара, которую Гоген еще юношей видел в доме своего опекуна, коллекционера Гюстава Арозы. В книге «Поль Гоген» французский писатель, искусствовед и историк Пьер Декс приводит сравнение:

«Прежде всего, как писал в 1961 году Дориваль, «все эти заимствования у художника до того ассимилированы, что если «Коров» Тассара поместить на задний план его «Рождества», то получится Гоген в чистом виде»

Интерпретировать значение двух связанных картин Гогена достаточно сложно и мнения, как всегда, будут расходиться. Одно можно сказать наверняка – Поль Гоген обладал невероятно тонким и богатым внутренним миром, без которого в тех жутких условиях невозможно было бы выжить. Так или иначе, все ответы, как всегда, скрыты в биографии художника, ну а полотном «Рождество» можно любоваться в питерском Эрмитаже.