Розалинд Франклин: женщина сделала гениальное научное открытие, но нобелевку за него получили мужчины

Это история победы человеческого разума, но еще это история дискриминации. «Нобелевка» полагалась Розалинд Франклин, женщине, которая совершила то открытие первой.

Розалинд не дожила до вручения премии четыре года, она умерла в 37 лет, не получив причитавшегося ей признания. В английском научном сообществе середины позапрошлого века процветало гендерное неравенство, и если ты женщина, то будь ты хоть трижды гениальной — все равно должна твердо знать свое место. А лавры пожнут мужчины…

Только в 1975 году другая женщина, американская писательница Энн Сэйр восстановила справедливость, написав честную биографию Розалинд.

Рожденная для науки

Розалинд росла в Лондоне в семье банкира, и не хотела становиться просто домохозяйкой. С самого начала было ясно, что просто «карьера хорошей жены» не для этой девочки. Абсолютно по всем дисциплинам в своей школе Святого Павла она была лучшей, а что касалось естественных наук и латыни, тут вообще.

Преподаватели говорили: нам нечему ее учить!

Розалинд хотела заниматься только наукой. Это была ее страсть, ее жизнь. Для девушки в те годы это был смелый выбор, особенно из еврейской семьи. Но она его сделала. И, поступив в Кембридж, не собиралась отказываться от себя настоящей: она, единственная на курсе еврейка, учила иврит и состояла в Еврейском сообществе Кембриджа.

Розалинд была потрясающей студенткой, выпускные экзамены сдала красиво, играючи — но научную степень получали только выпускники Кембриджа, выпускницам она не полагалась. Через четыре года она все же смогла защититься и стать доктором наук, но чего ей то стоило!

Всего лишь женщина!

Началась Вторая мировая война. Розалинд и ее родители помогали еврейским семьям, которые бежали из Германии в Англию. Они взяли к себе двух осиротевших детей. И у Розалинд была еще одна забота: она работала над изучением структуры угля, и ее открытия в той области позволили создать новые, надежные противогазы. Своей работой она спасла тысячи жизней.

После войны Розалинд продолжала заниматься наукой, сначала в Париже, потом вернулась в Лондон. Она работала в Королевском колледже. Руководитель отделения биофизики Джон Рэндалл долго наблюдал за одаренной девушкой, а потом назначил ее руководительницей нового проекта по исследованию волокон ДНК. Но как это было: фактически она руководила исследованием, но формально никто ее руководителем не назначал, и мужчинам, которые работали под ее началом, об этом не объявили.

Розалинд просто больше всех работала, лучше всех во всем разбиралась и за все отвечала.

А коллеги-мужчины вообще могли относиться к ней, как к помощнице, и сваливали на нее всю нудную работу.

Постепенно позиции Розалинд в научном коллективе, хоть и неформальные, прояснились. Но она все время чувствовала исходящее от мужчин пренебрежение, даже легкое презрение: женщина в науке? Ну-ну. Женщин в научном мире вообще не жаловали, а Розалинд к тому же не собиралась флиртовать, наряжаться и радовать собой чей-то там глаз. Она оставалась женщиной, которая знала цену своим мозгам.

Коллеги сплетничали о ее нелюдимости и неприветливости, о том, что она не говорит с ними о результатах своей работы. В ответ она еще глубже уходила в себя. Но вот парадокс — такой она была только на работе. Друзья вне колледжа отзывались о ней, как об очень остроумной, отзывчивой и доброжелательной женщине. Но там были друзья, а в науке мужчины видели в Розалинд соперницу, и считали ее опасной.

Не наряжается, не старается понравиться, не делиться результатами исследований в обмен на хорошее отношение мужчин — да кто она вообще такая, что она о себе вообразила?

Фотография 51

А Розалинд наращивала воображаемую броню и каждый день благодарила судьбу за возможность заниматься наукой. Она переделала рентгеновскую трубку и придумала, как улучшить прибор для микрофильмирования, она стала получать самые четкие снимки, никто из ученых во всем мире и приблизиться к ней не мог. На этом этапе она и Уилкинс вместе пришли к выводу о существовании двух форм ДНК. Их руководитель, Рэндалл видел, что вместе они работать не могут: один считал, что «я же мужчина, вторая считала», что «ну и что». Он разделил их проекты — каждый стал заниматься своим, чтобы потом соединить результаты.

Розалинд продолжала экспериментировать с рентгеновской трубкой и улучшать четкость снимков, и она получила изображение ДНК, которое ясно показывало структуру молекулы.

Она и раньше утверждала, что ДНК имеет структуру спирали, а теперь могла это доказать.

Розалинд получила рентгенограмму волокон натриевой соли, позже известную во всем мире, как «фотография 51».

Это было великое открытие великой женщины. В идеальном обществе она получала бы цветы, поздравления, фотографии в научных журналах и прочие приятные бонусы.

Грязные методы

А вот что было в реальной жизни.

В соседней лаборатории над изучением структуры ДНК трудились Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик. Возможно, они не были так щедро одарены, как Розалинд. Или не так самоотверженно преданы своему делу. Но приблизиться к ее результатам им не удавалось. Они попросили Уилкинса, чтобы он попросил еще одного парня, у которого был доступ в лабораторию Розалинд, взять там «фотографию 51». У нее никто ничего не спрашивал и не ставил ее в известность. Будущие нобелевские лауреаты изучили фотографию и сделали верные выводы. Им удалось сделать свое открытие, опираясь на ту фотографию и другие расчеты Розалинд, но когда они это смогли, Розалинд уже не работала в Королевском колледже и занималась другим исследованием.

Розалинд как будто чувствовала, что судьба отмерила ей немного времени. Она старалась успеть больше, больше, еще больше. Изучала вирус табачной мозаики — из этой ее работы вросла вся молекулярная биология. Изучала вирус полиомиелита и сделала еще одно открытие, которое потянуло на Нобелевскую премию — но ее получил мужчина, который доработал его уже после смерти Розалинд.

А она умерла от рака яичников — возможно, сказались беспристанные опыты с рентгеновскими лучами.

Розалинд так и не узнала, что Уотсон и Крик брали ее «фотографию 51″, за которую она, возможно, поплатилась жизнью. Они сами признали, что, скорее всего, не сделали бы свое открытие без этой фотографии.