Pin-up: красотки на кнопках

Глеб Жеглов из фильма  «Место встречи изменить нельзя», готовя ловушку для бандитов, прикидывал, как уберечь засланного к ним Шарапова. В ловушке оказалась дверь, оклеенная журнальными картинками и фотографиями. На эту дверь среди «портретов» Глеб Жеглов и приклеил фото любимой девушки Шарапова, и тот сразу догадался, где спрятаться от бандитских заточек. В глаза она бросалась еще и потому, что Варя Синичкина, то есть актриса Наталья Данилова, была совершенно не из тех красавиц, которых принято относить к жанру «pin-up girl». А время действия фильма – конец 40-х – как раз время расцвета этого стиля в американской графике. Название он получил от английского to pin-up – прикалывать, пришпиливать.

Начало

Настоящий американский pin-up хорошо узнаваем: это очаровашка с пухлыми губками и пышными формами (ноги длинные и стройные, талия немыслимо тонка), нечаянно оказавшаяся в двусмысленном положении: она играет с котенком (птичкой, щенком, на флейте) и так увлекается, что не замечает, что юбочка задралась, демонстрируя подвязки. Или прямо на улице – такой конфуз! – розовые трусики падают к ногам, резинка лопнула… Или порыв ветра открывает взглядам заинтересованных наблюдателей ножки в чулочках и трусики-штанишки… Незатейливо, а волнует мужчин любого возраста.

Считается, что первые настоящие pin-up girl появились в начале 1930-х как реакция на кризис 1929-го и Великую депрессию. Реальность казалась безнадежной и жестокой, и американцам, чтобы удержаться в седле, настоятельно требовались «сны золотые». Главным поставщиком снов был Голливуд, но фабрика грез, увы, тоже переживала не лучшие времена. После бурных экспериментов 20-х началась реакция: киномания, выплеснувшись из столиц, захлестнула провинцию, а рядовым обывателям не нравились ни модернистские затеи, ни свобода нравов на экране. После серии скандалов, бросивших тень на моральный облик голливудских звезд, в 1922 году была создана «Ассоциация американского кинопроизводства и кинопроката» (MPPDA), первым президентом которой стал Уильям Хейс. Чтобы спасти репутацию Голливуда, он призвал на помощь гражданские и религиозные организации, в результате родился знаменитый «Производственный кодекс» – цензура, не допускавшая никаких вольностей на экране.

«Кодекс Хейса» приняли в 1930-м, и первые четыре года соблюдали не слишком строго. Продюсеры по-прежнему требовали от сценаристов и режиссеров выдавать что-нибудь погорячее, в фильмах было слишком много секса и насилия, успех опирался на самые низменные инстинкты. Тогда MPPDA обратилась за помощью к церкви: созданный в 1934 году «Католический легион благопристойности» пригрозил Голливуду тотальным бойкотом. Угроза была серьезной, и продюсеры сдались почти сразу, согласившись на принудительное и повсеместное внедрение «Кодекса». После этого на экране даже в супружеской спальне должно было стоять две односпальные кровати: от полной разнузданности творцы грез перешли к сексуальному аскетизму.

Тут-то и открылась зеленая улица для печатных изданий, прежде безнадежно сдававших позиции Голливуду: популярный журнал «Лайф» поместил на обложке изображение невинной прелестницы в соблазнительной позе. Вроде бы и придраться не к чему, все пристойно: формально девушка одета, обнажение – в рамках допустимого даже пуританской моралью. Но все дело в том самом «чуть-чуть» – остальное немедленно дорисовывало воображение. Вслед за «Лайф» и другие журналы стали публиковать на обложках и цветных вкладках озорных красоток, и тиражи взлетели – если не до небес, то весьма высоко.

Задорные милашки

Когда началась Вторая мировая и американские солдаты отправились в Европу, поднялся настоящий pin-up бум. Полногрудые девчонки с оголившимися плечиками и бедрами смотрели со стен казарм, красовались на картинках, хранимых в кармане гимнастерки, их рисовали на танковой броне и на фюзеляже самолета. 

В Интернете недавно появилось исследование – самолеты, украшенные одетыми pin-up girls, сбивали гораздо реже, чем самолеты без картинки: как-то нехорошо стрелять в женщину. А вот если на фюзеляже была изображена красотка «ню», летчик рисковал вдвойне: немцы почему-то считали, что самолеты с «ню» пилотируют еврейские экипажи. Рin-up girls украшали зажигалки Zippo – «девушка Zippo», прикуривающая на ветру, считается одной из самых растиражированных картинок.

Pin-up бум середины 40-х обычно объясняют военными условиями: мужчины оторваны от дома, от женщин, а pin-up girls – кусочек мирной жизни, который всегда с тобой. Такая она задорная эта милашка, такая «своя в доску», словно девчонка-соседка с родной улицы. Карьера модели pin-up стала очень престижной, а следовательно, и высокооплачиваемой. Фотографии и рисунки «делали имена» так же успешно, как кино. Мало того: если кинокарьера складывалась неудачно, был шанс наверстать упущенное в pin-up: актриса Джейн Мэнсфилд снялась в нескольких фильмах, в основном в ролях второго плана, но вся Америка знала ее по pin-up. 

Признанные голливудские кинозвезды тоже охотно шли в pin-up, отбрасывая свою недоступность и стараясь выглядеть попроще. Любимицей американских солдат была блондинка Бетти Грейбл («ноги на миллион» - прозвище Бетти, потому что именно на такую сумму ее ноги были застрахованы). Ее изображения чаще всего «прикнопливали» в казармах и рисовали на фюзеляжах и броне. А вообще в роли pin-up girls побывали многие знаменитости, от Риты Хейуорт до Мэрилин Монро. 

Выгода от «сотрудничества» была взаимной: pin-up добавлял кинодивам популярности, а красотки с голливудским прошлым делали картинки еще притягательней. Но это была дорога в одну сторону: голливудская звезда могла «пошалить» в pin-up, но ни одна модель pin-up не поднялась на высшую ступень голливудской «звездной» лестницы. Это не получилось даже у раскрученной и прославленной Бетти Пейдж, которая с 1949 по 1957 год позировала для двадцати тысяч pin-up рисунков и фото. О ней слагали легенды, делали комиксы, но продюсеры задействовали pin-up знаменитость только в порнографии. Бетти плохо кончила: опустошенная, разочарованная, не в состоянии справиться с тяжелой депрессией, она умерла совсем молодой от пневмонии. Печально и несправедливо, если учесть, сколько солдатских сердец она согрела, с улыбкой демонстрируя свои роскошные формы на фривольных картинках.

Сексуальная подоплека, безусловно, способствовала популярности стиля, но это далеко не единственная причина бешеного успеха pin-up в Америке середины прошлого века. Состояние умов американских обывателей отлично иллюстрирует голливудский фильм 90-х «Плезантвиль». По сюжету тинейджеры Дэвид и Дженнифер, брат и сестра, попадают в черно-белый телесериал 50-х, в городок Плезантвиль, где все безопасно и благонамеренно, молодежь ничего не знает о сексе, а пожарных вызывают лишь для того, чтобы снять с дерева кошку. (Все в строгом соответствии с «Производственным кодексом Хейса»). 

«Пришельцы» буквально взрывают это сонное царство, заведенный порядок рушится, но зато жизнь из черно-белой становится цветной. Раскованное дитя 90-х Дженнифер соблазняет всех молодых людей, попадающихся на ее пути, точно так же, как pin-up girls соблазняли зажатых в тисках пуританских традиций американцев. И главное тут не сам секс, а возможность «расковаться», мечта о какой-то другой жизни. Кажется, нужно сделать лишь шаг, чтобы там оказаться, шаг – и ты, оставив позади все проблемы и печали, станешь таким же свободным и веселым, как задорная девчонка с картинки.

До 50-х годов ХХ века Америка де-факто была страной сексуально озабоченных граждан, а де-юре декларировала строгую пуританскую мораль. Макс Лернер, автор двухтомника «Развитие цивилизации в Америке», говорит об обществе странного смешения «громогласной видимости и тихого лавирования в обход правил», когда речь заходит о сексе. Этот противоестественный сплав сексуальной озабоченности с пуританскими запретами приводил к тому, что двигателем американской массовой культуры того времени стал не секс как таковой, а хитрости, на которые пускалось общество, чтобы использовать секс для стимулирования чувств. 

Если бы не было «Кодекса Хейса», если бы голливудское кино продолжило свои модернистские эксперименты, стиль pin-up мог бы просто не состояться, в нем бы не было нужды. Но в Америке такое «если бы» было абсолютно нереально.

Кто это делал?

Итак, pin-up, как и многое другое в Америке, родился в иллюстрированном журнале. В этой стране журналы – законодатели вкусов и мод, двигатель прогресса, двигатель искусства. А искусство, в свою очередь, обретает популярность, если его публикуют в журналах.

Собственно, художественная история стиля pin-up началась еще в позапрошлом столетии. На рубеже XIX—XX веков Америку свел с ума художник Чарльз Гибсон. В 1887 году он, тогда еще начинающий иллюстратор, опубликовал в журнале «Лайф» серию рисунков, на которых была изображена молодая женщина, хорошенькая, с осиной талией и округлыми формами. Она играла в теннис или каталась на велосипеде, принимала гостей или пила кофе в утреннем дезабилье. Она была высокой, энергичной, независимой, и в то же время очень женственной. Ее густые мягкие волосы были уложены в шиньон, иногда на ней красовалась огромная шляпа с перьями. Она была аристократична и благовоспитанна, но в глазах прятался маленький бесенок, за ее сдержанностью и уравновешенностью угадывались озорство и лукавство, и намек (пока только намек) на сексуальный призыв. 

«Девушка Гибсона» тут же стала эталоном, все американки стремились иметь такую же фигуру, такие же платья и шляпы, носили такие же прически и так же катались на велосипеде. До Первой мировой войны Гибсон поставлял своих девушек во все развлекательно-влиятельные американские журналы, их тиражировали на почтовых открытках и даже проводили конкурсы «кто больше всего похож на девушку Гибсона». Сам Чарльз Гибсон, заработавший на своих рисунках немалое состояние, в 1918 году стал главным редактором журнала «Лайф», а его девушка (к этому времени уже утратившая популярность) стала прародительницей красоток, «девушек-такого-то», заполонивших американские журналы в сороковые и пятидесятые годы.

Именно художники-иллюстраторы и художники, работающие в рекламе, делали себе имена и состояния на этом стиле.

«Девушка Петти», создание Джорджа Петти, считалась чуть не национальным достоянием. «Такая живая, что у нее можно пощупать пульс», она появлялась на обложках и в рекламных кампаниях, одетая, полуодетая, в купальнике. В войну ее рисовали на фюзеляжах самолетов и броне танков чаще, чем других pin-up красоток. Ее образ использовали даже для создания полнометражного мультипликационного фильма. В последний раз на журнальных страницах эта девушка появилась в 1970-м – к сорокалетию журнала «Эсквайр» Петти изобразил свою «музу» поседевшей и в очках.

«Эсквайр» сыграл в популяризации жанра едва не главную роль. Через этот журнал, основанный в 1932-м, журнал со «странной» для тех лет концепцией, где реклама нижнего белья перемежалась произведениями модных писателей, прошли практически все pin-up корифеи. Джордж Петти был штатным сотрудником «Эсквайра» в конце 30-х – начале 40-х, потом ему на смену пришел Альберто Варгас. 

До контракта с журналом Варгас работал на крупнейшие голливудские студии, и одна из самых популярных его работ в стиле pin-up – афиша фильма «Луна над Майами» с портретом Бетти Грейбл. (Вообще трудно найти среди голливудских звезд такую, которая бы не позировала Варгасу. Работал Варгас очень тщательно: он делал по четыре эскиза к каждой работе, три на тончайшем пергаменте, а один, основной – на холсте. Путем наложения четырех эскизов друг на друга художник выбирал лучшее соотношение цветов и оттенков). 

«Эсквайр» немало заработал на его имени,  вернее, на псевдониме: Варгасу было предложено стать «Варгой», это звучало не так по-латиноамерикански. Уйдя из журнала, он потерял право подписываться «раскрученным» псевдонимом и попытался начать все сначала в «Плейбое». Но золотое время pin-up уже миновало, и из 152 рисунков Варгаса в «Плейбое» были опубликованы только два: на обложках в 1961-м и 1965 году.

Вместе с Варгасом в «Эсквайре» трудился Билл Ренделл (в штате с 1946-го года), он публиковался в разделе «Галерея гламура». В 1950-м Ренделл был на пике своей популярности: он сделал обложки сразу для нескольких иллюстрированных журналов, а потом несколько pin-up календарей серии Date Book.

Еще до появления «Эсквайра» на pin-up Олимп взошел Ральф Армстронг,  трамплином ему послужил журнал «Пикчерал ревю». Сотрудничество было взаимовыгодным: Армстронг стал знаменит, а тираж журнала в 1926 году взлетел до двух миллионов. Армстронг всю жизнь искал образ идеальной женщины, испробовал множество техник и стилей, пока не остановился на pin-up. Отличительная особенность его рисунков – очень точная, филигранная проработка деталей. Причем Армстронг не признавал фотографий и писал только с «живой натуры»,  среди его натурщиц были Мэри Пикфорд, Кэтрин Хепберн, Марлен Дитрих.

На голливудских звездах специализировался звезда  pin-up Эрл Моран – именно ему много раз позировала Мэрилин Монро. А вот другая pin-up звезда, Джил Элвгрен, в отличие от Армстронга, Варгаса и Морана, выбирал моделями не актрис, а никому не известных девушек, по голливудским стандартам абсолютно не проходящих. Идеал Элвгрена – сочетание роскошных форм двадцатилетней женщины и наивного кукольного личика девочки. Его работы легко узнаваемы: он слишком часто рисовал свою любимую натурщицу Марджори. Элвгрен обслуживал в основном не журналы, а издательства, его специализация – картинки для календарей и рекламных буклетов.

Вкус, как известно, приходит во время еды. Из вполне респектабельного «Эсквайра» вышел фривольный «Плейбой» (Хью Хефнер, отец «Плейбоя», начинал свою карьеру в «Эсквайре»). Невинно-благопристойные pin-up военных лет со временем стали казаться слишком пресными, захотелось чего-нибудь погорячее. Джил Элвгрен, потом Эрл Моран, а за ним и некоторые другие, работавшие в стиле pin-up (Эдвард Д'Энкон, Эдвард Ранчи), стали экспериментировать, усиливая сексуальный аспект. 

Неизменное «а дальше?» заставило художников отступать от первоначальных канонов, все больше и больше «раздевая» свои модели. Задравшейся юбчонки или съехавшей бретельки для пробуждения фантазии теперь было маловато, и в ход пошли веера и купальные полотенца, лишь слегка прикрывающие «обнаженную натуру». Уходило игриво-невинное озорство, позы стали гораздо более вызывающими и откровенными, при этом лицо как бы стиралось, и узнаваемость модели перестала работать на популярность картинки. Стиль все больше размывался, и к 60-м фактически переродился в эротическую фотографию.

Европа

Pin-up бум, сдвинувший умы американцев, старушку-Европу не захватил по вполне понятным историческим причинам: у европейцев не было необходимости подглядывать украдкой. Еще в начале века многие культурные табу были сняты, модернизм никто не отменял и не запрещал, и речь уже шла о постмодерне – на европейском культурном фоне рядом со скандальным Дали pin-up girls казались пресными и наивными. Европа на американский бум отреагировала с запозданием и скорее иронически. 

С начала 80-х (когда эпоха постмодернизма уже наступила) pin-up цитаты замелькали в искусстве фотографии, а на десять лет раньше они появились в европейских фильмах как пародия на Голливуд. Во французской комедии Клода Зиди 1974 года «Новобранцы идут на войну» ветер задирает юбку Хайди Болен буквально на голову, демонстрируя зрителям не только чулки и подвязки, но и кружевные трусики, – доведенная до логического конца знаменитая сцена из «Зуда седьмого года», когда юбку Мэрилин Монро поднимает поток воздуха из вентиляционной решетки.

Но зато американский pin-up вполне серьезно повлиял на развитие эротического кино, и в первую очередь европейского, а уже потом голливудского. В 1974-м на экраны выходит «Эммануэль», фильм, ставший эротической классикой. Все откровенные сцены сняты по pin-up лекалу: вы не увидите никакого грубого натурализма. Красивая музыка, плавные движения, чуть оголившаяся грудь или бедро – и камера тут же переезжает на лицо и глаза Сильвии Кристель. Немецкая «Греческая смоковница» (1976 год), пользовавшаяся запретной популярностью в Советском Союзе, снята точно так же. А потом в Голливуде точно так же снимут «9 1\2 недель» – вздохи, музыка, снова вздохи, кусочек тела Ким Бейсингер, капельки воды на коже и прочие стимуляторы фантазии, но это будет только через двенадцать лет, в 1986-м. В конце 80-х – начале 90-х голливудская эротика в стиле pin-up хлынет потоком: «9 1\2 недель – 2», «Дикая орхидея», и прочее, и прочее… Но первыми все же были французы.

Кстати, и типаж актрис, прославившихся благодаря киноэротике, вполне повторяет канон pin-up. Блондинка (или брюнетка, но чаще все-таки блондинка) с невинной юной мордашкой, такая смиренная, но в то же время такая лукавая и задорная, такая «своя». Право же, если бы Сильвия Кристель родилась лет на двадцать раньше, она с успехом могла бы потеснить с pin-up пьедестала и Бетти Пейдж, и Бетти Грейбл.

Pоссийский вариант

Во время Второй мировой (а нашей Великой Отечественной) никакого особого всплеска интереса к игривым фотографиям и открыткам на территории 1\6 части суши замечено не было, хотя в окопах побывало почти все мужское население страны. Слишком суровой для нас была эта война, слишком сильным было эмоциональное и духовное напряжение, и слишком непохожа была та мирная жизнь, от которой ушли и к которой стремились вернуться солдаты, на жизнь рядового американского городка. 

Что же касается сексуальных грез – не только психологи, но и те, кто воевал, признаются, что на лезвии между жизнью и смертью мало кто озабочен этой проблемой. Константин Симонов писал, что на войне или возникает сильное чувство, настоящая любовь на всю жизнь, или проявляется обычный физиологический инстинкт, который без всяких рефлексий тут же и удовлетворяется (женщин и на фронте, и на фронтовой территории для этого хватало). Pin-up girls в нашу военную действительность совсем не вписывались.

После войны и в 50—60 годы Советский Союз захлестнуло повальное увлечение открытками с портретами актеров, а потом – во второй половине 70-х – пошла мода на календари с фотографиями эстрадных и кинозвезд. Открытки продавались во всех киосках, это были сначала черно-белые, а потом и цветные изображения отечественных киношных красавиц, часто сильно декольтированных. Правда, скульптурные плечи целомудренно прикрывал газовый шарф. Открытки прикнопливали на стены (pin-up!), клали на стол под стекло, носили в сумочках. Множество «любительниц» вроде той, что спасла жизнь Шарапову, заклеивали портретами любимцев стены на своем рабочем месте. Конечно, шаблон, по которому изготавливались эти изображения, присутствовал, но о каком-то особенном стиле здесь говорить не приходится. Причина популярности открыток – все-таки скорее мечта о какой-то другой, красивой и праздничной жизни, доля сексуального интереса здесь невелика. Именно поэтому их коллекционировали в основном женщины (в 90-х их внучки будут по этим же причинам зачитываться любовными романами в мягких обложках).

Гораздо ближе к американскому стилю подошли мужчины Страны Советов. Мужчины коллекционировали «pin-up girls» буквально на собственной коже, украшая себя татуировками, как в песне Высоцкого: «На левой груди – профиль Сталина, а на правой – Маринка анфас». Татуировками увлекался «простой народ»: моряки, военные, шоферы, работяги. Ну и, конечно, «криминальный элемент», среди которого в 50-е были представители всех классов и сословий. Эти картинки вполне соответствовали американскому канону: задорные, соблазнительные, сексуально-призывные, но не «ню». Преимущество татуировки перед открыткой – нарисованную на груди «Маринку» ни отобрать, ни потерять невозможно, она с тобой навечно. Такой вот pin-up по-русски.

На календарях 70-х изображения были не только поясные, но и в полный рост. Декольтированные плечи, уже не обязательно прикрытые газовым шарфом, остались, но к этому прибавились ножки, обнаженные выше колена и выставленные для обозрения. Несмотря на мини-моду, фотографии звезд в мини не приветствовались, поэтому здесь и использовалась техника pin-up: широкая длинная юбка в естественном движении слегка приподнималась (когда, например, натурщица опиралась ногой о ступеньку лестницы), и – пожалуйста, ножка видна во всей красе. 

Часто эксплуатировалась романтическая поза: девушка сидит, обхватив руками колени, солнце (или софит) четко обрисовывает контуры тела под легкими одеждами – тоже примета стиля pin-up. Такие календари считались дефицитом (даже если тираж высок, спрос уж очень велик), тем не менее их можно было увидеть везде: и в «приличных» домах, и в автобусе, на стекле, отгораживающем водителя от салона. Вырезанные из календарей картинки украшали кабины грузовиков и стены кабинета работника ЖЭКа, они висели над рабочим столом солидной матери семейства и над кроватью ее дочери-подростка.

Причем в ход шли не только картинки из календарей. В Советском Союзе тоже были цветные развороты в журналах. «Огонек» постоянно печатал репродукции (в основном картин передвижников и членов Союза художников СССР) и портреты передовиков производства. В деревнях эти репродукции вырезались из журнала и занимали почетное место на стене – так раньше крестьяне украшали избу лубочными картинками. Но молодежь, особенно городская, «огоньковскими» репродукциями не соблазнялась и за неимением постеров с красотками использовала картинки… с упаковки колготок. Полуобнаженная длинноногая блондинка, рекламирующая дорогущие колготки за семь рублей семьдесят копеек, – единственная в СССР абсолютно доступная массам «pin-up girl», наш ответ журналу «Эсквайр».

Если бы не было «железного занавеса», если бы на границе бдительно не отбирали журналы, изданные «там», если бы работы Армстронга, Элвгрена, Ренделла, Морана продавались в киосках «Союзпечать», кто знает, может быть, советских граждан захватил бы pin-up бум посильнее американского. Дай нам возможность, и мы бы поддержали Америку! Но возможности не было.

Хотя в наше кино контрабандой удавалось протащить кое-что из западных находок. Распахнувшийся халатик Тани (Елены Кореневой) в «Романсе о влюбленных» Андрея Кончаловского для советских зрителей был потрясением, а ведь это тоже прием pin-up, «нечаянного обнажения».

В пользу предположения, что только «железный занавес» и партийная цензура оградили нашу страну от послевоенного pin-up бума, свидетельствует и внешность отечественных киноактрис, любимиц народа. Людмила Целиковская, Валентина Серова, потом Алла Ларионова, да и наша звезда №1 Любовь Орлова великолепно смотрелись бы на картинках в стиле pin-up: все они блондинки, все сексапильны, и их стиль – вполне «девчонка с соседней улицы». А уж ножки, например, Целиковской, ненароком обнажившиеся в «Сердцах четырех», ничуть не уступают ножкам Мэрилин Монро или Элизабет Тейлор. 

Кстати, «Сердца четырех» – единственный советский фильм, создатели которого слишком близко подошли к pin-up находкам. Отправив своих героинь под дождь и искупав в озере, режиссер Константин Юдин получил великолепную возможность – нет, не продемонстрировать, а лишь намекнуть зрителю, какие прелести скрываются под платьицами красавиц. Но и этого хватило, чтобы фильм, снятый накануне войны, в прокат вышел лишь через несколько лет, уже в послевоенное время. Цензура сочла его слишком легкомысленным и «не соответствующим» строгим нормам советской морали.

В начале нового тысячелетия интерес к pin-up снова возродился. Мы давно уже живем в эпоху тотального постмодернизма, а постмодерн ничего нового не изобретает, новизна достигается выворачиванием наизнанку старых смыслов. Простодушный и наивный pin-up «золотой эпохи», конечно, никогда не вернется, но стиль этот вполне отвечает потребностям нашего времени. За прошедшие двадцать, даже тридцать лет потребители объелись откровенностью, пресытились вседозволенностью и заскучали по старым добрым моральным табу. Мир, где все доступно, стал не интересен. Так почему бы не поиграть в озорную девчонку, для которой задравшаяся юбка или оголенное плечико – такой конфуз…