Чумной форт: кронштадтская гордость российской науки

Средства, спасавшие миллионы жизней, создавались в закрытом от мира Чумном форту.

Всё началось в 1897 году, когда опасность эпидемии чумы и её постоянные вспышки на юго-востоке России серьёзно обеспокоили русское правительство. Был создан особый оперативный орган, ведающий всеми противочумными мероприятиями, — «Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае её появления в России» (КОМОЧУМ). Председателем назначили принца Александра Петровича Ольденбургского. Этот государственный деятель был правнуков Павла I, членом императорской семьи и выгодно отличался от других Романовых. Те же считали Ольденбургских большими оригиналами, которые светским развлечениям предпочитали общественную деятельность и тратили время, силы и немалые средства на благотворительность, развитие науки и просвещения.

Главной заслугой Александра Петровича стала организация Императорского института экспериментальной медицины (ИИЭМ). Исследования в ИИЭМ проводились в соответствии с поставленными перед ним задачами: изучение причин болезней «главным образом заразного характера» и решение практических вопросов борьбы с различными инфекционными заболеваниями — бешенством, холерой, сапом, сифилисом, сибирской язвой, дифтерией и другими. Он же стал опорной базой КОМОЧУМ, а работу координировал принц Ольденбургский. Под его руководством постоянно изучалась эпидемиологическая обстановка в странах, наиболее неблагополучных по чуме и холере, в ИИЭМ же открыли чумную лабораторию, которую возглавил Александр Александрович Владимиров. В ней изучалась биология чумного микроба, разрабатывались способы и схемы иммунизации. При институте также открыли специальные курсы, на которых можно было получить подробную информацию о чуме и методах борьбы с нею.

К изготовлению противочумной сыворотки приступили в начале 1897 года, а к её производству — в 1898 году. Пробирка с культурой возбудителя чумы была доставлена из Института Пастера в ИИЭМ заведующим отделом бактериологии Сергеем Николаевичем Виноградским, который лихо провёз её в кармане своего пиджака на знаменитом «Северном экспрессе» Париж-Петербург. Для производства сыворотки использовали около 100 лошадей. Их разместили в конюшнях Летнего дворца Ольденбургских на Каменном острове и каждый день перевозили на лодках через Большую Невку. Лошадям вводили чумную палочку, после чего в их крови вырабатывались антитела, а затем делалась сыворотка. Количество крови, извлекаемое из лошади для получения сыворотки, достигало 5−6 литров.

Производственными корпусами стали два небольших деревянных барака, расположенных на территории усадьбы ИИЭМ по Лопухинской улице, дом 12. Сточные воды из института, прежде чем попасть в реку, проходили специальную обработку: они выпаривались в котлах, а оставшийся осадок потом счищали и сжигали.

Честь изобретения первой в истории человечества эффективной противочумной сыворотки принадлежит ученику Ильи Ильича Мечникова — Владимиру Ароновичу Хавкину. Он создал её во время страшной эпидемии чумы в Бомбее, где каждый день умирало по три тысячи человек. Один из помощников Хавкина заболел нервным расстройством, двое сбежали. Однако учёному удалось создать сыворотку за рекордно короткий срок — три месяца. Безопасность вакцины он проверил на себе, введя одновременно смертельную дозу возбудителя чумы и то, что впоследствии назовут «лимфой Хавкина».

Как происходит заражение чумой, ещё не было известно, меры безопасности принимались наугад, и от сотрудников ИИЭМ требовалось немалое мужество. Александр Александрович Владимиров в своих мемуарах вспоминал: «Чтобы предупредить заражение через повреждённую кожу, четверо из нас, допущенных непосредственно к манипуляциям с живым вирусом и с инфицированными животными… перестали бриться и обросли бородами, не подозревая, что нам гораздо больше опасности грозило со стороны блох и наших подопытных грызунов».

В канцелярию КОМОЧУМ поступала информация обо всех подозрительных заболеваниях не только в России, но и в других странах; в очаг эпидемии направляли экспедицию, которая локализовала очаг, выставляла несколько оцеплений из солдат и проводила профилактические и лечебные мероприятия. Таким образом, продукция ИИЭМ немедленно проходила практическую проверку. И эффективность первой противочумной сыворотки оказалась высокой: смертность среди заболевших бубонной формой чумы снизилась в 15 раз.

Требовалось расширение производства, но налаживать массовый выпуск столь опасной продукции в центре столицы империи было рискованно. Правительство решило вынести все работы по особо опасным инфекциям за пределы города, и тогда, благодаря стараниям принца Ольденбургского, удалось получить форт, расположенный в акватории Финского залива недалеко от Кронштадта. Так возникла «Особая лаборатория ИИЭМ по заготовлению противочумных препаратов на форту «Император Александр I«", или просто Чумной форт.

Цитадель к тому времени совершенно разрушилась, но денег на реконструкцию не пожалели, и Особая лаборатория была оснащена по последнему слову техники. В ней имелись водопровод, электрическое освещение, паровое отопление, лифт для лошадей, кремационная печь, канализация, машинное отделение, прачечная, баня и даже собственный телеграф.

Все помещения форта делились на две части — заразную и незаразную, которые сообщались через специально оборудованные для дезинфекции боксы. На втором этаже располагались помещения для врачей и служителей, две парадные комнаты для приёма гостей и проведения конференций. Досуг сотрудникам скрашивали бильярд и библиотека. У каждого врача была своя очень скромная комната.

В незаразном отделении находился целый зверинец подопытных животных, которым вводили ослабленную культуру чумы или других болезней: обезьяны, кролики, морские свинки, крысы, мыши, сурки (сибирские тарбаганы). В специально приспособленных помещениях жили северные олени и несколько верблюдов. Но главное место в форту отводилось лошадям, для которых имелся маленький манеж.

Кроме врачей, в форту постоянно жили около 30 человек лабораторных служителей, рабочих мастерских, телеграфистов, конюхов и охранников. В мирное время штат Особой лаборатории состоял из заведующего с 3−4 сотрудниками и нескольких прикомандированных стажёров.

Для связи с внешним миром учёным служил маленький пароход с многозначительным названием «Микроб», который доставлял всё необходимое — продукты, питьевую воду и прочее. Мешки выгружались у запертых ворот форта и только после отплытия парохода заносились внутрь. Меры безопасности соблюдались чрезвычайно строго. Для врачей была предусмотрена специальная одежда — прорезиненная обувь, штаны, колпаки и плащи. Дезинфекция проводилась в основном сулемой — чрезвычайно токсичным веществом, сделанным на основе ртути. При малейшем подозрении объявлялся карантин.

Санкт-Петербург и Кронштадт были в полной безопасности, но это не успокаивало пугливых обывателей. К Особой лаборатории они относились с благоговейным ужасом, и ветер, несущийся со стороны форта, считали заразным. Страх порождал самые невероятные фантазии и слухи. Высказывались предположения о секретном бактериологическом оружии, разрабатываемом в Особой лаборатории, а мистически настроенные личности находили роковое сходство форта на плане с бобом и связывали это с названием болезни, произошедшим от арабского «джумма» — «боб». Далее было уже недалеко до выводов о тайном распространении чумы и прочем вредительстве…

Среди здравомыслящей публики Чумной форт, напротив, пользовался популярностью, и туда стремились попасть на экскурсию, где посетителям показывали музей, в котором были собраны препараты по бубонной чуме, отдельные органы людей, поражённых этим заболеванием, и чучела животных, являвшихся переносчиками инфекции. Для того чтобы попасть в форт, надо было получить специальное разрешение, и, судя по «Журналу посетителей форта», в Особой лаборатории побывали не только члены семьи Романовых, учёные, военные и дипломаты, но также студенты, «медички», прочие представители интеллигенции и, разумеется, журналисты. Один из них, Илья Эйзен, опубликовал статью, в которой очень подробно и с большим чувством описал Особую лабораторию:

«Мы были очень радушно встречены заведующим Чумным фортом В. Выжникевичем. Мы обошли все помещения лаборатории, где практиканты производили особое впечатление в своих жёлтой полупрозрачной клеёнки халатах, с таким же колпаком на голове и в огромных галошах-кораблях такого же цвета… Жутко, сказать по правде, было смотреть на заражённых чумою крыс, кроликов и свинок. Чувствовалось, что ходишь около смерти… В заключение обхода Выжникевич обратил наше внимание на шикарный металлический гроб и объяснил, что это на случай смерти от чумы кого-либо».

Дисциплина в Особой лаборатории соблюдалась очень строго. Служители иногда «срывались», отправляясь в самоволку или предаваясь «греху пития». Летом форт отгораживали воды Финского залива, но зимой они замерзали, давая возможность дойти по льду до города. Обычно побеги отслеживались. В архиве сохранились приказы о наказаниях — штрафы в три рубля (крупная по тем временам сумма) за отлучку и в пять рублей — за пьянство.

Особая лаборатория очень скоро стала второй после Пастеровского института организацией, где проводились исследования чумы, и крупнейшим центром приготовления противочумных препаратов, среди покупателей которых были Австро-Венгрия, Бразилия, Бельгия, Португалия, Персия.

О масштабе работ свидетельствуют данные краткого отчёта о деятельности ИИЭМ за первые 25 лет существования. Было изготовлено и отпущено 1 103 139 флаконов сывороток (стрептококковой, стафилококковой, столбнячной и скарлатинной). Вакцин против тифа произведено из расчёта на 1 230 260 человек. В том числе в форту было заготовлено предохранительной вакцины от чумы 4 795 384 куб. см; противочумной сыворотки 2 343 530 куб. см; противохолерной вакцины 1999 097 куб. см и противохолерной сыворотки 1 156 170 куб. см.

Работа в Особой лаборатории шла тяжёлая, напряжённая, и врачи, спасая человеческие жизни, забывали о своей. Получив лабораторные заражения, погибли два сотрудника Чумного форта — Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич и Мануил Фёдорович Шрейбер.

Когда началась Первая мировая война, в Чумном форту стали создаваться вакцины для нужд фронта — против тифа, дизентерии, холеры. Тогда же занялись и разработкой приёмов очистки токсина столбняка для противостолбнячной сыворотки. Вспышки инфекционных заболеваний на фронтах были успешно преодолены, а сыворотка предотвратила возникновение столбняка у тысяч раненых.

Ещё до начала войны специалисты ставили вопрос о переносе Особой лаборатории в Поволжье, но тяжёлая экономическая и политическая ситуация в стране продлила её деятельность до начала осени 1920 года, а затем часть оборудования и музейных экспонатов были погружены на баржу и отправлены в Саратов, где был создан институт «Микроб».

Чумной форт стали использовать для обслуживания минно-трального оборудования, он превратился в склад, а затем был заброшен и разорён. Небольшая экспедиция, предпринятая сотрудниками музея ИЭМ в 2003 году, обнаружила в форту полное запустение и следы откровенного мародёрства. Не было ни ворот, ни окон, ни дверей; умывальники выдраны, электрические провода вырваны. Ничего не осталось и от прекрасного чугунного литья. Чёрные следопыты также не обошли Чумной форт своим вниманием. Они обнаружили ампулу с чумной вакциной, и в результате долгой, почти детективной истории она заняла своё законное место в витрине музея Института экспериментальной медицины.