Действительно ли император Павел I предсказал свою гибель

Великому князю Павлу Петровичу пришлось множество раз пожалеть о «страшной истории», которую он рассказал на дружеском ужине в Брюсселе 29 июня 1782 года. Павел и его супруга, великая княгиня Мария Фёдоровна, тогда совершали путешествие по Европе, наполовину инкогнито – под именами графа и графини «Северных» (du Nord).

В тот вечер, после театра, великая княгиня, сославшись на усталость, ушла в комнаты, а Павел Петрович остался в кругу светского общества. Ближе к ночи молодые люди стали делиться «мистическими» историями из жизни. Баронесса д’Оберкирх, близкая подруга великокняжеской четы, вспоминала, что 27-летний великий князь рассказал свою «страшную историю». Прогуливаясь ночью по Петербургу, он встретил высокого человека в плаще и шляпе, лицо его было закрыто, и от него исходил могильный холод. Неизвестный некоторое время шёл рядом с Павлом, а затем в ответ на требование назвать себя произнёс:

”Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто хочет, чтобы ты особенно не привязывался к этому миру, потому что ты долго не останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести; для благородной души нет более чувствительного наказания”.

– Знаете, что это значит, ваше высочество? – спросил принц де Линь.
– Это значит, что я умру в молодых летах.

Почему пророчество Авеля «Число лет твоих» – легенда

Воскресенские ворота Михайловского замка.

Убийство заговорщиками императора Павла в ночь на 12 марта 1801 года произошло в Михайловском замке, с которым связана одна из легенд о предзнаменованиях. Якобы в 1800 году император Павел посетил в Александро-Невской лавре известного в те годы прорицателя, монаха Авеля, который на вопрос царя о сроке его жизни ответил: «Число лет твоих подобно чету бук (счету букв – ред.)».

Считается, что имелось в виду число букв в надписи над главными, Воскресенскими воротами Михайловского замка – «Дому твоему подобаетъ святыня господня въ долготу дней», 47 букв. Также это пророчество приписывается блаженной Ксении (Петербургской).

Документальных подтверждений – даже писем или мемуаров тех лет, включающих этот рассказ, нет. На момент убийства Павлу было 46 полных лет. Не сходятся факты и насчет монаха Авеля – начиная с того, что в Александро-Невской лавре, главной обители Петербурга, он в 1800-1801 годах не жил. В 1796 году, за полгода до воцарения Павла I, Авеля допрашивал Александр Макаров, начальник Тайной экспедиции – органа государственной безопасности – после чего Авеля посадили в Шлиссельбургскую крепость. Но как только Павел взошел на престол, он позаботился о том, чтобы Авеля освободили и передали Гавриилу, митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому. В Александро-Невской лавре Авеля только постригли в монахи (по его же просьбе).

Однако практически сразу после пострига Авель самовольно покинул лавру и отправился в Москву, где, пророчествуя, собирал деньги, за что его в 1798 году сослали в Валаамский монастырь. В марте 1800 года у Авеля в келье обнаружили книгу, «которая от него отобрана… с найденным в ней листком, писанным русскими литерами, а книга писана языком неизвестным», – писал генерал-прокурору Обольянинову петербургский митрополит Амвросий. Генерал-прокурор доложил о деле царю, и, должно быть, разгневанный поведением Амвросия, Павел приказал привезти его в Петербург и заточить в Петропавловскую крепость, что и сделали 26 мая 1800 года.

«Он, кажется, только колобродит, и враки его ничего более не значат; а между тем думает мнимыми пророчествами и сновидениями выманить что-нибудь, нрава неспокойного», – доносили из крепости об Авеле. На момент смерти Павла I Авель продолжал содержаться в Алексеевском равелине Петропавловки. При Александре его перевели в Соловецкий монастырь.

«С шеей на сторону» – свидетельства современников

Михаил Илларионович Кутузов

Последний ужин императора в его ближнем кругу состоялся вечером 11 марта 1801 года. На нем был генерал Михаил Кутузов, рассказ которого передает его помощник граф Ланжерон: «Мы ужинали вместе с императором. Нас было 20 человек за столом. Государь был очень весел и много шутил… После ужина император взглянул на себя в зеркало, имевшее недостаток и делавшее лица кривыми. Он посмеялся над этим и сказал мне: «Посмотрите, какое смешное зеркало, я вижу себя в нем с шеей на сторону». Это было за полтора часа до его кончины». Но в чем же здесь «пророчество»? Известно, что орудием убийства императора были тяжелый предмет и шарф, которым в итоге он и был задушен.

На том же ужине присутствовал и Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, воспитатель царских сыновей Александра и Константина и вице-президент Иностранной коллегии. О последнем разговоре Павла и Кутузова он вспоминал: «Наконец, между ними разговор зашел о смерти. “На тот свет иттить – не котомки шить”, – были прощальными словами Павла I Кутузову».

Странное предзнаменование приводит, правда, не сам мемуарист, а историк XIX столетия и биограф Николая I Николай Шильдер. Вечером 11 марта Павел зашел в комнаты своего сына Николая, которому шел пятый год. Сын спросил, почему отца называют «Павлом Первым»? «”Потому что не было другого государя, который носил бы это имя до меня,” – отвечал ему император. – “Тогда меня будут называть Николаем Первым”. – “Если ты вступишь на престол”, – заметил ему государь, крепко поцеловал сына, и быстро удалился из его комнат».

«Дурачество, сказка, сумасбродство»

Баронесса Генриетта Д'Оберкирх, подруга четы Павла и Марии

Но вернёмся к первому «пророчеству», рассказанному самим Павлом Петровичем на ужине в Брюсселе. Этой историей Павел запустил о себе мем, живущий и по сей день – что он сам верил в рассказанное. Однако та же баронесса д’Оберкирх далее пишет в воспоминаниях, что Павел на ужине в Амстердаме сказал ей: «Не правда ли, что я вас хорошо провел? Чем история была более захватывающей, тем более захватывающим является то, то вы приняли ее всерьез».

Когда баронесса продолжала спрашивать, действительно ли Павел придумал эту «небылицу, которую он рассказал, чтобы… немного напугать», великий князь только настаивал: «это не приключение, поймите же вы, это дурачество, сказка, сумасбродство, чтобы позабавиться, по крайней мере, в это не надо верить». Павел Петрович, по словам баронессы, сердился на себя, что рассказал эту историю. «Но позвольте, господа, и всех вас просить держать мой рассказ в тайне потому что очень неприятно было бы, если бы по всей Европе разошлась история о привидении, в которой я играю роль», – говорил Павел.

Тот факт, что сама баронесса, как потом замечал историк Казимир Валишевский, в своих «придала некоторую драматическую окраску этому приключению», и уделила ему столько места, тоже можно объяснить. Сама баронесса – Генриетта Луиза де Вальднер де Фройндштайн – хоть и всего на два года, но пережила Павла: она тоже умерла молодой, в 48 лет, и свои воспоминания создавала в последние годы жизни, уже зная о смерти императора. Обещания, данного Павлу на ужине в Брюсселе, баронесса, как мы видим, не сдержала.