Франческо Пармиджанино: европейские исследователи называют его «принцем маньеризма», для современников он был «новым Рафаэлем»

Юный художник из Пармы

Имя, под которым художник вошел в историю, дало ему название родного города – Пармы – как, кстати, и сыру пармезан, изобретенному здесь еще до рождения художника. А прозвище «пармиджанино» закрепилось именно в такой, уменьшительной форме, вероятно, потому, что его обладатель рано проявил себя, удивляя молодостью и мастерством.

Настоящее же имя Пармиджанино – Джироламо Франческо Мария Маццола, он родился в 1503 году в семье художника, но рано потерял родителей и воспитывался братьями по отцу – Микелем и Пьером Иларио. Один из дядей, тоже художник, привлекал племянника к выполнению небольших заказов, и довольно скоро способности юного Пармиджанино оказались замеченными.

Картину «Крещение Христа» он выполнил уже в шестнадцать лет, а в семнадцать получил заказ на фрески для покоев Паолы Гонзага, итальянской аристократки. В качестве ориентиров, которые взял для себя Пармиджанино, было творчество Джованни Антонио Пордемоне и Корреджо, но довольно рано у художника сформировался собственный живописный стиль, и не случайно – Пармиджанино внимательно следил за отсутствием в своих работах повторений и клише с полотен своих современников, в том числе укрепляющих позиции маньеристов.

Это течение возникло как бы в противовес существующим канонам, принесенным Рафаэлем, Микеланджело, произведения которых для Пармиджанино, к слову, были объектом восхищения. Маньеристы своими работами стремились вызвать у зрителя удивление, смущение, даже раздражение при кажущемся соблюдении основных канонов изобразительного искусства.

Такое расширение возможностей и целей искусства находило своих поклонников, в том числе довольно влиятельных. Но главная перемена судьбы Пармиджанино произошла в 1524 году, когда он вместе со своими дядями прибыл в Рим. Там Пармиджанино знакомился с творениями уже признанных гениев, продолжая при этом собственные занятия живописью и графикой. Он направил несколько своих работ в адрес папы Климента VII, и в их числе «Автопортрет в выпуклом зеркале», который был выполнен на деревянной полусфере и отличался интересной особенностью – художник изобразил то, что видел в зеркале, которое искажало предметы в зависимости от приближения или удаления от его поверхности. Климент VII, поддерживавший светскую направленность художественных произведений вообще, был заинтересован оригинальными работами Пармиджанино, что не могло не сказаться на популярности художника.

Маньеризм Пармиджанино

Это и было стилем Пармиджанино – нарушение привычной для Ренессанса гармонии композиции, разрушение правдоподобия видимых предметов и персонажей, искажение пропорций. Художники выносил за границы реальности или свет, или цвета, или перспективу. Характерная особенность портретов Пармиджанино – завораживающий, часто двусмысленный взгляд персонажей картин.

Пармиджанино работал в мастерской один и очень много. О нем, как и о других мастерах Возрождения мы знаем по трудам биографа итальянских художников Джорджо Вазари, современника Пармиджанино и его коллеги по цеху. Известен случай, когда, погруженный в свою работу над картиной «Видение святого Иеронима», он не заметил, как в мастерскую ворвались военные – солдаты императора Священной Римской империи Карла V захватили Рим. Увидев художника за работой, они не тронули ни его самого, ни полотна.

Правда, скоро Пармиджанино все же пришлось уехать, обосновавшись в Болонье. Ему было на тот момент 24 года. Стиль художника в «болонский» период его творчества отличается отвлеченностью, стремлением к некоему недостижимому идеалу красоты. Позже он вернулся в родную Парму.

Алхимия

Примерно с 1530 годом связывают начало увлечения Пармиджанино алхимией. В те годы художник был увлечен офортами – гравюрами на металле, и трудно сказать наверняка, это ли явилось причиной возникновения интереса к алхимическим превращениям, или же постоянные эксперименты с кислотами и способами травления металлических пластин были вызваны как раз близостью к этой внезапной страсти.

В XVI веке алхимия считалась вполне законным занятием, правда, собиравшим вокруг себя значительное число скептиков, тех, кто не верил в возможность превращения одного вещества в другое и осуждал фанатизм, с которым алхимики проводили свои опыты. По мнению Вазари, художник понапрасну тратил на опыты и свой талант, и жизнь. Алхимия, магия, мистические взгляды на мироздание стали, по свидетельству современников Пармиджанино, главным смыслом его жизни.

К сожалению, современные историки обладают довольно скудным количеством свидетельств современников Пармиджанино о его жизни. Из «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Вазари известно, что «в конце концов Франческо, все ещё увлекаясь этой своей алхимией, превратился, как и все другие, однажды на ней помешавшиеся, из человека изящного и приятного в бородатого, с волосами длинными и всклокоченными, почти дикого, совсем не такого, каким был раньше».

Еще в 1531 году Пармиджанино получил заказ от церкви Санта-Мария-делла-Стреката. Он должен был украсить фресками внутреннюю часть храма. Работа оказалась мучительной – и вместо восемнадцати месяцев, оговоренных контрактом, Пармиджанино провел в работе над стенами храма несколько лет, а в 1539 году был наконец арестован за нарушение сроков выполнения заказа. Спустя некоторое время он выбрался из тюрьмы и бежал из родного города.

Пармиджанино скончался в 1540 году в городе Казальмаджоре, по всей видимости, отравившись парами ртути, которую он активно использовал в своих экспериментах по алхимическим превращениям. Согласно его воле, похоронили художника без одежды, на грудь возложив крест.

При рассмотрении картин и фресок Пармиджанино есть искушение увидеть следы его увлечения алхимией во всем: «Мадонна с длинной шеей» якобы отсылает к традиционной форме сосуда, которым пользовались при алхимических опытах. Актеон, персонаж древнегреческой мифологии, однажды заставший Диану за купанием, изображен в момент превращения его в оленя – а превращения и были сущностью и основной целью алхимии.

Картины Пармиджанино всегда достаточно провокационны для зрителя, привыкшего к безупречной гармонии рафаэлевских композиций. Кстати, возможно, единственное произведение итальянца, где в точности соблюдаются законы перспективы, - «Мадонна с младенцем, Св. Иоанном Крестителем и Марией Магдаленой», на создание которой Пармиджанино вдохновило полотно Рафаэля «Мадонна на лугу». Чересчур длинные пальцы, нарушенные пропорции человеческого тела, а иногда и тела животного, как на картине «Обращение Савла», при точном и правдивом изображении других деталей композиции, создают при рассмотрении картины ощущение нереальности – судя по всему, этот побег от реального мира и был главным мотивом жизни и творчества Пармиджанино.

Картина «Мадонна с длинной шеей», заказ на которую Пармиджанино получил за пять лет до смерти, так и не была закончена художником. Она оставалась в мастерской к моменту его кончины. Есть мнение, что мастер не торопился с завершением этой работы в знак того, что все в мире можно бесконечно совершенствовать, как эту картину.