«Голубоглазый японец»: как Виктор Старухин стал легендой японского бейсбола

Виктор Старухин родился в Нижнем Тагиле 16 марта 1916 года, но почти всю жизнь прожил в Японии, стал профессиональным спортсменом, установил несколько рекордов и уделал самого Джо Ди Маджо. Парадоксальным образом в России о Старухине вспомнили только в последние годы. За границей его знают под фамилией Старффин, которую семья взяла после побега из раздираемой кровопролитной резней императорской России.

Родители Старухина были зажиточными крестьянами в Нижнем Тагиле – владели лесопильной станцией.

Когда политическая обстановка на родине накалилась, Старухины поняли, что надо бежать – судьба кулаков в руках красных была ясна. Весной 1919-го отец присоединился к Белой армии, а мать с маленьким Витей отправились по Транссибирской магистрали в Красноярск. Беглецы прошли через ад: по пути люди умирали от болезней и голода, грязь немытых тел и вонь трупов заставляли спасительную границу казаться миражом. Взрослые люди не выдерживали не только физически, но и психологически, а маленьким детям просто не хватало сил для такого броска, но Виктор уже к трем годам отличался волей к жизни и здоровьем. 

Константин последовал за родными, и семья воссоединялась в Харбине, городе на северо-востоке Китая, который в то время массово заселили русские иммигранты. По одним источникам, у Старухиных было еще трое детей, не переживших побег из России. По другим, все братья и сестры Виктора умерли в младенчестве до него, что лишний раз подчеркивает исключительность маленького богатыря. Почти все сбережения Старухиных ушли на то, чтобы добраться до Харбина, который напоминал русский город: вывески на родном языке, знакомая речь, собственные театры, больницы и школы. 

Семья задержалась в Китае ненадолго. В начале 1920-х правила для граждан других стран ужесточились, права и возможности для заработка сводились к минимуму. Родители Виктора решились на новый переезд — в Японию, которая в тот момент активно торговала с Европой, открылась для Запада и вообще казалась страной возможностей.

Так, японцы с невиданными ажиотажем и энергией увлеклись бейсболом – его завезли американцы в 1873 году.

Именно тогда преподававший математику в Токийском университете Горацио Уилсон организовал бейсбольную секцию как альтернативу обычной физкультуре.

С тех пор бейсбол стал в Японии самым популярным видом спорта и остается таковым до сих пор – местные питчеры и кэтчеры восхищают подростков не меньше, чем Криштиану Роналду и Лионель Месси, а по просмотрам игра с мячом и битой обходит сумо и фигурное катание. Но 20-х все только начиналось. Когда Старухины поселились в крупном городе Асахикава на самом северном острове Японии Хоккайдо, бейсбол еще был школьным увлечением, а не профессиональным спортом.

Виктор пошел в обычную школу, предприимчивые родители быстро нашли работу: папа занялся импортом тканей из Европы, мама открыла чайную. Прошло еще несколько лет, и стало понятно, что парень – потенциальная звезда на позиции питчера (подающего – игрока, посылающего мяч в зону, где его либо ловит кэтчер, либо отбивает бьющий). Он не только проникся американским спортом, но и превосходил большинство японцев габаритами: широкоплечий, выше 190 сантиметров, с огромными ручищами Старухин казался на фоне соперников настоящим монстром.

Несмотря на статус звезды школьной команды, Старухин рассчитывал продолжить образование и подать заявку в престижный университет Васэда, но за год до окончания старшей школы его жизнь круто изменилась. Пока сын занимался спортом и учебой, а мать трудилась в чайной, Старухин-старший закрутил роман с коллегой жены, молодой русской иммигранткой. Есть три версии дальнейшего развития событий. По одной, Константин с любовницей настолько страстно спорили по поводу политических событий на родине, что дошло до рукоприкладства и мужчина ударил девушку ножом. По другой (ее отстаивал Старухин), жертва оказалась советской шпионкой, которая сдавала новому режиму информацию о проимперских иммигрантах. Третья объясняла кровопролитие простой ревностью. 

Как бы там ни было, в феврале 1933-го femme fatale скончалась, а в 1934-м отец талантливого бейсболиста отправился за решетку на восемь лет. Примерно в то же время новостной магнат из Токио Мацутаро Сёрики, которому принадлежало крупнейшее национальное издание «Ёмиури симбун», заинтересовался развитием бейсбола и спонсировал турне американцев по Японии, чтобы они сыграли против местных студенческих команд. За США выступили признанные звезды – Лефти О’Дул, Бэйб Рут, Лу Гериг, Джимми Фокс. Они без шансов обыграли принимающую сторону. Тогда Сёрики задумался о создании профессиональной лиги – только так у японцев появился бы шанс сравниться с родоначальниками бейсбола.

Бизнесмен задался целью собрать лучших игроков по всей стране, и атлет Старухин стал одной из его главных целей. По японским законам нельзя было одновременно иметь профессиональный спортивный контракт и получать высшее образование, поэтому уговорить русского было нелегко. Насчет этого периода биографии Старухина воспоминания также разнятся. Возможно, Сёрики шантажировал подростка тем, что о сроке его отца станет известно через газету, и тогда всю семью могут депортировать. По другой теории, Виктор сам выбрал спорт, потому что заключение отца совпало с закрытием чайной матери, и семья нуждалась в деньгах. 

За год до окончания школы 18-летний Старухин сделал выбор: присоединился к команде японских звезд и стал профессиональным бейсболистом.

Он дебютировал 29 ноября 1934-го в товарищеской встрече с американцами и сходу впечатлил иностранцев: уделал будущего члена Зала славы Чарли Герингера и ни разу не позволил Руту или Геригу хотя бы взмахнуть битой (за это соперники получили по страйку и выбыли до конца игры). Команда Сёрики получила название «Йомиури Джайентс» или просто «Гиганты». В 1935-м японцы благодаря протекции магната отправились в США, где играли против студентов и любителей. Попасть за границу, несмотря на бюрократические трудности из-за отсутствия гражданства, смог даже Старухин. В одном из выставочных матчей Виктор схлестнулся с самим Джо Ди Маджо – будущим мужем Мэрилин Монро и одним из самых выдающихся бейсболистов за всю историю. Американец лишь раз отразил бросок питчера «Гигантов».

Карьера Старухина складывалась идеально – до тех пор, пока Япония не ввязалась во Вторую мировую.

В 1936-м стартовал первый в истории Японии бейсбольный чемпионат, у истоков которого также стоял Сёрики. Неудивительно, что его «Гиганты» выиграли турнир почти без сопротивления. Русский, которого журналисты прозвали Голубоглазым Японцем, оказался первым иностранным бейсболистом в новой лиге. Старухин отлично проявил себя, хотя из-за необычной внешности и происхождения болельщики с большей теплотой относились к местному питчеру Эйдзи Савамуре. Однако в 1938-м японец вступил в армию и отправился на войну против Китая – тогда 22-летний русский все-таки стал главной звездой команды, которая по-прежнему доминировала в японском бейсболе. С осени 1938-го по 1939-й Виктор вышел на пик: раз за разом доводил соперников до страйк-аутов и установил рекорд по количеству побед у питчера, который держится до сих пор (42 победы в 68 матчах).

В том же году наладилась личная жизнь бейсболиста. Виктор сделал предложение русской иммигрантке Елене, и та согласилась. Благодаря связям Сёрики Старухин-старший досрочно вышел из тюрьмы и успел на свадьбу сына. Жизнь казалась безоблачной, хотя идеологические тенденции Японии делали положение приезжих в этой стране весьма шатким. Еще в начале 1930-х при попытке военного переворота местные офицеры, кадеты и националисты планировали убить приехавшего на официальный прием Чарли Чаплина, чтобы спровоцировать напряжение в отношениях с США. С тех пор обстановка только накалилась: на стыке десятилетий в Японии процветали ксенофобия и ненависть ко всему иностранному – в том числе к американскому спорту и приезжим спортсменам. 

В качестве примера историк Роберт Уайтинг приводит награду Лучшему игроку сезона в 1938-м. Тогда приз – исключительно за происхождение – получил Хисанори Карита из «Токио Сенаторз» (худшей команды чемпионата), который по всему показателям уступал Старухину и американцу Гаррису Макгаллиарду. Старухину не повезло с эпохой: как пишет журналист и комментатор Питер Бьяркман, «японский национализм был на подъеме в начале Второй мировой войны, а потом лишь усилился – в качестве реакции на поражения японской армии и последующее десятилетие унизительной американской оккупации».

Национализм проявлялся по-разному. С одной стороны, ничего такого, что лига заменила устоявшиеся англоязычные термины и названия команд на японские аналоги – так «Йомиури Джайентс» превратились в «Токио Киоджин». С другой — за Старухиным вели постоянное наблюдение – на случай, если он окажется шпионом. Однажды русского даже арестовали на глазах у толпы, пока он ужинал с одноклубниками в ресторане. Официантку настолько шокировала внешность клиента, что она заподозрила американский след и вызвала людей в форме. Спортсмена сразу отпустили, но осадок остался – Старухин все сильнее чувствовал себя чужаком в стране, где провел большую часть жизни. 

Японским политикам не нравилось, что один из главных спортивных героев страны – иностранец, внешность и занятие которого постоянно напоминают о главных врагах, русских и американцах. Когда команда выступала за пределами Токио, даже выезд из города превращался для Виктора в бюрократическую головоломку – требовалось специальное разрешение, чтобы его не отстранили от остальных «Гигантов». Прожившему в Японии 20 лет Старухину дважды без объяснений отказали в гражданстве, а затем и вовсе потребовали сменить имя на японское. Альтернатива? Тихое завершение карьеры, исчезновение из поля зрения медиа, бесчисленные допросы и статус неблагонадежного. Притеснения достигли кульминации: теперь голубоглазый блондин Виктор Старухин выходил на стадион под именем Хироши Суда. По слухам, в качестве молчаливого протеста Виктор надевал под форму футболку с вышитой на груди буквой V.

Недовольство русского проявилось еще сильнее, когда он отказался давать первенцу японское имя и как будто назло назвал его Георгием, в честь идеологического врага – американского бейсболиста Джорджа Хермана Рута по прозвищу Бэйб. В начале войны давление не мешало Старухину показывать выдающиеся результаты – в сезонах-1939 и 1940 он все-таки получал заслуженную награду Лучшему игроку сезона. Однако ситуация стала совсем критической после 7 декабря 1941 года, когда японские войска напали на американскую военную базу Перл-Харбор. Популярность бейсбола сильно падала, игроки меняли биты на ружья. Японцы относились к бейсболу как к вражеской игре, но не приостанавливали чемпионат. Как уточняет исследователь Бьяркман, правительство страны не хотело показывать слабость и отменять национальную забаву из страха перед наследием США. Старухин выступал за «Гигантов» до 1944-го, пока измученного психологически и физически русского все же не отстранили – главным образом, чтобы иностранец одним своим видом не вызвал массовые протесты среди зрителей. 

Статистика Виктора ухудшилась еще раньше из-за постоянного давления и мелких травм, а теперь было неизвестно, сможет ли он провести хотя бы еще один матч. Однако в тот момент это было не главным поводом для беспокойства Старухина – его самого, Лену и Георгия отправили в лагерь для интернированных в поселке Каруидзава. Туда ссылали всех без разбора – от англоязычных потенциальных шпионов до итальянцев и немцев. Из национального героя и мировой звезды Голубоглазый Японец за несколько лет превратился в изгоя и практически лишился шансов на восстановление репутации.

Старухин все-таки возобновил карьеру и установил очередной великий рекорд – хотя стареющую легенду все чаще отвлекала выпивка.

В лагере Виктор подхватил плеврит – воспаление оболочки легких – и впал в глубокое уныние. Он растерял форму, зато выучил английский благодаря общению с другим узником – мужчиной из Австралии. В ноябре 1944-го бейсбольный сезон в Японии остановили в ожидании бомбардировок, а в декабре погиб одноклубник и конкурент Старухина Эйдзи Савамура – он плыл на Филиппины, когда корабль с отрядом затопила американская подлодка. К тому времени уже скончался и отец Старухина – родители во время войны оставались в Токио. 

Безрадостная ситуация в стране, лагерный быт и необходимость ухаживать за мужем начали напрягать жену Старухина, Лену – и даже после освобождения семьи в 1945-м наладить отношения не удалось. Вернувшись в Токио, она ушла от Старухина к русскому иммигранту из США, с которым познакомилась в церкви. Старухин впал в еще более глубокую депрессию, чем во время заключения в лагере, и превратился в запойного пьяницу. 

На протяжении несколько месяцев Виктор работал переводчиком для базировавшихся в Токио американских военных инженеров (помогли уроки английского с австралийцем), но все еще мечтал вернуться в спорт. Но своей прежней команде Старухин, которому не было и 30, оказался не нужен. Помог бывший тренер Садаёси Фудзимото, которого перед возобновлением чемпионата Японии в 1946-м наняли в клуб «Пасифик». Так Виктор обрел новую команду и одновременно вернулся к истокам – теперь он снова мог играть в бейсбол под настоящим именем и не бояться репрессий.

Формально Старухин присоединился к «Пасифик» только в конце сезона, но ему хватило одного матча, чтобы установить историческое достижение – 200 побед в профессиональной лиге. С одной стороны, дела налаживались: Виктор женился во второй раз и иногда уничтожал кэтчеров, как в лучшие времена. С другой, последствия плеврита и тяжелых военных лет уже не давали набрать лучшую форму, что все сильнее угнетало Старухина, а уныние вело к выпивке. Он сменил еще несколько клубов, но почти всегда оставался на вторых ролях – обновленные японские команды действовали в более атакующем стиле, и на стареющих звезд обращали мало внимания. Впрочем, в 1949-м он одержал 27 побед и стал третьим питчером чемпионата, а в 1955-м первым в Японии одержал 300 официальных побед.

В том же году Старухин завершил карьеру – он долго ждал новых предложений о контракте, но их не последовало. Благодаря необычной внешности и спортивным достижениям Виктор какое-то время снимался в эпизодических ролях в кино и вел музыкальную передачу на токийском радио. Однако мелкие подработки не приносили достаточно денег, чтобы обеспечить семью – к тому времени у русского и его второй жены, японки Куни, родилось трое детей. Из-за постоянных финансовых проблем Куни нанялась парикмахером на полставки, а Старухин все больше пил. На этом фоне у него развилась паранойя – расстройство, от которого в последние годы жизни страдал и его отец. Виктор очень боялся, что к нему в дом проникнут взломщики, и спал с битой под подушкой. На случай пожара он прикрепил к окну каждой спальни складные лестницы. Перед тем как войти в многоэтажное здание, бывший бейсболист несколько раз обходил вокруг и запоминал все выходы, чтобы спастись в случае землетрясения или другого катаклизма. 

Вместо встречи выпускников 12 января 1957-го Старухин в очередной раз напился и отправился в район Токио, где не вел дел и не имел знакомых. Там он на полном ходу врезался на своем спорткаре в заднюю часть трамвая – смерть наступила мгновенно. Полицейское расследование установило, что Старухин вел машину излишне агрессивно, а в организме 40-летнего мужчины обнаружили лошадиную дозу алкоголя. Официально причиной гибели стал несчастный случай, хотя некоторые подозревали, что русский устроил аварию специально – возможно, слишком устал от тягот жизни без бейсбола и решил покончить с собой.

В 1960-м его включили в японский бейсбольный Зал славы, а еще через 20 лет в городе Асахикава, где Старухин вырос, назвали в его честь 25-тысячный бейсбольный стадион. Это единственная действующая арена профессиональной лиги, названная в честь одного спортсмена. 

В России все это время про Старухина практически не вспоминали. Сначала он считался предателем, а бейсболом почти не интересовались в СССР и до сих пор не интересуются в России. Единственным заметным проектом о Голубоглазом Японце стал документальный фильм «Starffin. По ту сторону восхода», который анонсировали еще в 2013-м, но до сих пор не сняли. Но в Японии Виктор остался героем, несмотря на противоречивую судьбу и забвение в послевоенные годы.