Игорь Сикорский: человек, который изобретал вертолет

Фамилия Сикорского всегда стояла в первой десятке хит-парада фамилий, которые ненавидел советский режим. Ведь этот киевский самородок, покинув Российскую империю, не последовал примеру тысяч других эмигрантов первой волны и вместо того, чтобы остаток дней подметать пыльное берлинское кафе или лихо водить такси по улицам Парижа, стал одним из самых успешных авиаконструкторов в мире.

Доходило до абсурдного: в детских книжках в качестве примера достижений российской авиации приводился не первый в мире четырехмоторный самолет «Русский витязь», построенный Игорем Сикорским в возрасте 24 лет, а ни разу не поднявшийся в воздух бомбардировщик «Святогор» не его авторства.

Пока цензоры, поддавшись призыву «Долой сикорщину!», старательно вычеркивали имя конструктора из всех доступных документов и учебников, сам Сикорский получал премии за вклад в развитие авиации из рук Эйзенхауэра, переписывался с Синатрой и снисходительно похлопывал по плечу астронавта Нила Армстронга. Но не будем забегать вперед. Лучше отбежим назад — к детству конструктора.

Мальчик в люльке

Известный психиатр Иван Алексеевич Сикорский

Отец Игоря, Иван Алексеевич Сикорский, был психиатром от сохи. Выходец из семьи провинциального православного священника, он сделал головокружительную карьеру в медицине, пиком которой стало звание профессора на кафедре душевных и нервных болезней Киевского университета.

Популярность Сикорского-врача была так велика, что когда 25 мая 1889 года у него родился пятый и последний ребенок, сын Игорь, то в семье уже сложилась добрая традиция, согласно которой крестным каждого новорожденного был представитель царской династии. Крестными Игоря стали великий князь Петр Николаевич (двоюродный брат императора Александра III) и его мать, великая княгиня Александра Петровна.

Детство Игоря было сытым, довольным и спокойным. Он был любимцем матери, весьма образованной женщины. Именно она рассказала маленькому Игорю о жившем когда-то в Италии homo universalis Леонардо да Винчи. Из всех изобретений итальянца будущего конструктора больше всего заинтересовал чертеж летательного аппарата — геликоптера.

Рассказ матери вкупе с приключенческими романами Жюля Верна оказали такое мощное действие на неокрепшую психику ребенка, что вскоре ему приснился удивительный сон. Будто он стоит внутри вытянутой комнаты с дверями из орехового дерева и маленькими окнами, на стенах которой висят красивые лампы, освещающие помещение голубоватым светом. Мальчик чувствовал легкую вибрацию под ногами, и тут его осенило: комната находится в воздухе!

Проснувшись, младший Сикорский, вместо того чтобы перекреститься и сплюнуть, пошел во двор и с помощью прислуги натянул между двумя мощными тополями несколько канатов, к которым подвесил плетеную люльку.

Пока ровесники-гимназисты с азартом швырялись друг в друга портфелями, Игорь часами задумчиво сидел в люльке, висевшей в пяти метрах над землей. Так он приучал себя к высоте, чтобы не струхнуть, когда придет пора испытывать свой первый летательный аппарат.

Первые успехи прогульщика

Проучившись по примеру своего старшего брата Сергея в Морском кадетском корпусе три года, Игорь покинул стены заведения с комментарием: «Не мое». Спокойно осваивать военно-морские науки ему мешали появившиеся в газетах сообщения о полетах братьев Райт. В 1906 году 18-летний Игорь с благословения отца отправляется в техническую школу Дювиньо де Ланно в Париже.

Застенчивый молодой человек с худощавым вытянутым лицом и заботливо выращенными усами не привлекал внимания парижских красоток, а потому мог полностью посвятить свое время технической школе. Проучившись с полгода, Игорь вернулся в Россию, чтобы похоронить мать и поступить в Киевский политехнический институт.

«Витязь» и «Муромец»

Учеба давалась Игорю легко, даже несмотря на то, что он активно прогуливал, коротая время в импровизированной домашней мастерской. Первая же «поделка» Игоря — паровой мотоцикл — сделала его легендой в рядах соучеников и преподавателей. Но заветный геликоптер по-прежнему не получался.

Игорь собрал семейный совет. Он намерен вернуться в Париж, который на данный момент является авиационным центром мира, и для этого ему нужны деньги. Семья взволновалась. Старший брат Сергей усомнился, что 20-летний юноша с большой суммой денег в развеселом Париже — удачная идея. И вообще Сергей не верит в вертолеты: самой природой доказано, что в воздух не может подняться существо тяжелее 10 килограммов, прыгающий страус тому живое доказательство.

Но Игорь упорствовал. В конце концов деньги из семейного бюджета были выделены, и уже через несколько недель Игорь представил сам себя пионеру авиации Фердинанду Ферберу, который с ходу заявил восторженному Сикорскому, что изобрести летающую машину легко, построить труднее, а заставить летать почти невозможно.

Действительно, после полугода строительства и нескольких месяцев испытаний геликоптера, который смог поднимать собственный вес, но не пилота, Сикорский вернулся в Киев с двумя моторами мощностью 25 и 15 лошадиных сил и идеей постройки аэроплана. А чтобы винты, придуманные для геликоптера, зря не пропали, Игорь укрепил их на аэросани собственной конструкции, демонстрация которых на заснеженной пустоши перед офицерами Генерального штаба широко освещалась киевской прессой. Слава Сикорского крепчала.

1913 год стал для молодого конструктора на удивление счастливым. И не только потому, что он окончательно ушел из института. Завершилась постройка первого в мире самолета с четырьмя моторами — «Русского витязя». Сооружал его Сикорский уже не в Киеве, а на Русско-Балтийском вагонном заводе, руководителем авиационного отделения которого был назначен.

Спустя несколько месяцев после первого полета «Витязя» широкой публике была представлена более продвинутая разработка — гигантский по тем временам «Илья Муромец». 12 февраля 1914 года «Муромец» установил свой первый мировой рекорд — по количеству принятых на борт пассажиров. Шестнадцать человек, да еще аэродромный пес Шкалик! Груз составил 1290 килограммов. Целая куча страусов!

За всей этой суетой конструктор забыл об одной мелочи: он так и не получил диплом инженера. Тут подсуетились поклонники таланта Сикорского. Они написали коллективное письмо о достижениях своего кумира в Киевский политехнический институт с просьбой о «присвоении» Игорю диплома. Еще через пару месяцев Сикорскому «за заслуги, оказанные в деле военной авиации» был пожалован орден Святого Владимира IV степени, дарующий дворянство.

Признание вдохновило Игоря на новые подвиги. Он решил установить на «Муромце» мировой рекорд по дальности перелета. Сикорский и трое его сподвижников планировали преодолеть маршрут Санкт-Петербург — Одесса за сутки, но в итоге долетели только до Киева.

Путешествие проходило бойко: лопнул бензопровод, бензин начал хлестать на работающий на полных оборотах двигатель, трехметровое пламя охватило часть крыла. По счастью, на «Муромце» был предусмотрен доступ к двигателям в полете, поэтому тушить пожар кинулся один из механиков. Уже через пару секунд механик загорелся сам, и второму механику пришлось потушить сначала напарника, а потом уже они совместными усилиями справились с огнем, сбив его куртками.

Пролетая над Киевом, Сикорский снизился над отчим домом и помахал крылом. Затем направил машину к аэродрому, где конструктора, пилота и механиков уже караулили представители Киевского общества воздухоплавания. После бурных приветствий кто-то вскользь упомянул о новости из-за границы: в Сараеве убит эрцгерцог Франц Фердинанд. Однако все были слишком поглощены полетом, чтобы думать о последствиях этого события.

Вынужденный побег

Во время Первой мировой войны Сикорский отвечал за поставку тяжелых бомбардировщиков «Муромец» для армии. Всего их было выпущено чуть больше восьмидесяти штук. Тем временем обстановка внутри страны накалялась. В молодой семье Сикорского дела тоже обстояли неважно. В 1916 году конструктор женился на избалованной и капризной, но очень хорошенькой Ольге Синкевич и даже успел обзавестись дочерью Татьяной.

Но вскоре после свадьбы к отрицательным характеристикам супруги прибавилась еще одна: Ольга стала ярой коммунисткой. Сикорский, царский любимчик и крестник великих князей, не соответствовал ее новому имиджу. После оформления развода Сикорский из дома под Петербургом, который построил для семьи, переехал на квартиру.

Холодной январской ночью 1919 года в дверь этой самой квартиры постучался преданный конструктору рабочий с Русско-Балтийского завода. Он сообщил, что днем Сикорским интересовались подозрительные морды в кожанках. Не мешкая ни часа, конструктор собрал свои пожитки и переселился в бытовку с буржуйкой, рядом с аэродромом. На следующее утро он занялся подготовкой необходимых для выезда бумаг. Через месяц Сикорский отбыл в Париж. Больше он Россию не увидит.

В эмиграцию конструктор взял пару сотен английских фунтов, рекомендательное письмо от начальника французской военной миссии в России и бесконечную веру в свой труд. Но Европа уже насытилась русскими эмигрантами, и даже слава Сикорского как конструктора обесценивалась на фоне стремительно сворачивавшейся авиационной промышленности.

Сидеть в Париже без работы не хотелось, возвращаться на родину, в лапы к комиссарам, — тем более. Оставалась страна больших возможностей и деятельных людей по ту сторону океана. Весной 1919 года Сикорский ступил на американский берег.

Нью-Йорк, Нью-Йорк!

Растущий бизнес конструктора

Сикорский посредственно владел языком, и поначалу ему помогали освоиться киевские иммигранты, которых в Нью-Йорке было немало. Но устроиться по специальности он все равно не смог. Три месяца конструктор мотался по авиационным конторам, пытаясь на ломаном английском втолковать предпринимателям со стеклянным взглядом, какие замечательные самолеты он может делать.

Предприниматели только равнодушно закуривали: Америка кишела безработными авиаконструкторами и летчиками, уволенными в запас после окончания войны. Игорь сменил дешевый отель на очень дешевый, сократил суточные траты до аскетических восьмидесяти центов, питаясь преимущественно бобами и кофе. Самое время возненавидеть судьбу и спиться! Но Сикорский, который при первом знакомстве казался мягким в обращении и неконфликтным человеком, на самом деле обладал сильным характером бойца и отказывался признать поражение.

Один из знакомых эмигрантов сжалился над осунувшимся Игорем и порекомендовал его на должность преподавателя математики в вечерней школе для русских рабочих в Ист-Сайде. Постепенно уроки математики превратились в основы авиации. Сикорский с энтузиазмом вещал с кафедры о тяжелых самолетах будущего, способных поднимать по сорок, а то и по пятьдесят человек. Так у конструктора появились последователи, готовые строить его самолеты бесплатно. Кроме того, он познакомился с миловидной школьной учительницей Елизаветой Семеон, дочерью российского офицера.

Жизнь налаживалась. Правда, на строительство первого «американского» самолета у конструктора ушло около года, и этот год был весьма напряженным. Основанная на скорую руку «Сикорский аэроинжиниринг корпорейшн» располагалась в продуваемом всеми ветрами курятнике на Лонг-Айленде. Денег постоянно не хватало, не спасла даже внушительная сумма в 5 тысяч долларов (около 80 тысяч современных долларов), пожертвованная композитором Сергеем Рахманиновым.

Первые испытания S-29-A прошли неудачно: самолет камнем упал на землю, но, к счастью, серьезно никто не пострадал.

Зато когда самолет смог летать, посыпались заказы — например, перевозка пианино для супруги президента миссис Гувер и доставка запрещенного алкоголя. У конструктора появились кое-какие деньги, и он смог жениться на Елизавете. Этот брак оказался на редкость удачным, чему, несомненно, способствовали и спокойный нрав Елизаветы, и преданность Сикорского, предпочитавшего отдавать всю энергию не женщинам, а самолетам. Вскоре до Америки добралась сестра Сикорского, причем не одна, а со своим сыном и дочерью Игоря, маленькой Татьяной.

Сикорский быстро нашел применение племяннику. Как-то один бойкий репортер нью-йоркской газеты решил поснимать город с высоты, лежа на крыле. Крепко привязав репортера, конструктор «прикрепил» на другое крыло племянника — для равновесия. Самолет служил своему творцу еще пару лет, пока не был продан предпринимателю Говарду Хьюзу, эффектно взорвавшему S-29-A в своем фильме «Ангелы ада».

Трансатлантический крах

Партитура марша «Авиаторъ», посвященного Сикорскому

Весной 1926 года к Сикорскому пришел особый клиент — герой Франции, летчик Рене Фонк. Он задумал перелететь океан, и ему нужен самолет, который не подкачает. Игорь посвятил амбициозному проекту все свое время. Заказчик попался не из легких: постоянно торопил Сикорского, так как хотел полететь осенью. Конструктор же настаивал на полном объеме испытаний и предлагал отложить полет до лета. Фонк был непреклонен.

Полет назначили на 20 сентября 1926 года. Машины со зрителями стали прибывать на аэродром задолго до рассвета. Когда Фонк и летевшие с ним второй пилот, радист и механик появились на аэродроме, их приветствовали сотни человек.

Наготове был и самолет с кинооператором, чтобы запечатлеть начало исторического события. Кто-то из толпы громко обратился к радисту: «Мистер, у вас хватит денег на парижские увеселения?» Дождавшись, пока смех стихнет, тот с улыбкой ответил: «Чтобы побывать в раю, достаточно и доллара». Команда заняла места, Фонк завел двигатели.

Самолет разгоняется. Неожиданно его скорость падает, за ним тянется шлейф пыли, колеса шасси отлетают, хвостовая стойка отламывается. Гигантская машина падает в овраг с шестиметровой высоты и тут же воспламеняется. Фонк со вторым пилотом успевают выбраться из машины, механик и радист сгорают заживо.

На следующее утро фотографии катастрофы делают тиражи американских газет, а кадры еще долго показывают в кинотеатрах перед сеансами. Спустя полгода Сикорский все еще в долговой яме из-за незастрахованного самолета и потерянного доверия. А в мае 1927 года малоизвестный молодой летчик Чарльз Линдберг совершает первый в истории трансатлантический перелет на потрепанном самолете с одним двигателем.

Самолеты-амфибии

Самолет-амфибия садится на воду

И вновь Сикорский демонстрирует чудеса стрессоустойчивости. Он занимает денег и переводит завод поближе к воде. Конструктор стремится создать самолет-амфибию, отличающийся вместимостью и способный преодолевать большие расстояния. Первая амфибия была готова в том же 1927 году, официальным заказчиком числилась крупнейшая авиационная компания США «Пан Американ».

Принимать амфибию должен был технический советник авиакомпании Чарльз Линдберг. Несмотря на то что Линдберг косвенным образом утер нос конструктору своим перелетом через океан, они немедленно подружились. Линдберг одобрил амфибию. Во время демонстрационного полета для прессы Сикорский вышел из кабины пилотов и спустился в пассажирский салон. Был уже вечер, и в тот момент, когда он открыл дверь, в салоне включился свет. Конструктор застыл на месте от изумления: он увидел сон из своего детства. Небольшие окна, двери орехового дерева, лампы, освещающие салон бледно-голубым светом, — комната, плывущая в облаках.

Следующие десять лет гидропланы Сикорского пользовались огромной популярностью, прославляя и обогащая своего создателя. Самолеты-амфибии летали в Карибском бассейне, эксплуатировались в Африке и даже пересекали океан, завоевывая репутацию самого безопасного и комфортного транспорта в мире.

Тем не менее интерес к амфибиям постепенно стал падать: они не могли составить конкуренцию более быстрым и маневренным «сухопутным» самолетам.

Сикорскому пятьдесят лет. Он уже сделал себе имя и сколотил состояние. Можно полностью посвятить себя, скажем, общению с четырьмя сыновьями, тем более что конструктор любил детей и проводил с ними все свободное время. К тому же недавно дочь Татьяна родила конструктору первого внука! Но вместо того, чтобы уйти на покой, Сикорский в очередной раз доказывает, что он Сикорский.

Мистер Геликоптер

Публичная демонстрация первого вертолета

Идея сконструировать вертолет никогда не оставляла Сикорского. Теперь он подошел к ней основательно. Вместе со своим другом Линдбергом конструктор в 1938 году посетил фашистскую Германию. И если Линдберга с супругой больше интересовал Гитлер, то Сикорский, издалека раскланявшись с фюрером, ринулся в мастерскую немецкого конструктора Фокке, достигшего больших успехов в вертолетостроении.

Похвалив вертолет немца с поперечной схемой, Сикорский вернулся в США с твердым убеждением, что поперечная схема — фигня, нужно строить вертолет одновинтовой схемы. Многие не верили в возможность создания вертолета. Но главное, что верил конгресс США, выделивший Сикорскому три миллиона долларов на создание серийного вертолета.

20 мая 1940 года состоялся первый публичный подъем американского экспериментального вертолета, напоминавшего скорее скелет вертолета, — «Воут-Сикорский 300». Машина прекрасно летела вправо, влево, назад и даже разворачивалась на месте, но при этом упорно не желала лететь вперед. Счастливый конструктор объявил, что эту мелочь легко исправить. Управлял вертолетом сам Сикорский, его голову венчала любимая шляпа федора.

Через два года после той демонстрации по заказу армии США был выпущен первый в мире серийный вертолет Sikorsky R-4. Активно эксплуатироваться машины начали уже ближе к концу Второй мировой войны, причем использовались вертолеты преимущественно при спасательных операциях. Это было начало новой эпохи. Отныне фамилия Сикорский стал синонимом вертолета, как фамилия Форд — синонимом автомобиля. Винтокрылые Сикорского заполнили все воздушное пространство над США, благодаря чему конструктор получил прозвище Мистер Геликоптер.

За следующие двадцать пять лет Сикорский разработал около пятидесяти вертолетов, в том числе двухэтажный вертолет, вертолет-амфибию, летающий кран, вертолет из прорезиненной ткани… Росло и количество премий и наград Сикорского: всего его чествовали восемьдесят девять раз, причем треть наград конструктору вручали американские президенты.

Постепенно Сикорский начал отходить от дел. Все реже он садился в свой «фольксваген-жук», чтобы ехать на завод. Зато теперь конструктор больше времени уделял многочисленным хобби, среди которых числились хождение под парусом, игра на пианино, написание философско-религиозных эссе и стрельба.

Любимым фокусом Сикорского во время вечеринок, которые он с женой регулярно устраивал для многочисленных друзей и знакомых, было сбивание пламени свечи пулей с десяти метров. Скончался авиаконструктор в 1972 году в возрасте 83 лет — во сне, рядом с любимой женой. Корпорация Сикорского процветает по сей день, а 99 процентов вертолетов в мире сделаны по предложенной конструктором схеме. Кто там говорил что-то про страусов?