Искусство требует жертв: мрачная история «индийского желтого», из-за которого погибали коровы

Жестокий цвет

Желтый - самый жестокий цвет. В середине 19-го века он символизировал трусость. Последнее связанное с ним оскорбление – «желтопузый» - дошло к нам из эпохи джаза. Так называют трусов, людей, которые легко пугаются. Но еще задолго до этого желтый цвет очень часто использовали художники эпохи Средних веков и Возрождения. В эти цвета был одет бессердечный предатель, Иуда Искариот, выдавший своим лицемерным поцелуем Христа на пытки распятия. Так, к примеру, изображен Иуда на известной фреске Джотто в Падуе (1304-1306 гг).

Огненно-желтый цвет могли использовать и как предупреждение, грозное пророчество. На картине Рембрандта «Пир Валтасара» именно такой оттенок у цвета букв, которые пишет таинственная рука в пиршественной зале. Эти огненные буквы на иврите словно насмехаются над царем Вавилонским, предвещая крах его империи, а гости ошеломленно пялятся на это. Так Рембрандт интерпретировал указующий божественный перст, предостерегающий царя Вавилонского, что он совершил кощунство и его ждет неминуемая кара. Уберите из истории искусства это интенсивное желтое сияние – и словно погаснет весь свет.

Из чего создано сияние пейзажей Тернера

Если верить мифам и слухам, самые красивые оттенки желтого цвета, которые нам только известны из истории живописи – от раскованных акварельных пейзажей Уильяма Тернера, построенных на контрастах светлых мерцающих тонов, до тревожащей музыки таинственного кружащегося Винсента ван Гога, – получены благодаря жестокому обращению с животными – они сделаны из мочи голодающих индийских коров.

Таков был процесс производства красителя «индийский желтый». Коров в бенгальском городе Монгир насильно кормили исключительно листьями манго. Их мочу, как говорят, держали в терракотовых горшках, а затем осветляли сиропом над открытым огнем. Считалось, что потом этот продукт процеживают, фильтруют, высушивают, а потом растирают, чтобы получить пигмент под названием «пиурии». Затем его продавали художникам. Именно этот пигмент входил в палитру красок, которые потом попадали на полотна великих мастеров – от Тернера до Ван Гога. А они, смешивая его с другими оттенками, придавали желтому цвету тот удивительный блеск, который делал неповторимыми их произведения. Так эти шедевры стали частью нашего культурного сознания.

Не все то золото, что блестит

Эти остатки пигмента «индийский желтый», родившиеся, по слухам, из таких злоупотреблений, как ни в чем не бывало украшают стены музеев всего мира. Хотя они находятся в составе смеси с другими красками. Но как бы там ни было, когда мы знаем правду, эти шедевры выглядят уже в ином свете. И «Ангел, стоящий на солнце» Тернера (1846), и Звездная ночь» Ван Гога (1889) приобретают совсем другой смысл. Их уже сложно очистить от следов жестокости прошлых времен. И эти кружащиеся созвездия Ван Гога уже не выглядят просто как метафора внутренних терзаний и проблем художника. Тем более когда мы понимаем, что картина написана через месяц после того, как живописец добровольно стал пациентом психиатрической лечебницы Святого Павла в Сен-Реми в Провансе в мае 1889 года. Так желтый блеск звезд становится больным в своей грубой реальности.

Ангел, стоящий на Солнце

Но одно дело – рисовать желтым пигментом, полученным из выделений, танцующие звезды, будучи пациентом психиатрической больницы. И совсем другое - писать им же библейских персонажей – таких как Адам, Ева и Архангел Михаил, чей пылающий меч объявляет о пришествии Судного Дня. Однако апокалиптическая картина Тернера «Ангел, стоящий на Солнце» словно создана исключительно из идеальных оттенков желтого цвета и словно бы пропитанная этим ужасным пигментом, тем не менее, представляет собой именно такую работу. Может быть, эта информация и шокирует поклонинков Тернера, и они даже могут счесть эту интерпретацию излишне грубой и неоправданной, но, в конце концов, разве это не символично? Мир, который подходит к своему концу и корчится в конвульсиях, источает свет, извлеченный из телесных выделений. Именно так можно изобразить его последние часы.

В конце концов, картина Тернера является духовным предвестником тленности этого мира, празднуя окончательное освобождение от него. Но критики не зря не восприняли эту работу. Сам Тернер сравнивал их со стервятниками, которые набросились на него в день, когда картина была выставлена. Но эти написанные пигментом из выжимок высушенной мочи интенсивно желтые холсты Тернера (который один критик называл «страдающими от желтой лихорадки») словно являются провокационным предвестником фотоработы 1987 года скандального американца Андреса Серрано, погрузившего распятие в стакан собственной мочи.

"Эпоха невинности"

Хотя в Британии пигмент «индийский желтый» чаще всего ассоциируется с солнечным сиянием акварелей Тернера, пишут, что его старший современник, сэр Джошуа Рейнольдс, возможно, экспериментировал с этим пигментом за несколько десятилетий до того, когда Тернер был всего лишь ребенком. Одна из самых известных картин Рейнольдса «Эпоха невинности» (1788), изображающая юную девочку, словно сидящую в нетронутом раю, теперь уже кажется менее беззаботной. Эта работа восхищала буквально всех в XIX столетии (согласно данным Национальной галереи, к концу века было сделано 323 ее копии маслом). Но теперь мы можем несколько иронически смотреть и на сияние, окружающее эту девушку, и на ее безупречное белое платье, оживляемое слоем «индийского желтого», вспоминая слухи о некоторой недобросовестности живописца. Говорят, что Рейнольдс приобрел образец пигмента у малоизвестного шотландского художника Чарльза Смита, который недавно вернулся из Индии. Хотя мало кто может вообразить себе, что этот очаровательный портрет, ставший символом чистоты и невинности, на самом деле написан с помощью красок, сделанных из маринованной коровьей мочи.

Желтый блеск невинности

Этот призрак «индийского желтого» может немного подмочить и невинность картин Джона Сингера Сарджента на тему детства, таких как «Гвоздика, лилия, лилия, роза» (1885-86), написанных через сто лет после Рейнольдса. Увидев в 1885 году маленьких девочек, зажигавших китайские фонарики в сумерках саду, Сарджент решил возродить мимолетную магию момента с помощью искусства. Он рисовал юных дочерей своего друга каждый вечер, чтобы поймать тот самый сумеречный свет. Художник работал в модной в то время технике импрессионизма, на пленере. Но только смесь «индийского желтого» с другими пигментами позволила ему достичь такого сияющего очарования.

Шедевры, написанные с помощью листьев манго

К тому времени, когда Сарджент заканчивал полотно «Гвоздика, лилия, лилия, роза», в обществе начало распространяться возмущение насчет происхождения «индийского желтого». Ходили слухи, что главным ингредиентом пигмента является змеиная моча. Другие говорили, что это экстракт мочи верблюдов, которым не давали воды. Но окончательно все решилось, когда Т. Н. Мухарджи представил отчет в Общество искусств в Лондоне в августе 1883 года, где уверял, что лично был свидетелем того, как каста молочников кормила коров «исключительно листьями манго», которые, по его словам, усиливает «желчный пигмент и придает моче яркий желтый цвет».

Конец "индийского желтого"?

По словам Мухарджи, коровы «выглядели очень больными». Через 25 лет после этого процесс производства «индийского желтого» был объявлен в Бенгалии вне закона. Поэтому воплощения невинности на картинах Сарджента и «Звездная ночь» Ван Гога, являются, наверное, последними шедеврами, аура которых создана «индийским желтым». И хотя этот беспокойный желтый блеск исчез из искусства, он никуда не уйдет из истории.