Как чекисты Евдокима Муравьева к «антоновцам» засылали

Мы, эсеры, друг друга не обманываем

Тамбовское восстание стало крупнейшим крестьянским бунтом Гражданской войны. Мятеж грозил распространиться за пределы губернии, и Москва среагировала, активно применяя кнут и пряник. Но список козырей в рукаве Кремля не ограничивался грубой военной силой и отменой продразвёрстки. Оставалась ещё знаменитая и вездесущая ВЧК.

Чекисты старались внедрять агентов в ряды бунтовщиков. Чем выше — тем лучше. Добраться до Александра Антонова, неуловимого главаря восстания, заманить его в западню — заманчивые планы, но трудновыполнимые. Но у ВЧК вовремя нашёлся человек, идеально подходящий для такой работы.

Родившийся в 1896 году Евдоким Муравьёв был опытным эсером. Вступив в партию в 1916-м, он побывал на руководящих постах, отлично знал «кухню» и политические расклады в стране. В 1918 году он был председателем оккупированного левыми эсерами рязанского ревкома. Последний, в лучших традициях неразберихи Гражданской войны, открыто конфликтовал с местным Советом — вотчиной большевиков. Муравьёв не стеснялся использовать власть, направо и налево предпринимая радикальные меры вроде расстрелов, контрибуций с буржуазии и умелой подковёрной борьбы с любыми конкурентами.

Здесь наш герой слишком увлёкся, и его сняли. Но без последствий — вовремя покинув Рязань, Муравьёв переходил на руководящие должности в других местах. В итоге он попал на Украину, где вступил в открытое противостояние с большевиками. Пытаясь склонить на левоэсеровскую сторону воюющие с петлюровцами партизанские отряды, Евдоким открытым текстом клеймил «комиссарщину» и выступал за «подлинное рабоче-крестьянское самоуправление». Но Евдокиму за это ничего не было — где-то между 1918-м и 1921 годами его завербовала ВЧК.

Предварительные ласки

В марте 1921 года Муравьёв направляется в Воронеж. Чекистам удалось наладить контакты с Николаем Герасевым — начальником контрразведки мятежников, приехавшим, чтобы ознакомиться с местной левоэсеровской организацией. Восставшим требовалась помощь: оружие, отряды, военспецы — всё что угодно. Нужда антоновцев была столь велика, что Герасеву хватило презентабельного Муравьёва, стола, забитого левоэсеровскими бланками и печатями, и разыгранных партийных собраний. А также уверений, что всю затею поддерживает находящийся в Москве левоэсеровский ЦК. Выдав Евдокиму тамбовские явки и пароли, довольный Герасев уехал.

В Тамбове Муравьёва ждал ещё один страж антоновской конспирации — опытный кадет Дмитрий Фёдоров, проводивший финальную проверку. Наш герой мастерски сыграл на его чаяниях, предложив Фёдорову морковку антибольшевистской борьбы объединёнными силами. Получив пароли и места встречи с антоновцами, Евдоким Муравьёв поведал Фёдорову об уже идущих заграничных переговорах между кадетами и социалистами. Их он приправил обещаниями щедрой помощи, а также просьбой отправиться в Москву, чтобы внести лепту в это объединение.

Чуть позже Дмитрий и правда сделал это. Он встретился с важными людьми и поведал им много интересного. После этого Фёдорову сообщили, что он попал в лапы ВЧК, и впоследствии приговорили к расстрелу.

В логове врага

А Муравьёв тем временем добрался до мятежников. Там его горячо встретил Герасев, искренне радующийся предвестнику грядущей помощи. Хорошие новости на этом, правда, закончились — самого Антонова не было, он организовывал рейд в Саратовскую губернию. Тогда Евдоким решил пока делать то, что получается. Под предлогом установления новых контактов он отправил Герасева следом за Фёдоровым — в Москву. Тот, разумеется, попал в лапы ВЧК, был допрошен, а после расстрелян.

Пока Муравьёв дожидался появления Антонова, его проверяли — как бы «невзначай», ожидая, что потенциальный шпион проколется на какой-нибудь мелочи. Как-то раз даже добродушно намекнули, что он говорит во сне. Евдоким отлично знал, что он и правда иногда это делает. Выболтал или нет? Наш герой смог не подать виду, но теперь каждая ночёвка в одном помещении с антоновцами была слишком дорогим удовольствием.

Чтобы не быть раскрытым, ночью Муравьёв бодрствовал, вместо этого стараясь хоть немного поспать в пути с одной базы мятежников на другую.

Это основательно выматывало нервы.

В другой раз ему стали красочно рассказывать о пытках и надругательствах над красноармейцами. Самым невинным эпизодом было перепиливание головы пленного старой ржавой пилой. Но на такие мелочи Муравьёва было не взять, ведь в недавнем прошлом он сам был организатором террора — видел и не такие вещи.

Прошло полтора месяца, а Антонов так и не появлялся. Тяжело раненый в одном из рейдов, он долго шёл на поправку. Тянуть дальше было опасно — долгое отсутствие Фёдорова и Герасева не могло не возбудить подозрений. Тогда Евдоким решил забирать синицу в руке и проваливать в Москву, пока жив. Но перед этим предстояло разгуляться в последний раз.

Он обещал антоновцам оружие — много. Обещал боевые отряды батьки Махно. И конечно, обещал старый, испытанный пряник объединения антибольшевистских сил. За уже приготовленным для эсеров оружием, говорил Муравьёв, надо отрядить 35 наиболее опытных и проверенных бойцов — часть в Тулу, а часть в Воронеж. А для съезда объединения достаточно двоих, но из руководящего состава.

Назначить боевиков было несложно, а вот командиры желанием ехать в Москву не горели. Ну и отлично, решил Евдоким — и назначил их сам. Он выбрал самых ценных: видного идеолога движения Ивана Ишина и полевого командира Павла Эктова.

Оба попали в лапы ВЧК, а для Евдокима Муравьёва закончился самый авантюрный период его жизни. Он пережил 37-й год, отделавшись исключением из партии. Воевал рядовым в Великую Отечественную войну — с первых дней по декабрь 1942-го. А всё остальное время занимался изучением и преподаванием религии и философии под эгидой научного атеизма, пока не умер в 1980 году.