Как изменялось в истории искусства отношение к ню: от Венер палеолита до классической живописи

Первые гимнофилы в искусстве

Гесиона, осторожно массируя голову Таис, робко выговаривала ей, упрекая в искушении судьбы:
– И как не боишься ты, госпожа, предстать обнаженной перед таким сборищем воинов. Они ловили тебя, как дельфина!..
– Если вокруг тебя много истинно храбрых и сильных мужчин, ты можешь считать себя в полной безопасности, – смеясь, отвечала ей гетера, – они ведь эллины и, особенно, спартанцы. Запомни это, пригодится. Кроме всего, помни, что мужи обычно застенчивее нас. Если мы следуем обычаям, то оказываемся гораздо смелее, а они смущаются.
– Почему же именно спартанцы?
– Потому что спартанцы – гимнофилы, любящие наготу, как тессалийцы, в противоположность гимнофобам – вам, беотийцам, македонцам.

Говоря о самых первых произведениях искусства, увековечивших обнаженное человеческое тело, необходимо упомянуть так называемые «венеры палеолита» – каменные статуэтки довольно тучных пропорций, созданные десятки и даже сотни тысяч лет назад. Изваяния делают акцент на детородных качествах женщины, а потому, возможно, создавались в ритуальных целях для отправления культа Матери-Богини.

С идеей любования человеческим телом традиционно ассоциируется культура Древней Греции. В период архаики – VIII – V вв. до н.э. – скульпторы изображали обнаженного атлета, куроса, переняв опыт египетских ваятелей, но воплощая в статуях собственные традиции: в спортивных состязаниях одежда не использовалась. Женская же фигурка – кора (в переводе – «девушка») изображалась одетой в традиционное платье.

Скульпторы периода классики при создании женских статуй «одевали» свои произведения в драпировку, которая, тем не менее, скорее подчеркивала, чем скрывала очертания тела.

Первые обнаженные женские фигуры воплотились в статуях V века до н.э. Одним из шедевров Древней Греции стала статуя Афродиты Книдской работы Праксителя, про которую говорили, что сама богиня, увидев работу скульптора, воскликнула: «Когда же Пракситель видел меня нагой?». Статуя до настоящего времени не сохранилась, но существуют ее повторы и копии.

Наступившая позже эпоха эллинизма дала миру сотни и тысячи мраморных изваяний, созданных с безупречным знанием анатомии и вниманием к красоте человеческого тела. А древнеримские копии греческих статуй позволили сохранить наследие эллинов до наших дней.

Те цивилизации и государства, которые развивались под влиянием Эллады, – Рим, а затем Византия, относились к наготе сдержанно – не поклонялись, но и не испытывали отторжения. Но времена греческих атлетов, воспевающих силу, возможности, красоту человеческого тела, с закатом античности уходили все дальше в прошлое.

Целомудрие или ханжество?

На руинах античного мира нагота не могла не напоминать о себе – в статуях, рукописях и других материальных следах ушедшей эпохи, но согласно учению христианской церкви тело стали воспринимать как вместилище греха и пороков. Отрицалась его красота и вообще ценность, осуждались телесные удовольствия, приветствовались целомудрие, самобичевание, разного рода ограничения. Эта эпоха тоже нашла воплощение в искусстве, одним из символов Средневековья стала супружеская пара, изображенная на картине Яна Ван Эйка 1434 года, где мужчина и женщина облачены в несколько слоев тяжелой одежды, полностью скрывающей тело.

Возвращение к канонам античного искусства, начавшееся в эпоху Возрождения, подарило миру новые произведения, чья гармония и красота продолжили прерванное на тысячу лет воспевание природы человека. Микеланджело создал Давида, потратив два года на доведение до совершенства заготовки из огромной глыбы каррарского мрамора - работу, которую безрезультатно пытались выполнить ранее несколько скульпторов.

Обнаженная натура появилась и в живописи. Основным источником сюжетов для художников-гимнофилов становятся античные мифы – о Венере, Марсе, Аполлоне и прочих богах греческого и римского пантеонов, однако появляются и произведения, на которых обнаженными показаны и персонажи из Библии, в частности, Адам и Ева.

На древние традиции накладывались современные художникам представления о красоте и совершенстве, благодаря чему в искусстве появились, например, знаменитые «рубенсовские формы», воспевающие стандарты фигуры женщины XVII века.

Противоречивые взгляды на наготу в искусстве

Интересно, что, как в эпоху Средневековья в искусстве звучали отголоски античной эстетики, так и в Новое время влияние различных пуританских течений, отвергающих идею телесной красоты, было очень велико.

Франсиско Гойя, написавший по заказу испанского министра Годоя картину «Маха обнаженная», был нанят создать и ее «одетую» копию, которую любитель живописи также разместил в своей резиденции. Первая картина была скрыта за «Махой одетой» и могла быть показана только приведением в действие специального механизма. Хитроумное устройство не помогло ценителю избежать наказания испанской инквизиции, правда, на рубеже XVIII – XIX веков оно носило скорее характер публичного осуждения, не выливаясь в серьезные санкции.

Изображения на картинах обнаженных людей, не имеющие отсылки к мифам или каким-либо аллегориям, традиционно сопровождались скандалами, такая участь постигла и картину Эдуарда Мане «Олимпия».

Российская история жанра «ню», отображающего эстетику и красоту обнаженного тела, отличается от европейской – прежде всего по причине географической удаленности от античного мира и меньшим его влиянием на культуру славян. На Руси допускалось изображать без одежды лишь тех, кто никак не мог вызвать в зрителе эротических переживаний - аскетов, юродивых. Возрождение не могло не затронуть Россию, но пришло сюда значительно позднее, в эпоху правления Петра Первого, и потребовалось время для того, чтобы русские художники овладели искусством изображения человеческого тела.

Долгое время они, в отличие от западных собратьев, не пользовались услугами натурщиков, а предпочитали писать картину с мраморных статуй. Одним из первых эту новую для России европейскую практику перенял Валентин Серов в конце XIX века.

Русская живопись с отставанием приобщалась к античным традициям воспевания обнаженного тела, спрос на такие произведения был противоречивым, а отечественная школа ориентировалась на несколько другие стандарты. Тем не менее, уже в Серебряном веке к жанру «ню» обращались довольно часто.