Караваджо: невыносимый гений (ч.2)

Караваджо: невыносимый гений (ч.1)

Микеланджело Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio) был баловнем судьбы, мог иметь все, что пожелал, но сам постоянно стремился к отчаянию и безысходности, которыми пропитаны его поздние произведения.

Как уже говорилось, в возрасте 26 лет Караваджо получил признание и славу, его картины завораживали, о них говорили в самых богатых домах Рима, за ними охотились все ценители искусства. И теперь живописцу предстояло принять новый вызов — стать оружием церковной пропаганды. Это был предел мечтаний любого художника. Это была слава, гремящая на весь мир, это были огромные деньги, это было бессмертие.

Вызов был брошен Караваджо очень скоро. 25 июня 1599 года он подписал контракт на написание двух картин, посвященных св. Матфею евангелисту. Уже с самого начала это была победа. Первоначально заказ был отдан сопернику нашего героя, известному римскому художнику Чезари д'Арпино (Cavalier d'Arpino). Но из-за того, что работа продвигалась очень медленно, роспись капеллы перепоручили Караваджо. Его эго било в литавры и праздновало победу! Но только поначалу.

Чем больше художник задумывался о работе, тем отчетливее понимал, что выполнить заказ будет совсем не просто. Ему нужно было изобразить два сюжета: призвание и мученичество св. Матфея. Караваджо начал со второго, но картина у него откровенно не получалась. Ему не хотелось просто повторять полотна мастеров прошлого, выстраивать классическую композицию из трех фигур: мученика, убийцы и ангела. Художник оказался в тупике и тогда решил на время оставить работу над «Мученичеством святого Матфея» и обратиться к другой картине — к «Призванию святого Матфея».

Да, еще никому и никогда не удавалось изобразить в религиозной живописи хоть что-то похожее на это! Как уже говорилось, художника никогда не интересовали вымышленные картины небес. Религия была для него реальностью, растворенной в повседневной жизни. Не будем забывать, что все апостолы были до призвания обычными грешниками. А Караваджо знал о грехах все, и призвание Матфея на его картине происходит в убогой таверне. Что могло согревать сердце убийцы (а Микеланджело Меризи да Караваджо им был) сильнее, чем фраза Христа:

«Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии»

Перед нами убогая обстановка. Вокруг полутьма. Матфей здесь — продажный чиновник, плут. Эта грязная таверна — его штаб-квартира, где со своими помощниками он ведет незаконный бизнес. И в разгар очередной сделки к нему и приходит Иисус. Почему к нему? Да потому что праведники не нужны Спасителю. Нет, ему нужно такое ничтожество, как Матфей. И снова никаких младенцев-ангелов, никаких небес, никакого явного откровения. Все предельно реалистично. Единственное, что напоминает здесь о религии — это едва заметный нимб над головой Христа.

За столом, помимо святого, еще 4 человека. Но никто из них не понимает, что происходит. Двое слева вообще ничего не видят — они заняты пересчетом денег. Мальчик справа от евангелиста смотрит на эту сцену с безучастным недоумением, охранник уже поднимается со стула и готов в любой момент обнажить свою шпагу, чтобы убить нежелательных свидетелей.

И только Матфей понимает, что сейчас произошло. Одна его рука еще сжимает монеты на столе, но он уже не смотрит туда. Его недоуменный взгляд обращен на Христа и апостола Петра, а своей левой рукой он неуверенно указывает на себя, как будто задавая вопрос: «Неужели вам нужен я?». Сомневающийся жест Петра, который как будто спрашивает Иисуса: «Неужели мы возьмем его?». А смысловым центом картины становится яркий луч света, бьющий из открытого окна и вырывающий из тьмы на лицо Матфея. Этот же луч освещает и руку Спасителя, указывающую на будущего апостола. В этом моменте Караваджо перефразирует произведение своего великого предшественника Микеланджело Буонарроти «Сотворение Адама». Здесь Бог через касание вдохнул жизнь в первого человека. В нашем же случае Христос через луч света, как будто направленный его рукой, вдохнул веру в грешника Матфея.

 После написания «Призвания святого Матфея» у Микеланджело Меризи да Караваджо больше не было сомнений по поводу того, как ему нужно изобразить смерть евангелиста.

Это сцена убийства, которая вызывает у вас ужас. Хочется бежать от этой картины как можно дальше. Караваджо специально идет против сложившихся правил живописи. Можно вспомнить например картину Паоло Веронезе «Мученичество святого Георгия». Здесь о страданиях не говорит вообще ничего. Конечно, святого ждет смерть, но ему на это абсолютно все равно. Его глаза обращены к небесам, где летают голые младенцы, сидят красивые женщины с обнаженными плечами и мило беседуют другие святые. Для него смерть — это не более чем короткая остановка на заправке по дороге на лучшую вечеринку столетия.

На полотне Микеланджело Меризи да Караваджо все выглядит совсем иначе. Да, здесь есть небеса, и с них ангел протягивает святому Матфею пальмовую ветвь — символ мученичества. Но евангелист не смотрит на него. Его глаза обращены на убийцу, который схватил протянутую вверх руку святого и уже готов нанести решающий удар. Это движение как будто говорит:

«Подожди с небесами, Матфей, ты еще не страдал по-настоящему! О Рае будешь думать потом, ты все еще на земле, принимай свой мученический венец!»

Стоит обратить внимание на то, что убийство происходит в храме. За наемником и Матфеем виден алтарь. Все движение на полотне направлено от центра к краям. Композиция как будто оживает и стремится перейти с холста в реальную жизнь. Восемь человек в ужасе разбегаются, и только один из них застыл и смотрит с печалью и мукой на эту сцену. Это сам Караваджо. Вот он, его лицо видно чуть выше руки убийцы, сжимающей смертоносный клинок. Да, он знал как выглядит насильственная смерть, какой ужас охватывает невольных свидетелей. Явно не с радостью переносил он собственный опыт на холст. Но здесь еще есть намек на возможное спасение. Это ангел, протягивающий пальмовую ветвь Матфею. Прошло совсем немного времени, и ни о каком спасении Караваждо думать уже не смог.

Картина «Мученичество святого Матфея» принесла художнику огромную славу. Теперь ему постоянно заказывают религиозные сюжеты. И каждое из полотен вызывает в обществе скандал. «Успении Богоматери» было отвергнуто заказчиком из-за того, что, по слухам, Караваджо использовал в качестве модели Девы Марии труп проститутки из морга. Понтифик Павел V заказывает ему картину для собора Св. Петра. Но «Мадонна со змеей» провисела там только два дня. Все из-за того, что в образе богоматери предстала подруга художника — проститутка Элен.

Чем больше была слава художника, тем более вызывающе он себя вел. Тюремные заключения и судебные процессы следовали одни за другими. «Засуньте себе это в задницу», − так отвечал художник на просьбу капитана ночной стражи предъявить документы. Ждать несчастья было недолго. Миланская история повторилась вновь. Это случилось на площадке для игры в мяч. 29 мая 1606 года Караваджо проиграл 10 эскудо молодому аристократу и баловню судьбы Рануччо Томассони. А художник никогда не умел проигрывать.

Завязалась драка, Томассони был смертельно ранен, утром он умер. Может быть, это бы и сошло с рук Караваджо, но погибший был из очень влиятельной семьи. В итоге на следующий день по всему Риму были развешены листовки: художник был объявлен вне закона, приговорен к смерти, за его голову была назначена награда. Впрочем, благодаря связям, живописцу удалось бежать. Вначале в Неаполь, а оттуда на Мальту.

Именно здесь его жизнь снова сделала крутой поворот. Именно тут была создана его величайшая картина, единственное полотно, которое было подписано Караваджо. За это произведение он был принят в Мальтийский орден и официально стал рыцарем, хотя за его голову по-прежнему была назначена награда. Но об этом мы поговорим уже в следующей статье...