Караваджо: невыносимый гений (ч.4)

Караваджо: невыносимый гений (ч.1),  (ч.2), (ч.3)

Здесь поражает все: и предельный реализм картины, и манера изображения, и композиция, и переданные художником эмоции. Хотите того или нет, но вы становитесь участником этого действия, и оно не оставляет равнодушным. Но обо всем по порядку. Начнем не с картины, начнем с освещения. Оно играет здесь немалую роль.

Представьте себе слабо освещенную залу. Рыцари в черном с большими белыми крестами, вышитыми на груди, распевают псалмы. В оратории полумрак, и дрожащее пламя свечей вырывает из мрака вот эту картину, где с невероятным хладнокровием, без малейших эмоций на лице палач отрезает голову Иоанну Крестителю.

Нет никакого намека на небеса. Перед нами только темный подвал. И если на картине «Мученичество святого Матфея» вам хотелось броситься бежать, скорее скрыться, лишь бы не видеть развязки, то тут все не так. Вы не сможете бежать − убийство уже совершилось. И голова Иоанна вот-вот отделится от тела, станет частью страшного языческого ритуала. А вы — молчаливый свидетель − можете только подобно узникам, изображенным в правой части полотна, наблюдать за этой сценой и ждать своего часа, когда бесстрастная рука палача снимет и вашу голову.

А теперь давайте посмотрим с вами на руки героев этой картины. Первым делом вы видите руку палача, его мышцы напряжены, вены вздулись от напряжения. Взгляд поднимается немного выше, и перед нами − безжизненная связанная рука Иоанна. Двигаемся дальше, и снова в центре композиции указующий перст, но не как на полотне «Призвание святого Матфея». Нет, это бесстрастный жест тюремщика, указывающего палачу, что голову нужно положить на блюдо. Наш взгляд переходит туда, и мы видим Саломею. Она совсем не та, что в мифе, не жестокая и своенравная царица Иудеи. Она обычная девушка в простом платье. Увиденное поразило ее, царевна как будто в прострации, ее руки неуверенно держат блюдо, создается ощущение, что, когда туда положат голову святого, оно со звоном упадет на пол. Наш взгляд поднимается выше, и мы видим лицо Саломеи. Ни следа радости на нем, только молчаливая скорбь. А выше мы наблюдаем морщинистые руки старухи, которыми она закрывает свое лицо, чтобы не видеть происходящего. Смотрим вправо и снова видим руки узников, нервно царапающие деревянный подоконник.

Стоит обратить внимание и на связку ключей на поясе тюремщика. Перед нами намек на ключи от ворот Рая у апостола Петра. Только вот это ключи от дверей тюремных камер, ведь, чтобы войти в Рай, каждый должен пройти через муки, уготованные ему в жизни. Не случайно это единственное полотно, подписанное художником, и эту подпись мастер делает в крови, вытекающей из раны на шее Иоанна Крестителя.

Кстати, Караваджо писал эту картину в тюремных подземельях замка в Валлетте. Судьба сыграла с художником злую шутку: еще не произошло торжественное открытие его картины, как он сам оказался узником изображенной им тюрьмы.

Как ни пытался Микеланджело Меризи да Караваджо стать примерным христианином, бороться со своей природой он не мог. Радуясь своему вступлению в орден и удачному завершению картины, предчувствуя триумф, он решил отметить это с товарищами рыцарями. Отмечали пышно и с большим количеством вина. Громкие крики гуляющих по ночному городу заставили проснуться старого почтенного рыцаря. Устные увещевания не подействовали на пьяную компанию, и старик облил их помоями. Взбешенный художник ворвался в дом, избил обидчика и нанес ему несколько ножевых ранений. Жертва чудом выжила, а утро Караваджо встречал уже в тюрьме, которую так мастерски сумел изобразить на своем полотне.

Но ему снова повезло − у художника и в этой ситуации оказались влиятельные покровители, он бежал из тюрьмы и в трюме торгового корабля отправился в Неаполь. Теперь за ним охотились не только агенты Ватикана, но и мальтийцы. Да, мало кому удавалось нажить себе таких врагов. Караваджо с позором исключили из ордена. Но вот его картину в храме никто не тронул.

Теперь ему было некуда бежать. Его смерти хотели слишком многие. И наемники нашли его. После нападения художник только чудом остался жив. Его лицо было изуродованно до неузнаваемости, и что же он решил делать в этой ситуации? Снова творить! Да, у него никогда не было проблем с вдохновением. «Саломея с головой Иоанна Крестителя», «Отречение Петра», «Мученичество святой Урсулы» − все это вершина творчества бунтующего гения. И все эти полотна должны были стать подарком за полученное в Риме прощение.

Спустя больше четырёх лет после своего бегства, он снова отправился в вечный город. Но для проверки документов был высажен с корабля в крепости Пало и снова угодил за решетку. Когда Караваджо все же сумел откупиться от тюремщиков, то обнаружил, что корабль с его картинами на борту уже ушел. В полном отчаянии художник попытался догнать его, сократив путь через тосканскую Меремму, где в тот момент свирепствовала малярия.

Здесь, в Порто-Эрколе, его и настигла смерть. Рядом с ним не было никого. Свой мученический венец Микеланджело Меризи да Караваджо принимал в абсолютном одиночестве, в смерти оставаясь таким же отверженным, как и во всей своей жизни. Зато за оставшиеся от него картины разгорелась настоящая война. Шедевры покойного гения делили между собой три непримиримых фракции: папская курия, испанская администрация Неаполя и Мальтийский орден.