Катастрофа Тевтонского ордена: Грюнвальдская битва

Железное братство

На заре своей истории Тевтонский орден не был мощным военизированным государством. Это было относительно малочисленное христианское рыцарское братство, основанное в Святой земле в конце XII века для охраны госпиталей и мест отдыха, предназначенных для паломников.

Свои национальные черты орден начал приобретать ещё в Палестине за счёт того, что в него вступали в основном рыцари из германских земель. Изначально будущие тевтонцы были лишь одним из отделений Ордена госпитальеров, однако довольно быстро обособились по принципу землячества.

Впрочем, в ту пору дела в Иерусалимском королевстве шли неважно, и порой казалось, что мусульмане вот-вот вышибут христиан из Святой земли. Поэтому прагматичные немцы вскоре стали присматривать для себя новый дом. Примерно в это же время орден начал трансформироваться в преимущественно военную структуру.

Сначала немцы помыкались в Венгрии, однако в 1225 году были оттуда изгнаны. После этого рыцарей позвал к себе князь Конрад Мазовецкий, который надеялся при помощи крестоносных наймитов защитить Мазовию и Куявию от набегов язычников-прусов. Так, в 1226 году он выделил немцам Холмскую землю, которую они должны были использовать в качестве плацдарма в своей экспансии вглубь Пруссии. И завертелось.

Крестоносная братия не собиралась быть простыми «решалами» для польского князя, а преследовала свои интересы. Едва обосновавшись на новом месте, хитрые немцы тут же состряпали поддельные документы, согласно которым Конрад якобы не только отдал им Холмщину насовсем, но и соглашался передать любые земли, завоёванные орденскими силами.

Пруссия была покорена менее чем за полвека, а в 1309 году резиденция Великого магистра ордена была торжественно перенесена в специально для этого выстроенный замок Мариенбург (по-польски — Мальборк).

В процессе расширения территорий тевтонцы в 1237 году поглотили прибалтийский Орден меченосцев, который с тех пор стал именоваться Ливонским ландмейстерством Тевтонского ордена.

В 1308 году ушлые немцы, воспользовавшись очередным раундом польских междоусобиц, захватили Гданьское Поморье и устье Вислы, что оказалось для экономики Польши сродни контузии кузнечным молотом. А в ходе войны 1329–1332 годов тевтонцы отгрызли от Польши ещё и Добжинь с Куявией.

Наконец, польский король Казимир Великий решил, что воевать с крестоносцами выходит себе дороже, и в 1343 году заключил с ними «вечный мир». При этом, он сумел выторговать обратно Куявию и Добжинь, для чего пришлось, поправ гордость, признать легитимность той самой поддельной писульки от 1226 года и подтвердить права ордена на Холмскую землю и уже захваченное им Поморье.

Тучи собираются

Общие проблемы объединяют разных людей, и в этом смысле христианская Польша обрела союзника в лице языческой Литвы, для которой крестоносцы были естественным врагом.

Фундамент будущего альянса заложили ещё в 1325 году посредством династического брака между литовской княжной Альдоной, дочкой Гедимина (Гедиминаса), и Казимиром Великим. Сближение двух государств продолжалось, и в 1385 году произошло судьбоносное событие — в замке Крево заключили одноименную унию, обозначившую стратегический союз Польши и Литвы. Согласно условиям договора, литовский князь Ягайло (Ягелло) в обмен на руку польской принцессы Ядвиги обязался вместе со своими подданными креститься по католическому обряду под именем Владислав.

Крещение Литвы, помимо прочего, стало искусной политической «подножкой» для тевтонцев, которые теперь не могли объяснять свою экспансию стремлением крестить дикие литовские племена.

Спусковым крючком для новой войны с орденом послужило восстание в литовской Жемайтии (Самогитии), вспыхнувшее в 1409 году.

Область эту литовский князь Витовт (к слову — двоюродный брат Ягайло) в своё время был вынужден отдать немцам. Однако никогда не скрывал своего намерения её вернуть, для чего всячески содействовал любым брожениям и восстаниям в ней. И вот в 1409 году литовцам удалось выбить орденские войска из Жемайтии. А летом того же 1409 года в Мариенбург прибыл польский посол, который нахально заявил, что Литва — братское государство и верный союзник польской короны.

И если хоть одна крестоносная сволочь сунется на её землю, король Ягайло отреагирует соответствующим образом.

Великий магистр Тевтонского ордена Ульрих фон Юнгинген не пожелал мириться с подобной дерзостью, и уже 14 августа в Краков — тогдашнюю польскую столицу — прибыли его посланцы с официальным объявлением войны. Впрочем, она практически сразу затухла, и стороны договорились о перемирии до 24 июня 1410 года.

Отложив на время мечи, поляки, литовцы и немцы теперь сошлись на пропагандистском поле боя, пытаясь привлечь для будущей кампании как можно больше союзников. Фон Юнгинген сумел заручиться поддержкой чешского короля Вацлава IV и его брата Сигизмунда — короля Венгрии, причём последний обязался вторгнуться в Польшу с юга.

Владислав Ягайло, в свою очередь, привёл в порядок дела с ордынцами и договорился о совместных действиях с сыном Тохтамыша ханом Джелал ад-Дином. Кроме того, он поспособствовал временной нормализации отношений между Литвой и Великим княжеством Московским. Ко всему прочему, ему выразили поддержку сателлиты Польши — князья Молдавии и Валахии. В объединённом войске присутствовало также некоторое количество дружинников из Смоленска.

В декабре 1409 года в Бресте состоялся секретный военный совет, на котором присутствовали Ягайло и Витовт. Предметом обсуждения была грядущая кампания против ордена. Пришли к следующему. Во-первых, для получения стратегической инициативы союзные войска должны ударить первыми. Во-вторых, вопреки ожиданиям немцев, основным театром грядущей кампании станет не Гданьское Поморье, а Мариенбург — орденская столица. И, в-третьих, наступление на Мариенбург начнётся из Мазовии.

Расчёт был прост — атаковать там, где не ждут.

Важно понимать, что Витовт и Ягайло шли на большой риск — собирая все доступные войска в Мазовию, они оставляли обширные области своих владений без какой-либо вменяемой защиты. Если бы кто-то из потенциальных союзников фон Юнгингена нанёс в тот момент удар по Литве или Польше — это обернулось бы для союзников подлинной катастрофой.

К кампании 1410 года союзники готовились как в последний раз: закупались все виды вооружений, привлекались наёмники из Богемии, Моравии и даже Швейцарии. Любопытно, что многие польские рыцари, служившие в это время при дворах других государей, поспешили домой, чтобы принять участие в войне на стороне Ягайло. Существенная часть их прежде служила союзнику тевтонцев Сигизмунду Венгерскому, который сулил рыцарям большую награду, если они останутся у него. Среди тех, кто вернулся на родину, чтобы сразиться за неё, был и легендарный рыцарь Завиша Чёрный из Гарбова.

Наконец наступил июнь 1410 года. Польский хронист Ян Длугош сообщает, что вскоре после захода солнца 24 июня — то есть в последние часы перемирия — польские отряды подпалили несколько деревень в окрестностях Торуня. Зарево от пожаров было прекрасно видно из окна Торуньского замка, где в это время ужинал Великий магистр фон Юнгинген со своими старшими офицерами — они, без сомнений, поняли поданный им знак.

Манёвры и цифры

Девятого июля 1410 года польские и литовские войска, усиленные контингентами союзников и наёмников, пересекли границу владений Тевтонского ордена и двинулись в сторону бродов на реке Дрвенца близ Торуня. Их пунктом «Б» был Мариенбург. Однако на пути союзников поджидал неприятный сюрприз — тевтонская засада на бродах в лице существенных сил пехоты при поддержке нескольких орудий. Ульрих фон Юнгинген, разгадав замысел Ягайла и Витовта, отдал приказ всем силам поспешать к орденской столице.

Логично рассудив, что переправа через реку под огнём вражеских пушек неизбежно обернётся излишними потерями, Ягайло и Витовт решили обойти немецкие позиции и взяли восточнее. Магистр, в свою очередь, двинулся в том же направлении, намереваясь заблокировать им путь. После нескольких дней манёвров две армии оказались в непосредственной близости друг от друга вечером 14 июля вблизи деревень Грюнвальд и Танненберг.

Фон Юнгинген, оказавшийся на месте первым и уже разбивший лагерь вокруг Грюнвальда, решил дать полякам и их союзникам бой на соседней равнине. Немцы использовали фору во времени и успели вырыть «волчьи ямы», в которые планировали заманить польскую конницу. Рано утром во вторник, 15 июля 1410 года, подошли польско-литовские силы — им тут же сообщили, что враг находится совсем рядом. Теперь битва была неизбежна.

Войска ордена заняли позиции между деревнями Танненберг (Стембарк) и Людвигсдорф по фронту шириной в 2,5 километра. Впереди главных сил расположились артиллерия, пехота, в том числе лучники и арбалетчики, а так же лёгкая конница. Позади выстроилась тяжёлая рыцарская кавалерия — главная ударная сила тевтонского войска. Чуть поодаль, у лагеря, были оставлены ещё 12 хоругвей — резерв, защищавший войсковой обоз.

Ягайло и Витовт выстроили свои силы параллельно тевтонским порядкам. Спереди были выставлены отряды лёгкой литовской и татарской конницы, позади — ядро армии в лице поляков на левом фланге и литовцев со смолянами на правом. Союзники, как и немцы, оставили некоторое число хоругвей в резерве под прикрытием леса.

Для того чтобы воины в суматохе боя могли узнать своих и пробиться к ним, король Владислав Ягайло предложил полякам и литовцам использовать в сражении клич по названию их столиц — «Краков!» и «Вильна!».

Относительно численности противоборствующих армий до сих пор нет единого мнения. Некоторые историки даже называли цифры в 38000 человек для ордена и 43000 человек для союзников, что, конечно, является существенным преувеличением. Даже с учётом того, что кампания 1410 года и для немцев, и для союзников была крупнейшим военным предприятием как минимум за столетие, максимальная численность армий вряд ли превышала следующие показатели: около 20000 человек — у поляков и наёмников, приглашённых Владиславом Ягайло (50 хоругвей); около 10000 человек у Витовта (40 хоругвей) и до 5000 человек татар, молдаван, валахов и прочих.

Таким образом, польско-литовские силы можно оценить в 35000 человек. Тевтонцы и их европейские союзники, по оценкам историков, вывели в поле до 20000 человек. То есть соотношение сил было примерно 3,5 к 2 в пользу поляков и литовцев.

И вот здесь нужно выдохнуть и начертать крупным шрифтом «НО…», поскольку даже эти цифры будут большим преувеличением.

Условная численность хоругви на момент Грюнвальдского сражения — 500 человек, однако это — идеальный вариант. В реальности же хоругви некоторых земель могли насчитывать и по 50-80 человек. Кроме того, не следует забывать, что основные потери ввиду плохих санитарных условий и слабо развитой полевой медицины в то время армия несла не в бою, а на марше. Так что до поля будущего сражения доходили далеко не все, и мы тем более не можем брать за основу максимальные численные показатели хоругвей того времени.

Вероятно, численность польско-литовского войска и их союзников можно суммарно оценить в 16000 — 20000 человек, а немецкую — в 11000 — 13000.

Великий магистр шлёт вам два меча

Утро 15 июля давно наступило, а армии по-прежнему стояли друг против друга. Время шло, а Ягайло всё не отдавал приказа об атаке. Историки пишут, что вместо этого король производил польских дворян в рыцари. Всего колени преклонили около тысячи человек, а у самого правителя заболела рука, которой он держал меч. Вероятно, это было самое массовое единовременное посвящение в рыцари в истории.

Читатель, возможно, тут же вспомнит фильм «Царство небесное» режиссёра Ридли Скотта, где по сюжету командовавший обороной Иерусалима в 1187 году рыцарь Балиан Д’Ибелин произвёл в рыцари всех мужчин, готовых сражаться за Святой город. Свои действия он объяснил тем, что воины, став рыцарями, будут лучше сражаться. В действительности же Балиан даровал рыцарское звание 60 юношам из благородных семейств города, а не всем, как показано в фильме. Вероятно, Ягайло мог слышать о подобном факте обороны Иерусалима, или же посвящение было его импровизацией — мы доподлинно не знаем.

Закончив с рыцарями, Ягайло решил исповедаться, а после — приказал отслужить две мессы подряд для духовной поддержки армии перед боем. Сложно сказать, было ли это вызвано стремлением мотивировать войско или король просто тянул время под различными благовидными предлогами. Вполне вероятно, что второе, ведь тевтонцы, сознательно уступившие инициативу врагу, несколько часов протоптались на солнцепёке в полном вооружении и успели изрядно подустать ещё до схватки. А отдали они инициативу, как мы помним, поскольку надеялись, что конница противника угодит в «волчьи ямы».

Наконец, устав ждать, Ульрих фон Юнгинген психанул и отправил к Ягайло герольдов, передавших королю издевательский вызов на бой, ставший достоянием массовой культуры благодаря перу Генрика Сенкевича. Хронист Ян Длугош вложил в уста германских посланцев следующую речь:

«Светлейший король! Великий магистр Пруссии Ульрих шлёт тебе и твоему брату (…) два меча как поощрение к предстоящей битве, чтобы ты с ними и со своим войском незамедлительно и с бо́льшей отвагой, чем ты выказываешь, вступил в бой и не таился дольше, затягивая сраженье и отсиживаясь среди лесов и рощ…».

Это было прямое оскорбление. Больше Ягайло откладывать не мог — любое промедление могло быть истолковано как трусость. Затянув «Богородицу», союзное войско изготовилось к бою.

Однако первые же минуты сражения не оправдали надежд тевтонского магистра, ибо в атаку пошла не тяжёлая польская рыцарская конница, а лёгкие отряды литовцев и татар с правого фланга союзников.

Бой длился около часа, после чего литвины и татары начали отступать, и лишь смоляне организованно отошли. Сочувствующие союзникам историки нередко утверждают, что отступление было ложным и изначально входило в план. Однако тот факт, что Витовт пытался остановить бегство своих воинов, косвенно указывает на обратное.

Тевтонцы левого крыла, не будь дураки, бросились преследовать бегущих, нарушив тем самым порядок магистерского войска. Именно эта ошибка в итоге и стоила немцам победы.

В это время в бой вступили главные силы армий, и здесь, в центре, без помощи литовцев польским рыцарям пришлось совсем худо. Трижды тевтонцы накатывались на Краковскую (королевскую!) хоругвь, пока наконец не прорубились к знамени.

Знаменосец рыцарь Марцин из Вроцимовиц в горячке боя выпустил из рук древко, и стяг с белым орлом на мгновение исчез в свалке… чтобы вновь воспрянуть, но уже в немецких руках. Захватив королевское знамя, тевтонцы уверились в победе и затянули Christ ist erstanden («Христос воскрес»). Но этот успех оказался временным — поляки, ведомые Завишей Чёрным, организовали контратаку и отбили знамя.

Пока в центре кипела сеча, Ягайло приказал нескольким хоругвям отсечь тевтонский отряд, бросившийся за литовцами. Если бы немцы успели вернуться и помочь своему центру, то орден одержал бы верх в сражении. В конечном счёте, окружённый отряд практически полностью перебили, и лишь немногие сумели пробиться к своим.

Длугош оставил нам описание этой кровавой битвы:

«…Нога наступала на ногу, доспехи ударялись о доспехи, и острия копий направлялись в лица врагов; когда же хоругви сошлись, то нельзя было отличить робкого от отважного, мужественного от труса, так как те и другие сгрудились в какой-то клубок и было даже невозможно ни переменить места, ни продвинуться на шаг, пока победитель, сбросив с коня или убив противника, не занимал место побеждённого. Наконец, когда копья были переломаны, ряды той и другой стороны и доспехи с доспехами настолько сомкнулись, что издавали под ударами мечей и секир, насаженных на древки, страшный грохот, какой производят молоты о наковальни, и люди бились, давимые конями…».

Наконец к месту действия начали возвращаться литовцы — те, кого удалось вернуть. Теперь численное преимущество союзников росло с каждой минутой. Немцев стали теснить в сторону их лагеря. И в этот критический момент боя магистр Ульрих фон Юнгинген повёл 16 резервных хоругвей в атаку последней надежды, желая спасти то ли безнадёжно проигранную битву, то ли хотя бы честь ордена.

На полном ходу свежие тевтонские хоругви влетели в схватку, и на первых порах этот натиск принёс результаты — им почти удалось пробиться к холму, на котором находилась ставка Ягайло. Однако слишком неравны были силы, и с каждым шагом, с каждым мгновением, этот порыв ослабевал, замедлялся, и хоругви под белоснежными знамёнами с чёрными крестами таяли, как весенний снег.

Началась резня. Немцы бились отчаянно — теперь уже не за победу, а за жизнь. Поляки с литовцами не давали пощады. Погибали лучшие рыцари ордена: пал сам магистр Ульрих, сложили головы Великий комтур Куно фон Лихтенштейн и Великий маршал ордена Фридрих фон Валленрод. Лишь немногим тевтонцам удалось вырваться из схватки, но и их преследовали легкоконные татары и литвины.

Последним очагом сопротивления немцев стал их лагерь под Грюнвальдом — туда стекались воины разбитых хоругвей и именно там они решили дать последний бой. Рыцари соорудили вагенбург из походных телег и стояли насмерть, пока не были перебиты практически поголовно. Историки отмечают, что трупов в лагере было едва ли не больше, чем на самом поле битвы.

Выжившие крестоносцы бежали в сторону Мариенбурга, и всем было ясно, что в тот июльский день под Грюнвальдом случилась настоящая военная катастрофа. Ягайло хоть и не бился лично, но за день вымотался так, что попросту рухнул на траву, не дожидаясь, пока оруженосцы поставят шатёр. Было около семи часов вечера, и солнце клонилось к закату.

Послесловие

Рано утром 16 июля победители принялись собирать трупы. И если потери поляков и литовцев в две с лишним тысячи человек можно назвать существенными, то у ордена, лишившегося восьми тысяч только убитыми, они были ужасающими. Кроме того, существенная часть германского войска оказалась в плену.

Ягайло и Витовт были великодушны — фон Юнгингена и других павших немцев похоронили со всеми почестями, пленных в большинстве своём отпустили. Лишь горстка из них попала в тюрьму — в основном это были даже не тевтонцы, а их союзники, которым Ягайло выписал воспитательную процедуру каменным мешком. Впрочем, даже они страдали недолго, и оказались на свободе уже в следующем году, едва был заключён мир.

Мариенбург союзники так и не взяли — слишком мощной оказалась крепость. Но и без этого война для них сложилась, в общем, отлично. Первого февраля 1411 года в Торуни был подписан выгодный для братьев мир, по условиям которого они вернули существенную часть земель, прежде захваченных немцами. Как показали дальнейшие события, Грюнвальд стал смертельной раной для Тевтонского ордена — хотя тот просуществовал как независимое государство ещё довольно долго, но так и не оправился от удара, полученного 15 июля 1410 года.