Нас изучают: расцвет и крах советологии

Новые методы для нового времени

Сложность человеческого общества непрерывно возрастает. А значит, растёт и сложность всего, что с ним связанно. В далёком Средневековье для шпионажа хватало торговцев, способных на глаз оценить состояние укреплений и уровень войска возможного противника. В новое время к ним добавились и постоянные послы — они потихоньку занимались агентурной работой, добывая различные сведения о государстве. Уже в XIX веке для этого требовалась настоящая шпионская сеть — у которой в идеале был ещё и доступ к государственному аппарату.

Но и этого стало не хватать. Вторая мировая война хорошо показала, что даже если твоим шпионам удастся выкрасть точные планы противника, для тебя всё равно уже будет слишком поздно. Требовался инструмент, способный предсказывать поведение противника, анализировать его сильные стороны и искать слабости.

Простого анализа донесений «производство валенок сорвано в третьем квартале» и «количество анекдотов про вождя возросло» уже не хватало.

Нужен был научный аппарат.

Особенно остро встал этот вопрос в США в начале холодной войны. Советская политика и общество были максимально закрыты; той немногой информации, что удавалось получить, не хватало даже для самых туманных прогнозов. То коммунисты страну быстро восстановят после войны — вопреки логичным предположениям, что на это уйдёт 30 лет. То атомную бомбу подорвут, то в космосе начнут лидировать. Принимать осмысленные решения в таком информационном вакууме очень сложно, а просто реагировать на действия СССР было путём в тупик.

Именно тогда по-настоящему дали старт советологии — науке, призванной изучать СССР. Конечно, и до того существовало нечто подобное, но теперь была поставлена чёткая задача: понять, как работает СССР, на основании тех данных, что доступны американцам, и научиться прогнозировать его действия.

Однако на старте была допущена простейшая ошибка. Кто лучше разберётся в стране? Конечно, её жители! Потому за основу взяли эмигрантов, которых было предостаточно. Вот только в реальности это не сработало — вместо адекватной информации до американских политиков стали доходить сказки о неизбежном общесоветском восстании в ГУЛАГе, которое вот-вот случится.

Наука вместо идеологии

В итоге и американцам стало ясно, что получилось «очень не очень». Систему потихоньку начали реформировать, оттесняя эмигрантов и «идеологически верные» рассуждения на второй план — и выдвигая настоящих учёных, которые вели настоящие исследования. И всё постепенно заработало. В США начали разбираться, что делает советская экономика, что для неё реально, а что — лишь пропагандистские сказки. По небольшим отрывкам информации выясняли производственные цепочки, как что работает и где что припрятано.

А вскоре подоспели и новые технические средства — вроде спутниковых снимков.

Уже к 80-м годам советология выдавала чуть ли не более точные прогнозы, чем получало само советское правительство от своих органов (например, по прогнозируемым урожаям). Постепенно достигались успехи и в смежных сферах. Получалось делать неплохие политические прогнозы, росла точность предсказаний в военной сфере. Например, американцам удалось достаточно неплохо восстановить структуру и тактику советской армии вопреки зачастую бредовой информации от перебежчиков вроде Резуна.

Но в самом главном советология облажалась. К концу 80-х стало ясно, что у СССР серьёзные проблемы. И бо́льшая часть прогнозов сводилась к тому, что Союз и дальше будет медленно подгнивать — потихоньку и не быстро. Иногда даже вновь собирая силы в кулак и возвращаясь на мировую арену. Самое страшное, что могло случиться по прогнозам, — потеря ОВД. Речи о развале СССР даже не велось. А значит, и правительство США, уже привыкшее доверять советологии, к такому не готовилось.

Почему так вышло — сказать сложно. Есть вариант, что развал СССР стал почти случайным событием, которое предсказать было невозможно. Возможно, советологи, которые не могли не увлечься предметом своих исследований, просто искажали себе картину и выводы.

Они могли не замечать явные признаки развала или сознательно их игнорировать, не желая повторить судьбу Кассандры в случае ошибки.

На руинах

Ошибку советологии не простили. Да и в новом мире, мире «конца истории», такая наука — с объектом исследования уже в виде РФ — казалась абсолютно не нужной.

Во-первых, русские теперь стали практически союзником, и, если какая-то информация и требовалась, её можно было просто потребовать. Во-вторых, науку снова подменили идеологией, основанной на точных данных от людей, «которые знают лучше» — новой волне миграции. Они во многом и сформировали картину, что существовать России максимум лет десять — и она повторит судьбу СССР.

Так зачем вкладываться в её исследование?

Повезло синологии — схожей науке по исследованию КНР. Поскольку китайские коммунисты сохранились, то и некоторое её финансирование осталось. Хотя и там, конечно, не без проблем уровня «зачем думать, спросим у тайваньцев».

В условиях начала нового витка противостояния России и США всё чаще возникают идеи, что надо бы восстановить советологию — и чуть ли не под старым названием. Ведь снова встали проблемы с прогнозированием действий и развития РФ. Вот только научные кадры давно утеряны, а заменить их пытаются эмигрантами и идеологической повесткой про страшный тоталитарный режим. Выходит пока посредственно — как и в конце 40‑х.

Переживёт ли советология новое рождение или же современное идеологизированное до предела американское общество будет не в состоянии повторить достижения минувших дней?