«Нейтралитет» Молотова – Мацуоки

 Вечером 13 апреля 1941 года на Ярославском вокзале Москвы произошло из ряда вон выходящее событие: кто-то приказал задержать литерный поезд, в котором столицу СССР покидал глава МИД могущественной Японской империи Есукэ Мацуока.

Высокопоставленный гость поначалу ничего не понял, но затем неожиданно увидел на перроне Сталина в сопровождении Молотова. Японцу оказали невиданную честь — советский вождь лично приехал его проводить, чего не делал практически никогда.

Несостоявшийся евразийский союз

 Сталин был доволен: после долгих переговоров 13 апреля был заключён пакт о нейтралитете с Японией, которую он, похоже, боялся больше нацистской Германии. «Если одна из договаривающихся сторон, — говорилось в статье 2 пакта, — окажется под ударом со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». В приложении к документу Москва и Токио взаимно обязались «уважать территориальную целостность и неприкосновенность» двух вассальных государств — подчинённой СССР Монгольской Народной Республики и Маньчжурии, находившейся под полным японским контролем.

Накануне подписания пакта Сталин и Мацуока едко проезжались по англосаксам, давая понять, против кого они намерены теперь дружить. Заморский министр цветасто распространялся о том, что японцы, конечно, подданные великой империи, но в душе они — моральные коммунисты, хотя и не признают коммунизм как политическую систему. А на прощальном банкете перед отправлением поезда с Ярославского вокзала Сталин назвал себя «азиатом», что необычайно понравилось его гостю, большому поклоннику идеи «Азия — для азиатов».

В ходе своего европейского железнодорожного турне Мацуока был готов к подписанию куда более захватывающего документа. На стыке 1940 и 1941 годов речь шла о заключении четырёхстороннего альянса — вернее, о присоединении СССР к подписанному в 1940 году Тройственному пакту между гитлеровским Рейхом, фашистской Италией и имперской Японией.

В Токио с воодушевлением отнеслись к идее подключения СССР к этому альянсу — тот же Мацуока был готов говорить о полном разделе Евразии и Африки между будущими союзниками. С передачей, например, Ирана и Индии Советскому Союзу и так далее. Сталин тоже делал Германии предложения, связанные с четырёхсторонним блоком. Однако идея евразийского союза фашистов, нацистов, коммунистов и токийских имперцев всё же не прошла — её в конечном счёте похоронил Гитлер: как представляется, он не верил кремлёвскому владыке и вообще после разгрома британцев видел будущее Афро-Евразии в иной конфигурации.

Как перерезать снабжение?

В марте 1941 года Мацуока через Москву прибыл в Берлин, где уловил изменение настроений германских партнёров. Однако японский министр не сумел из раздражённых высказываний Гитлера по поводу СССР сделать верный вывод о близком нападении на Советский Союз. Напрямую информировать об этом японцев в Берлине не сочли нужным. Короче, за неимением четырёхстороннего альянса Мацуока на обратном пути счёл уместным подписать со Сталиным пакт о нейтралитете, который давал некоторые гарантии на случай всё более вероятного столкновения Японии с англо-американцами.

Для Берлина подписанный в Москве договор оказался неприятной неожиданностью: он затруднял подключение японцев к конфронтации с СССР. Впрочем, Гитлер сам заранее не информировал Токио о подписании договора с тем же Сталиным в 1939 году, когда Япония проигрывала советским войскам маленькую войну у Халхин-Гола. К тому же Берлин был уверен, что победно завершит блицкриг и без помощи с Дальнего Востока.

 А у самой Японии и до, и после поездки Мацуоки в Москву была в 1941 году одна главная забота — вязкая война в необъятном Китае, которая никак не завершалась бесспорной победой. Стратеги в Токио были одержимы идеей блокады этой страны с тем, чтобы окончательно прекратить военные поставки, следовавшие из-за рубежа для армии Гоминьдана, генералиссимуса Чан Кайши и формирований Компартии Мао Цзэдуна. Пакт со Сталиным давал некоторые надежды на сокращение этой помощи через среднеазиатские границы СССР, но был и другой канал — Французский Индокитай, точнее Вьетнам. Через него войскам Чан Кайши шло западное снабжение, которое никак не удавалось перерезать. Помог Гитлер: в 1940 году, после капитуляции Парижа, Токио вынудил режим Виши согласиться со вводом ограниченного контингента японских войск во Вьетнам— вернее, на его север.

С захватом южной части страны Токио тянул — он опасался жёсткой реакции со стороны США и Великобритании. Однако южное направление экспансии манило Токио: он остро нуждался в ресурсах, поскольку США на протяжении 1940 года непрерывно ужесточали санкции в отношении Японии, включая фактический запрет на поставки авиационного бензина и смазочных масел. Вашингтон вместе с британцами и голландцами надеялся экономическими мерами измотать Токио и остановить его натиск в Китае.

«Всегда выбирай смерть»

 Япония с вожделением смотрела на нефтяные месторождения будущей Индонезии, а тогда ещё Нидерландской Индии, на каучук Британской Малайи, но колебалась. Ситуация, как ей показалось, резко изменилась 22 июня, когда Германия напала на СССР. В Токио начались бесконечные совещания на тему «что делать». Министр Мацуока, недавний творец пакта со Сталиным, требовал немедленно ударить по Советам и отхватить у них максимально возможный кусок. Над СССР нависла, возможно, смертельная угроза: нет уверенности, что он вынес бы в тяжком 1941 году войну на два фронта. Однако Мацуока оказался в меньшинстве: военное командование предпочло не северное, а более выгодное, как казалось, южное направление агрессии. Было решено подождать, пока СССР рухнет под ударами вермахта. И уж тогда Токио собирался без помех взять своё на востоке Советского Союза, куда немцы всё равно не успели бы быстро добраться. Почти неминуемое, как считали в Токио, падение СССР заставит и США вести себя сдержаннее. С сомнениями было покончено: уже в июле 1941 года японские войска оккупировали южную часть Французского Индокитая, вплотную приблизившись к британским Сингапуру и Малайе, к Нидерландской Индии. Становилось ясно: Токио сделал выбор в пользу захвата всей Восточной Азии и полного вытеснения оттуда «белых колонизаторов».

США ответили немедленно — авуары Японии были заморожены, экспорт нефти полностью запрещён. Императорская армия и флот оказались перед реальной угрозой остаться без топлива. Война приближалась на всех парах, хотя в Токио были те, кто понимал пагубность и безнадёжность прямого столкновения с США. Сомнения в победе открыто высказывал, например, лучший японский адмирал Исороку Ямамото. Но механизм втягивания в катастрофу работал безукоризненно: даже скептикам казалось, что отступать невозможно. В армии, на флоте, в правительстве доминировали те, кто исходил из дурно понятого принципа самураев: «при выборе между жизнью и смертью всегда выбирай смерть». Японские безумцы в погонах и штатском считали, что победят в беспощадной схватке с изнеженными людьми западной демократии.

Провокация Рузвельта?

В самом начале ноября на совещании в присутствии императора Хирохито был в целом одобрен план удара по главной базе Тихоокеанского флота США — Пёрл-Харбор. Одновременно с США велись последние переговоры: было предложено в обмен на восстановление поставок нефти и прекращение американской помощи Гоминьдану вывести войска из Южного Индокитая. Но в Вашингтоне раскололи японские шифры и знали, что Токио готовится к вторжению в Таиланд, а после 29 ноября 1941 года вступает в режим войны. Президент Франклин Рузвельт счёл, что его хотят обмануть, и 26 ноября госсекретарь Корделл Халл вручил послу Японии ноту, где содержалось жёсткое требование вывести все войска из Китая и Индокитая. Этот документ, кстати, уже после войны породил немало конспирологических теорий: некоторые считают, что Рузвельт сознательно провоцировал японский удар, чтобы взвалить вину за случившееся на Токио и попутно заткнуть изоляционистов в Конгрессе, которые были категорически против вступления США в войну на Западе и Востоке.

Ноту Халла в Токио сочли за ультиматум, и 1 декабря в присутствии императора был одобрен окончательный план нападения на США, Британию и Нидерландскую Индию. 7 декабря японская морская авиация нанесла сокрушительный, шокирующий удар по Пёрл-Харбору, однако не смогла уничтожить основные силы американского флота. Дела развивались быстро: уже в декабре после недельной осады пал британский Гонконг, американские базы на Гуаме, капитулировал и провозгласил себя союзником Токио Таиланд. В самом начале будущего 1942 года Япония захватила практически всю Юго-Восточную Азию. И никому в Токио тогда и в голову не приходило, что впереди страну ждёт 1945 год, Хиросима и Нагасаки.