Павлик Морозов: зачем пионера «героя» сделали «стукачом»?

История одного преступления

Мама Павла и Федора вернулась 5 сентября и подняла тревогу. Местный милиционер собрал добровольцев из числа сельчан, после чего в лесу начались поиски. Вскоре были обнаружены тела детей. Паша и Федя погибли от ножевых ранений.

Вычислить убийц оказалось несложно, тем более, что они и не особо скрывались, оставив после себя немало улик. Убивали детей родственники — дядя и крестный Павла Арсений Кулуканов, а также двоюродный брат Данила Морозов. Участниками убийства были и дедушка с бабушкой Паши и Феди — Ксения и Сергей Морозовы. Отвратительное убийство было совершено из желания отомстить матери братьев Морозовых Татьяне, которая ранее дала показания на своего бывшего мужа, Трофима Морозова.

Трофим Морозов, бывший председатель сельсовета, был человеком подлым и нечистоплотным. Он зарабатывал на торговле фальшивыми документами, в чем и был уличен. Помимо всего прочего, Трофим избивал жену, а затем бросил ее, оставив супругу и детей на произвол судьбы. Вряд ли стоит удивляться, что Татьяна Морозова дала показания против мужа, когда тот оказался под следствием. Павел Морозов лишь подтвердил слова матери.

Трофим Морозов был осужден на 10 лет тюрьмы, а его родня решила рассчитаться с Татьяной, убив ее детей. «Заказчик» и исполнитель убийства Арсений Кулуканов и Данила Морозов были расстреляны, Ксения и Сергей Морозовы отправились за решетку.

Кто и зачем хотел реабилитировать детоубийц?

Вот и вся реальная история Павлика Морозова. Но сначала погибший мальчик был провозглашен советской властью героем борьбы с кулачеством, а спустя несколько десятилетий, уже в новую эпоху, объявлен «стукачом».

В 1999 году дошло уже до откровенного абсурда — представители движения «Мемориал» и родственники осужденных за убийство братьев Морозовых пытались добиться пересмотра приговора. Просто вдумайтесь — люди, именующие себя правозащитниками, взяли на себя задачу по реабилитации тех, кто зарезал двух несовершеннолетних детей!

Однако в российских правоохранительных органах оказалось достаточно вменяемых людей, поэтому был сделан следующий вывод: «Убийство Павлика Морозова носит чисто уголовный характер, и убийцы не подлежат реабилитации по политическим основаниям».

Эпоха ожесточения

Но вернемся в 1930-е годы. Почему советская пропаганда обратила столь пристальное внимание на историю Павлика Морозова?

В начале 1930-х годов страна переживала непростую эпоху. Набирающая обороты индустриализация требовала обеспечения продовольственных нужд рабочего класса, ряды которого стремительного увеличивались. Частные хозяйства не обеспечивали производства продовольствия в необходимых объемах. Стремясь изменить ситуацию, власти форсировали коллективизацию. Однако это лишь осложнило ситуацию, приведя к противостоянию на селе между теми, кто вступил в колхозы, и частниками-кулаками. Последние отказывались сдавать зерно государству, предпочитая прятать его, а, в крайнем случае, и уничтожать. Участниками этого противостояния стали и дети. Мальчики и девочки, первое поколение тех, кто воспитывался при советской власти, зачастую шли против собственных родителей, отталкиваясь от своих представлений о справедливости.

Гражданская война была еще свежа в памяти, и ожесточение тех лет никуда не делось. Посему «крепкие хозяева», чьи глаза наливались кровью от злобы, готовы были резать не только колхозных активистов, но и детей, которые верили в светлое будущее и по-детски искренне готовы были служить ему.

«Всего по Уралу, по стране — сколько было подобных жертв, не счесть»

Писатель Юрий Дружников, чье произведение «Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова», выпущенное в 1987 году, стало стартом большой кампании по осквернению памяти убитого ребенка, утверждал, что в 1930-х годах, по его подсчетам, было убито свыше 50 пионеров, дававших показания против кулаков и других врагов советской власти. Господин Дружников, эмигрировавший в США, и закончивший свой земной путь в Калифорнии, ужасался не гибели детей, а тому, что именами «доносчиков» называли улицы, площади, корабли.

Писатель и журналист Павел Соломеин вспоминал: «Только мне привелось участвовать в расследовании примерно десяти убийств пионеров кулачьём. Только мне. А всего по Уралу, по стране — сколько их было подобных жертв, не счесть».

Прокляты и убиты

В августе 1928 года на хуторе Веселый, что на Ставрополье, была застрелена из обреза 12-летняя Женя Брилева. Девочка писала письма в местную газету, в которых разоблачала кулаков.

В 1930 году в деревне Старопесочное была убита 14-летняя Мотя Тараданова. Девочке, которая сообщала о действиях тех, кого она считала врагами советской власти, отрубили голову.

25 октября 1932 года в селе Колесниково Тобольской губернии был застрелен 14-летний Коля Мяготин. Мальчика, выступавшего против кулаков и расхитителей колхозного хлеба, убивали дважды. В первый раз в 1930-х годах, а затем в 1980-х-1990-х, когда его историю стали переписывать, подобно истории Павлика Морозова. В этом случае горе-правозащитникам удалось больше — в 1999 году Президиум Верховного суда Российской Федерации по делу об убийстве Коли Мяготина десять человек реабилитировал полностью как невиновных. Двоим состав преступления из политической статьи 58-8 (терроризм) был переквалифицирован в уголовную статью 136, пункты «г» и «в» (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах). По крайней мере, авторам данного решения хватило совести не заявить, что расправа над несовершеннолетним — это вообще не преступление.

В 1935 году в Саратовской области убили 11-летнюю Валю Макееву. Как оказалось, расправу над ребенком учинили ее мать и отчим, которых Валя уличила в расхищении народной собственности.

25 января 1937 года в селе Панино Рязанской области несколько взрослых мужчин зверски расправились над 13-летним Колей Будановым. Мальчишка сообщал о единоличниках, вредивших местному колхозу.

Тяжесть войны на своих плечах вынесли «жертвы ложной идеи»

Как относиться ко всем этим случаям сегодня? Считать убитых детей «стукачами» и «доносчиками»?

Но те, кто насаждает подобные взгляды, ничем не отличаются от тех, кто насаждает субкультуру АУЕ, вербуя подростков в криминал.

Павлик Морозов никакого преступления не совершал, как и другие убитые в 1930-х годах пионеры. Напротив, кровавые преступления были совершены против них.

Более умеренные критики «мертвых пионеров» говорят, что они стали жертвами ложной идеи, навязанной им властью. Но вот ведь какая странная получается вещь — главную тяжесть Великой Отечественной войны на своих плечах вынесли как раз сверстники Павла Морозова и его младшего брата Федора. Они, воспитанные, на, как сейчас говорят, «ложных идеях», приносили себя в жертву при обороне Брестской крепости, у стен Москвы, в Сталинграде и на Курской Дуге, при освобождении Белоруссии и взятии Берлина. Когда сегодня мы говорим о «стукачах», кажется, что нам, как и на Украине, ближе теперь другие примеры.

Мертвые сраму не имут. А живые?