Петр Магго: как сложилась жизнь «черного ангела» НКВД

Большая Лубянка — территория палача

Будущий штатный палач родился в городе Динабург (сейчас — Даугавпилс, Латвия) в 1879 году. Он происходил из крестьянской семьи, окончил два класса сельской школы. Брожения в Российской империи, произошедшие в начале двадцатого века, не миновали Петра Ивановича. Причем поначалу он защищал интересы монархии и принял участие в подавлении революционных выступлений в 1905 году.

Затем Петр Иванович ушел добровольцем на фронт во время Первой Мировой войны. Он отличался устойчивой психикой и сдержанными эмоциями. Когда власть в России захватили большевики, Магго примкнул к ним. Немногословный, уравновешенный и замкнутый Петр начал работать в ВЧК в 1918 году. Вскоре его назначили надзирателем внутренней тюрьмы ВЧК. А затем и ее начальником. Параллельно он являлся комендантом дома под номером одиннадцать, что на Большой Лубянке.

Петр стал штатным палачом. На такую работу его отправились из-за подходящего характера. В то время партия уже объявила политику террора, решив уничтожить как можно больше белогвардейцев и всех других противников большевистского режима. Магго, которого коллеги называли Маг, рьяно взялся за работу. А ее, надо сказать, хватало. Начальство было в восторге. Петр всегда выполнял приказы, не задавал лишних вопросов и отличался молчаливостью. Именно таким и должен был быть идеальный «сотрудник» расстрельной команды.

«Рабочее место» Магго находилось во внутренней тюрьме ВЧК, расположенной на стыке Большой Лубянки и Варсонофьевского переулка. Многочисленные «враги народа» ждали своей неминуемой смерти в самом низу. Там, в подвале, куда вела винтовая лестница, многим смертникам приходилось располагаться прямо на полу, поскольку нар на всех не хватало. Занимая должность начальника внутренней тюрьмы, Магго мог уже не участвовать в расстрелах. Но нет, ему это нравилось. И когда в 1924 году Петра отстранили от расстрелов, он сильно переживал по этому поводу.

Палач и до этого события злоупотреблял алкоголем, а лишившись любой работы и вовсе стал запойным. Но человек с сильным характером не мог просто сдаться. Спустя несколько лет Магго попросился обратно. И его просьбу удовлетворили. Штатные палачи тогда были нужны. Коллеги вспоминали, что Петр Иванович не был идейным. Он совершенно равнодушно относился и к партии, и к ее врагам. Ему просто нравилось убивать. Эдакий маньяк, который свое любимое занятие превратил в официальную работу. При этом, палачу было абсолютно все равно, кому требовалось пустить пулю в затылок. Он являлся чуть ли не единственным расстрельщиком, который не отказывался от убийств женщин. Магго нравилось, когда его молили о пощаде.

Работал Петр без выходных и праздников. Когда же выпадал день без расстрелов, Маг не находил себе места. Он бесцельно бродил по тюрьме, тоскливо глядя то под ноги, то в потолок. А выражение его лица в это время говорило о мучении. Зато перед расстрелами Петр наоборот, оживлялся. Он ходил мимо камер, осматривая смертников, тех, кому именно в самое ближайшее время предстояло отправиться на тот свет.

Василий Блохин и его «лучший исполнитель»

Магго считался едва ли не лучшим исполнителем «особых поручений». В обычный «рабочий» день он лично убивал от трех до десяти человек. Но иногда «по праздникам» эта цифра возрастала. А после «смены» он становился невменяемым. Палач буквально сходил с ума. Он мог направить оружие на кого-нибудь из коллег, посчитав того за приговоренного к расстрелу. И только алкоголь мог успокоить Магго. Он пил так сильно, что не мог стоять на ногах. И домой его отвозили на машине. Как и все остальные палачи НКВД, Петр мылся одеколоном. Это была единственная возможность хоть как-то перебить въевшиеся в тело запахи пороха и крови.

Вообще, штат расстрельных групп постоянно менялся. Далеко не каждый мог физически и психологически вынести тяжесть работы. Поэтому Магго, как старожилу, частенько приходилось делиться опытом с «новобранцами». Он рассказывал, как следует обращаться с приговоренным, куда его вести и как правильно ликвидировать. Например, Петр советовал одновременно с нажатием на спусковой крючок, толкать смертника ногой, «чтобы кровь не обрызгала гимнастерку».

За годы работы к Магго не было ни одной претензии. Он лично расстрелял Каменева и Зиновьева, а также ещё несколько тысяч «врагов народа». Понятно, что точное количество жертв палача установить невозможно. Но по предположительным данным, на его счету порядка десяти тысяч человек. Он удостоился самых почетных орденов: Ленина, Красной Звезды и Красного Знамени.

Но несмотря на свое «трудолюбие» Магго являлся вторым палачом в иерархии. Главным был Василий Блохин, в чью расстрельную группу и водил Петр Иванович. Пожалуй, только они вдвоем из многочисленных палачей дожили до 1940 года. Кто-то сходил с ума, другие — спивались, а третьи становились «врагами народа». Палачи пережили Ягоду и Ежова, но при Берии ситуация поменялась. Магго уже был шестьдесят один год, когда Лаврентий Павлович отправил его на пенсию. Решение Берии обжалованию не подлежало.

И Магго сломался. За считанные месяцы он спился, а цирроз печени поставил финальную точку в жизни бывшего штатного палача НКВД.