Светящиеся китайские ковры, тетрадки к столетию смерти Пушкина и др: городские легенды, которые боялись в СССР

Светящиеся китайские ковры

Была такая городская легенда — будто китайцы вышивают на настенных коврах фосфоресцирующими нитками своего любимого вождя Мао Цзэдуна почему-то в гробу и со свечой в руках. При свете, естественно, ничего видно не было, а ночью Мао начинал светиться, чем до смерти пугал советских покупателей ковров. В прямом смысле до смерти: люди якобы умирали от инфаркта. Если человек попадался крепкий и умирать от инфаркта не хотел, Мао приходилось вылезать из ковра и отправлять его на тот свет самому.

Легенда родилась из-за боязни так называемой «китайской угрозы». Про китайцев слухи ходили давно и самые разные. Что якобы китайская диаспора в 1920-х разное нехорошее мясо на рынках продавала и из разных нехороших отходов мыло варила. Очень в духе Санкт-Петербурга. А после пограничного конфликта с КНР на острове Даманском народ и вовсе всерьез готовился к войне.

Красивая, насыщенная в художественном плане легенда нам, честно говоря, очень понравилась. Ничего подобного в наше время уже не придумывают. Максимум, чем располагает современный фольклор, байки про Обаму и подъезды. Что, согласись, и рядом не стоит с Мао в гробу.

Тетрадки к столетию смерти Пушкина

Еще одна дивная городская сказка. В 1937 году в Стране Советов широко отмечали столетие со дня смерти Александра Сергеевича. Чтобы как-то вписать поэта буржуазной культуры в советскую действительность, устраиваются чтения и выпускаются красивые тетради солидным тиражом в 200 миллионов экземпляров. На обложках тетрадей красуются портрет поэта и иллюстрации Крамского и Васнецова к его поэмам.

Благородная задумка обернулась настоящей трагедией и даже привела к арестам работников типографии. В репродукциях углядели контрреволюционные знаки и послания. Вот выдержка из доноса секретаря Куйбышевского обкома Павла Постышева:

«Где воспроизведена репродукция с картины художника Васнецова, на сабле Олега кверху вниз расположены первые четыре буквы слова «долой», пятая буква «И» расположена на конце плаща направо от сабли. На ногах Олега помещены буквы ВКП — на правой ноге «В» и «П», на левой «К». В общем, получается контрреволюционный лозунг — «Долой ВКП».

Вдобавок доносчики углядели свастику на среднем пальце Пушкина и красноармейские шлемы у лежащих под зеленым дубом воинов. Тираж изъяли из продажи, а автору портрета художнику Петру Малевичу пришлось изрядно пообивать пороги кабинетов, доказывая, что никакой свастики и в помине нет. Правда, от воркутинских лагерей это не спасло.

Эта история разожгла в стране настоящую паранойю, которая пустила метастазы в самое святое — советскую символику. В пламени огня на спичечном коробке мерещился профиль Троцкого. А костер на зажиме для пионерского галстука уж больно смахивал на аббревиатуру ТЗШ — «троцкистко-зиновьевская шайка».

Колорадский жук

Проклятый жук начал путешествовать по континентам еще с середины XIX века. И уже с тех давних пор появление полосатых козявок на картофельной ботве связывают с происками врагов.

В июне 1950 года в СССР не было человека, который бы сомневался, что паразитов на Европу сбрасывают американцы. Министр сельского хозяйства Бенедиктов на полном серьезе докладывал Суслову:

«Создавая благоприятные условия для массового размножения колорадского жука, американцы одновременно проводят злодейские акты по сбрасыванию жука в массовых количествах с самолетов над рядом районов Германской Демократической Республики и в районе Балтийского моря в целях заражения жуком и Польской республики. В Министерство сельского хозяйства СССР ежедневно поступают сведения о массовом наплыве колорадского жука из Балтийского моря к берегам Польской республики. Это, несомненно, является результатом диверсионной работы со стороны англо-американцев».

Пионеров, собиравших жуков на колхозных полях, просили заодно искать ампулы, в которых сбрасывали букашек. Пионеры прилежно осматривали землю вокруг ботвы в поисках ампул вплоть до 70-х. Впрочем, винить советский народ в невежестве не стоит: в послевоенные годы особенно сильным был страх перед биологическим оружием. Тогда Интернет еще не придумали и люди не могли загуглить, что жук не переносит большую высоту и транспортировать его на самолете не удастся.

Иностранцы и все, что они с собой везут

Еще один типично советский страх — перед иностранцем. Был двух видов. Первый — страх случайно подхватить неведомую болезнь от гостя с африканского континента.

Например, в интервью «Московскому комсомольцу» авторы книги вспоминают легенду времен Олимпиады, которая сильно портит репутацию советских уличных автоматов: из них нельзя пить, потому что все заражено сифилисом. Там стоят стеклянные стаканы, и кто-то якобы видел, как на безлюдной площади в четыре часа утра в таком стакане мыл интимную часть тела темнокожий. От нехороших слушков африканцев не спас даже культ дружбы народов.

Второй страх — перед иностранцем, который пакостит умышленно. Дарит джинсы, зараженные вшами, или жвачку с толченым стеклом. Тут антропологи просят обратить внимание вот на какой интересный факт: почти всегда «опасные подарки» были из числа желанных, но не необходимых.

Шоколадки, авторучки, прочие побрякушки — красивая мишура, без которой прожить можно. Сродни отравленному яблоку из рук злой королевы. Тут, по мнению авторов, крылись психологические мотивы: в СССР ничего подобного не водилось, что принижало статус советских граждан, поэтому буржуазным, идеологически чуждым предметам приписывали убийственные свойства.