Виктор Гриньяр на войне

Когда говорят о химическом оружии и его применении в Первую мировую войну, чаще всего вспоминают немца Фрица Габера, который считается отцом этого вида вооружений и негласно осуждается. Вспоминается и покончившая с собой его жена-пацифистка. А также якобы отказавшийся от Нобелевской премии создатель противогаза Зелинский, узнавший, что одновременно с ним будет получать награду Габер (нашего учёного и не номинировали-то никогда — база данных Нобелевского комитета вам в помощь).

На самом деле работа над химическим оружием для химика того времени была скорее нормой. Поэтому мы решили начать отдельный цикл статей об учёных на войне. Начнём с рассказа о Викторе Гриньяре — ещё одном лауреате Нобелевской премии, который занимался разработкой способов уничтожения людей с другой стороны линии фронта, во Франции.

«Волшебная палочка» химиков

Наш герой родился в Шербуре, хорошо знакомом любителям французского кино и флотофилам — кто не знает шербурские верфи подводных лодок и фильм «Шербурские зонтики»? В юности ни о какой химии он не помышлял. Сын человека, шившего паруса, был первым учеником в своём классе и во всём лицее и мечтал стать математиком. Но экономика была против. За год до окончания средней школы закончились деньги. Не у Гриньяра — у всего лицея, который и закрылся, дав возможность ученикам старшего класса доучиться в университете. Гриньяр окончил университет уже на физическом факультете и… безбожно завалил экзамен на лицензию учителя.

Виктор ушёл в армию — в первый раз в своей жизни, но не в последний.

По возвращении домой он встретил школьного приятеля Луи Руссе, который к тому времени свой экзамен на учителя химии сдал. Слово за слово — и вот Гриньяр решает идти в химию, тем более, что на кафедре профессора Филиппа Барбье открылась вакансия ассистента.

Гриньяру снова повезло: его профессор был человек увлекающийся и очень быстро остывающий. В 1900 году Барбье как раз остыл к попыткам получить магнийорганический реактив — в замену цинкорганике, которая помогала создавать связи между атомами углерода и «строить» новые соединения, но была капризной в работе. Поэтому Барбье скинул неперспективную тему молодому ассистенту, который внезапно открыл, что реакция RX+Mg = R-Mg-X (X — это галоген: хлор, бром, йод, а R — это углеводородный радикал) идёт в растворе очень легко, а полученные вещества идеально реагируют с очень многими органическими соединениями.

Химики получили «волшебную палочку» для органического синтеза (реактивы Гриньяра, как стали называть магнийорганические вещества, — это «рабочая лошадка» химиков до сих пор), а сам Гриньяр — Нобелевскую премию 1912 года.

За войну он сделал два важных дела: во-первых, разработал способ детектирования (обнаружения) горчичного газа — иприта. В 1918 году метод Гриньяра уже был способен определить 0,01 грамма иприта в кубическом метре воздуха и активно использовался в войсках. Занимался наш герой и разработкой антидотов к отравляющим веществам. А во-вторых, он сумел создать метод массового производства другого боевого отравляющего вещества — фосгена (COCl2). Ещё в 1812 году британец Хэмфри Дэви получил этот газ путём облучения смеси хлора и угарного газа солнечным светом. Однако метод Дэви, конечно, для массового производства не годился от слова «совсем».

Именно фосген стал основным боевым отравляющим веществом, которое использовали страны Антанты. Этот тяжёлый газ с запахом прелого сена слабо гидролизовался, был термически устойчив, а потому его можно было применять и во взрывных боеприпасах.

Один из токсикологов так описывал действие вдыхаемого фосгена: «Сильнейшей степени достигает цианоз и одышка; больные стонут и просят воздуха. Умирающий как бы тонет в собственной жидкости, постепенно заполняющей лёгкие….»

При этом никто и никогда не осуждал Виктора Гриньяра как военного преступника и негативно не высказывался о нём как о «создателе средства, убившего множество людей».

Он прожил короткую для Нобелевского лауреата жизнь (64 года — не срок) в почёте и уважении, и помнят его сейчас не за химическое оружие, которым, кажется, в Первую мировую занимались все, а за уникальный инструмент, которым до сих пор активно пользуются химики‑органики.