В борьбе ты право свое обретешь: условия труда в России улучшалось только тогда, когда народ пугал власть

В ходе промышленной революции сложился новый класс постоянных рабочих, сосредоточенный в крупнейших индустриальных центрах страны. Если раньше рабочие во многом были теми же крестьянами, отлучавшимися в город на время окончания сезонных сельскохозяйственных работ, то теперь ядро рабочего класса составляли люди, лишенные средств производства и порвавшие связь с землей. Если в 1860 году в России насчитывалось около 0,72 млн рабочих крупных капиталистических предприятий, то к началу XX века их число приблизилось к 3 млн.

Столь стремительный рост численности рабочих поднимал вопрос об их правах. Эта проблема была весьма острой. Накануне реформы 1861 года треть российских рабочих составляли крепостные, не имевшие права уходить с заводов, фабрик и рудников, к которым они были приписаны. После отмены крепостного права рабочие стали наниматься на предприятия на условиях вольного найма. Однако слово «вольный» в данном случае обманчиво. Устраиваясь на работу «от Пасхи до Пасхи», человек отдавал в фабричную контору паспорт, после чего фактически лишался свободы: предприниматели могли задерживать ему зарплату, платить ее не полностью, заставлять трудиться сутки напролет, наказывать за провинности розгами и в любой момент уволить за дерзкое поведение. На большинстве фабрик Московской губернии действовал «гуманный» 12-часовой рабочий день, в то время как на предприятиях других губерний он чаще всего длился от 12 до 15 часов.

Не было никакой регулярности в выплате зарплаты: большинство хозяев платили ее всего дважды в год — на Пасху и Рождество. В результате рабочие вынуждены были приобретать продукты в кредит, и тут фабрикант снова «приходил на помощь»: кредитоваться можно было только в заводской лавке, где устанавливались завышенные цены на продукты. Как показали позднейшие исследователи, многие владельцы предприятий получали основную прибыль именно от работы лавок, а не от производства продукции. Никакие законы не ограничивали размеры штрафов, взимавшихся хозяевами по своему усмотрению. Это делало труд рабочих почти бесплатным: они обогащали работодателя и после выплаты долга перед лавками оставались с жалкими грошами. Зачастую договор, заключавшийся между работником и нанимателем, был устным, и даже по истечении годичного срока человек не мог ничем обосновать жалобу на бывшее начальство. Такой порядок, чем-то напоминавший положение крепостных до отмены Юрьева дня, сохранялся на большинстве предприятий вплоть до 1880-х годов. Не будем забывать и о том, что широко использовался детский труд: около двух третей рабочих начинали трудиться в возрасте до 14 лет. Детскому труду сопутствовал тяжелый травматизм, а эпидемии, бывшие частыми гостьями в казармах, где жили рабочие, ежегодно уносили жизни сотни маленьких тружеников.

Революция под сукном

Рабочий вопрос неоднократно поднимался демократически настроенными публицистами еще до отмены крепостного права и с конца 1850-х широко обсуждался в различных правительственных комиссиях. Одним из первых документов, заложивших в России основы рабочего законодательства, стал «Проект правил для фабрик и заводов в Санкт-Петербурге и уезде», в котором запрещался труд детей до 12-летнего возраста и ограничивались права работодателя в отношении подростков (они не могли трудиться более 10 часов и в ночное время), вводились некоторые санитарные нормы на фабриках и в жилых помещениях и впервые в истории определялась ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Проверять выполнение правил должна была специально назначаемая фабричная инспекция. Эти правила правительство намеревалось распространить на всю страну, однако их обсуждение чиновниками и фабрикантами выявило острые противоречия: либеральные авторы законопроекта предусматривали даже право рабочих на стачки, чего фабриканты боялись как огня. Вот почему первые проекты угодили под сукно.

К дальнейшей законодательной деятельности чиновников подстегнули сами рабочие. Две крупнейшие стачки — на петербургской Невской бумагопрядильне в 1870-м и на Кренгольмской мануфактуре в Нарве в 1872-м (в последней приняли участие 7 тысяч человек) напугали и власти, и фабрикантов. Новая комиссия, созданная под председательством генерал-адъютанта Николая Игнатьева, настаивала на ограничении произвола работодателей, однако и самые гуманные ее идеи, такие как запрещение детского труда, критиковались даже представителями либеральной общественности, утверждавшими, что это решение приведет к голоду и обнищанию самих детей рабочих. Как и предыдущая, комиссия не сумела найти компромиссного решения, которое могло бы найти понимание и у фабрикантов, и у рабочих. Такая же неудача ждала и следующую комиссию, проработавшую до 1875 года. К концу второго пореформенного десятилетия Россия подошла без трудового законодательства и с дурным багажом недовольства быстро растущего рабочего класса.

 В 1880-е это недовольство стремительно усилилось из-за экономического кризиса: затраты на Русско-турецкую войну 1877–1879 годов и несколько неурожаев подряд вызвали сперва аграрный, а потом и промышленный кризис. К старым проблемам трудящихся прибавилась и новая — безработица: на улицу были выброшены десятки тысяч пролетариев, остальные столкнулись с резким снижением заработной платы. В этих условиях правительство наконец приступило к введению давно выработанных законодателями положений: закон от 1 июня 1882 года установил запрет на работу детей до 12 лет, ограничил время труда для подростков 12–15 лет 8 часами в день (с обязательным перерывом и полным запретом на труд в течение ночных часов). Фабрикантам запретили использовать детский труд на вредных производствах и предписали предоставлять возможность учебы в одноклассном народном училище неграмотным детям. Закон от 3 июня 1885 года воспретил ночную работу подростков до 17 лет и женщин на ряде производств. Контроль за выполнением законов должна была вести наконец-то созданная фабричная инспекция. Которая, к слову, вскоре обнаружила, что и через несколько лет после принятия законов их положения в основном игнорировались промышленниками, причем порой демонстративно.

Кульминацией ропота в рабочей среде стала Морозовская стачка 1885 года. Всего за два года, начиная с первого кризисного 1882-го, фабриканты последовательно снижали заработную плату пять раз, при этом постоянно вводя новые штрафы, порой «съедавшие» половину заработка. Подъем стачечной активности, последовавший после подавления Морозовской стачки, напугал правительство, и оно поспешило в 1886 году принять новый фабричный закон, где кнут соседствовал с пряником.

С одной стороны, «Правила о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих» вводили давно задуманные прогрессивные права трудящихся. Они получали расчетные книжки, где фиксировались условия договора с работодателем. Был регламентирован порядок найма и увольнения: предпринимателей обязали предупреждать рабочих об увольнении за две недели; заработная плата должна была выдаваться не реже одного–двух раз в месяц. Рабочий мог требовать расторжения договора о найме в случае, если работодатель задерживал зарплату или же если его представители наносили человеку словесные оскорбления и побои. Важным улучшением стало ограничение произвола в определении сумм и порядка взимания штрафов: общий размер штрафов не мог превышать трети заработной платы, а взысканные деньги должны были использоваться на нужды других рабочих.

Эти прогрессивные меры компенсировались другими, чрезвычайно жесткими, направленными на подавление стачек. За подстрекательство к стачкам рабочего могли заключить в тюрьму на срок до 8 месяцев, за участие — до 4 месяцев. Сопоставимые наказания предусматривались за порчу фабричного имущества, угрозы в адрес администрации и владельцев предприятия.

Скрытая угроза

Последнее десятилетие XIX века принесло с собой новые возможности и трудности: выход страны из кризиса и небывалый подъем промышленности поставил перед министром финансов Сергеем Витте сложную задачу — сгладить противоречия между промышленниками и рабочими, добиться стабильного развития экономики при одновременном сдерживании распространения в среде пролетариата социалистических идей. Новый взлет стачечного движения, начавшийся в середине 1890-х, проходил с размахом, который еще десять лет назад показался бы ужасающим: например, к общегородской стачке петербургских рабочих в мае 1896 года всего за несколько дней примкнули 30 тысяч человек. Среди основных требований, выдвигавшихся рабочими, было сокращение продолжительности рабочего дня с 12–14 часов до 10,5 часа, запрет на задержки зарплаты, повышение тарифов на различные работы и т.п. Витте использовал сложившую ситуацию для давления на правительство и промышленников, отчаянно противившихся разработке закона о нормировании рабочего дня. В конце года при Министерстве финансов была создана комиссия, занявшаяся разработкой закона. Изначально она предлагала установить максимальный рабочий день в 11 часов, сокращавшийся до 9 часов для тех рабочих, которые использовались на ночных работах. Однако промышленники во главе с Саввой Морозовым отстаивали 12-часовой рабочий день для всех, независимо от того, в какое время суток они трудятся.

В результате закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности», опубликованный 2 июня 1897 года, носил компромиссный характер: рабочий день не мог продолжаться дольше 11,5 часа, а в предпраздничные и субботние дни — свыше 10 часов. Вопрос о ночных работах в законе почти не затрагивался: они не запрещались, а лишь ограничивались 10 часами. Кроме того, действие документа распространялся лишь на постоянных промышленных рабочих, которых было не более 20% от общего числа.

 Политика правительства не сняла остроты вопроса. Чтобы компенсировать сокращение рабочего дня, промышленники придумали ряд уловок: например, увеличивали норму выработки за день, а также использовали сохраненное законом право на сверхурочные работы, по которым составлялся особый договор. К концу XIX столетия положение российских пролетариев было гораздо тяжелее, чем положение их европейских и американских коллег: если в Англии, США, Дании и Норвегии рабочий день длился 9–10 часов, а во Франции, Германии и Швеции — 10 часов, то в России он в среднем был лишь чуть короче разрешенного законом максимума в 11,5 часа. Заработная плата рабочих (без учета штрафов и долгов в фабричных лавках) в России была в 2 раза ниже, чем в Англии, и в 4 раза ниже, чем в США. В следующем столетии недовольство трудящихся будет способствовать широкому распространению в их среде революционных идей и приведет сперва к революции 1905 года, ненадолго улучшившей их положение, а затем к революциям 1917 года, уничтожившим государство, которое так и не нашло решения рабочего вопроса.