Академия Родольфа Жюлиана и ее знаменитые выпускницы

В отличие от официальных высших учебных заведений, Жюлиан принимал в свою Академию любого желающего, имеющего задатки таланта, в том числе и женщин, хотя платежеспособность учеников также играла свою роль. Уровень обучения в Академии был действительно высоким — ведь ее преподаватели входили в жюри парижских Салонов и все, как один, были маститыми состоявшимися художниками. Сам Родольф Жюлиан пробился к вершинам исключительно благодаря таланту и настойчивости. Будучи сыном небогатых родителей, он должен был самостоятельно найти свою дорогу в жизни. Талантливый юноша приехал в Париж учиться рисованию, но в Школу изящных искусств поступить не смог. Он был внеклассным учеником Александра Кабанеля и Леона Конье, а на жизнь зарабатывал работой в книжной лавке и порой голодал.

В 1863 году Жюлиан впервые представил свои картины в Салоне, на официальной выставке парижской Академии изящных искусств. Уже на первые гонорары он снял дом с большим складом, идеально подходящим для ателье. Нужно было платить моделям, и Жюлиан нашел выход — скооперировался с несколькими студентами. Оставалось решить еще одну задачу: именитым художникам, которые могли бы оценивать и править работы учеников, тоже нужно было платить… И тогда на двери дома № 36 по улице Вивьен появилась табличка: «Уроки живописи (25 франков в месяц), большое ателье, хорошо освещенная модель. Пожалуйста, приносите свой мольберт».

Академия Жюлиана составила конкуренцию Школе изящных искусств еще и потому, что принимала в свои ряды тех, кто не знал французского языка, хорошее знание которого было камнем преткновения для многих иностранцев, желающих получить достойное образование. В годы расцвета Академии в ней одновременно занималось до 50 представителей разных национальностей и языковых групп. Сюда приезжали получить художественное образование ученики из Венгрии и Швеции, Канады и США, России и Англии, Швейцарии и Бразилии.

Жюлиана интересовали студенты, у которых было то, «чему нельзя научиться» — иначе говоря, талант и способности.

Академия распахнула свои двери для женщин, случилось это в 1875 году — еще один новаторский ход Жюлиана. Плата за обучение для дам была в два раза выше (100 франков в месяц, или 500 — за годовую подписку), но это не отпугивало представительниц прекрасного пола. Вначале обучение было общим, но вскоре женский класс стал заниматься отдельно от мужских — совместное обучение в те времена было слишком скандально даже по меркам прогрессивных французов. К тому же, мужчины курили — это очень раздражало дам. Однако обнаженную натуру преподавали как в мужском, так и в женском классах, что также было революционным ходом со стороны Жюлиана. Это привлекало, например, американок, которые у себя на родине за подобные штудии были бы преданы порицанию.

Несомненный успех Академии обеспечивали известные и авторитетные художники, которых Жюлиан приглашал преподавать. В разные годы педагогами Академии были Вильям Бугро и Анри Ройер, Тони Робер-Флёри и Жюль Лефевр, Гюстав Буланже, Габриэль Ферье, сам Рудольф Жюлиан и другие звезды французского художественного Олимпа. Владелец Академии всячески способствовал успехам своих учеников: он добился того, что самые талантливые могли наравне с учениками Школы изящных искусств участвовать в конкурсе на получение Римской премии (5−6 лет пенсионерства в Риме на вилле Медичи), а также выставляться на ежегодных Салонах и других крупных художественных выставках.

Салон был важен: выставка парижской Академии изящных искусств — парижский Салон — с 1667 года стала самой престижной во Франции. После Пале-Рояля и Дворца Ришелье в 1725 году выставка переехала в здание Квадратного салона Лувра, откуда и пошло название — Салон, и где экспозиции размещались вплоть до 1855 года. Позже Салон переехал во Дворец промышленности на Елисейские поля. Если прежде в Салоне можно было увидеть работы исключительно академиков, то после революции, с 1791 года двери Салона распахнулись для всех художников, работы которых отбирало специальное жюри. Для того, чтобы картины художника покупались, ему было просто необходимо попасть на Салон; вокруг отбора работ плелись интриги и возникали скандалы.

Среди исторических свидетельств, по которым можно судить об Академии Жюлиана — дневник Марии Башкирцевой, талантливой и амбициозной художницы, чья жизнь трагически оборвалась в юном возрасте. Башкирцева была принята в Академию осенью 1877 года; она действительно была очень одаренной — так считали ее учителя — сам Жюлиан и Тони Робер-Флери, приезжавший на консультации по субботам. По словам самой художницы, все, что она делала до поступления в Академию Жюлиана, было «никуда не годным враньем».

Итак, опираясь на дневник Башкирцевой, попробуем представить себе атмосферу, царящую в этом именитом учебном заведении. Сама Академия первоначально находилась на Монмартре, в Пассаже Панорам, одном из старейших крытых торговых рядов в Париже; позже было открыто еще несколько мастерских. Академия Жюлиана серьезно выигрывала за счет того, что ученики имели возможность заниматься на протяжении всего дня, шесть дней в неделю (другие парижские частные художественные школы закрывались, как правило, в полдень). Женский класс располагался над мужскими, на чердаке.

Работа в студиях начиналась в 8 утра и продолжалась до полудня — это время отводили портрету. После часового перерыва на завтрак и до пяти часов вечера ученики рисовали обнаженную натуру, так называемую «академию». Зимой практиковались вечерние занятия, с 20 до 22 часов, когда работа над «академиями» проходила при искусственном свете, давая ученикам возможность лучше изучить тени и источники света. Как писала Башкирцева, «сделаться художником не так легко, как сказать это; кроме таланта и гения, существует еще эта неумолимая механическая работа…». Упорная девушка тратила ежедневно по два-три часа, чтобы добраться в Академию и вернуться домой, и 8−10 часов проводила за мольбертом. Некоторые ее соученицы к тому времени занимались 4−5 лет, Башкирцевой же, подстегиваемой страхом болезни (чахотка тогда уносила множество жизней), непременно надо было учиться быстро и эффективно. И она делала это с блеском.

Одновременно с Марией Башкирцевой в Академии Жюлиана занималась швейцарка Луиза Бреслау, на которую русская художница постоянно равнялась и которую старалась превзойти по мастерству, начиная с первого же месяца занятий (Бреслау к тому времени училась уже несколько лет). Собственно, постоянная конкуренция — еще одна положительная черта обучения в Академии Жюлиана. Студенты конкурировали друг с другом, женские мастерские — с мужскими. Раз в месяц в каждой мастерской проходил конкурс: студенты рисовали голову модели за час, и победитель получал самое лучшее рабочее место в студии. Женские рисунки регулярно отбирались с тем, чтобы продемонстрировать мастерство учениц «внизу», в мужских классах, что тоже вызывало ажиотаж среди дам.

Луиза Бреслау (1856 — 1927) поступила в Академию Жюлиана летом 1875 года, а в 1879 году стала единственной женщиной из Академии, работы которой были отобраны жюри для дебюта на парижском Салоне. Добившись успеха наравне с мужчинами, Бреслау вскоре открыла собственное ателье, регулярно выставлялась в Салоне и получала первые премии. Критика была благосклонна к художнице, обеспечив ей многочисленные заказы — Луиза Бреслау была превосходной портретисткой. Она стала первой иностранкой, удостоенной за свое творчество Ордена Почетного легиона.

В Академии Жюлиана Бреслау познакомилась с француженкой Мадлен Зильхард (1863 — 1950), которая с 1884 года стала ее музой, моделью и вдохновительницей на долгие годы. Мадлен была одним из самых оригинальных декораторов своего времени, Луиза имела большой успех в живописи; пара имела большой вес на парижской арт-сцене, художницы дружили с Огюстом Роденом, Анри Фантен-Латуром и Эдгаром Дега, биографию которого Зильхард написала в зрелые годы. После кончины Луизы Бреслау Мадлен Зильхард купила баржу, стоявшую на приколе в Париже, назвала ее «Луиза-Кэрин» и передала Армии спасения в качестве приюта для бездомных.

Испанка Амели Бори-Сорель (1849 — 1924) дебютировала в Салоне в 1874 году. Она училась у Родольфа Жюлиана и в то же время выполняла в Академии административные функции, компенсируя таким образом свою оплату за обучение. Помимо именитых преподавателей Академии, Бори-Сорель обучалась искусству портретной живописи у Леона Бонна и достигла большого мастерства в этом жанре, что неоднократно отмечалось критиками после Салона 1880 года.

В 1895 году Амели вышла замуж за Родольфа Жюлиана и возглавила женские мастерские Академии.

Шведка Анна Нордгрен (1847 — 1916) приехала в Париж за год до Башкирцевой. Одна из первых женщин-учениц Королевской шведской академии художеств, Нордгрен по совету одного из своих преподавателей, Йохана Кристоффера Боклунда (1817−1880), отправились в Париж в 1874 году вместе с соученицами Амандой Сидуолл (1844−1892) и Софи Сёдергрен (1847−1923). Продолжать образование желали все трое, более известной стала только одна. Замечательная портретистка, Нордгрен экспонировала свои работы в США, в 1877 году после выставки в Королевской академии одну из ее работ приобрел король Швеции Оскар. Дебют Анны Нордгрен на парижском Салоне состоялся в 1879 году.

«В мастерской все исчезает; не имеет ни имени, ни фамилии; тут перестаешь быть дочерью своей матери, тут сама по себе, каждая личность имеет перед собой искусство и ничего более».Из «Дневника» Марии Башкирцевой

Добавим красок и в сведения о Марии Башкирцевой (1858 — 1884). Она поступила в Академию Жюлиана в 1877 году. Не прошло и двух лет, как трое художников Академии — Лефевр, Буланже и Робер-Флери — присудили Башкирцевой медаль конкурса, проводимого в мастерской. Что это значило для Марии, понятно из ее строк ее знаменитого «Дневника»: «Если живопись не принесет мне довольно скоро славы, я убью себя, и все тут. Это решено уже несколько месяцев…» Для нее нет полутонов: когда в 1883 году жюри Салона удостоило ее «почетного упоминания» за пастель — портрет своей двоюродной сестры Дины, - Мария легкомысленно привязала диплом к хвосту своей собачки Коко. Она рассчитывала на медаль, представив несколько работ.

В своем знаменитом «Дневнике» Башкирцева, описывая свою учебу у Жюлиана, часто упоминает «швейцарку Шепи». Если бы летом 1885 года, прощаясь с несбывшейся любовью, художница Софи Шеппи (1852−1921) не сожгла свои дневники — у современников было бы больше исторических сведений об Академии Жюлиана и атмосфере, царившей в женской мастерской. Однако неудачный роман с братом Жюля Бастьена-Лепажа — архитектором Эмилем — настолько потряс Софи Шеппи, что она решила предать огню всю память об этом периоде своей жизни. Шеппи была небогата, и для того, чтобы учиться, брала заказы — рисовала портреты, в том числе и свою соученицу Марию Башкирцеву. Жила она вместе с другими художницами в общежитии, о котором Башкирцева писала так: «…пошла навестить бедную Шепи, живущую в пансионе на avenue de la Grande-Armee. Совершенно артистическая мансарда, но такой чистоты, что кажется почти богатой. Бреслау живет там же, а также многие другие молодые художницы. Наброски, этюды, масса интересных вещей. Уже одна эта артистическая сфера, один этот воздух действуют хорошо…» И позже, 4 года спустя: «…комфорт мешает художественному развитию… среда, в которой вы живете, — это половина человека».

Будучи весьма обеспеченной, Башкирцева оплачивала некоторые расходы на обучение своих коллег — например, платила за Бреслау и Шеппи, которые вместе с ней посещали индивидуальные уроки по анатомии. Несмотря на это, постоянное соперничество с Бреслау не давало Башкирцевой покоя. Дамы поссорились, и позже Башкирцева жалела об этом. Ирландка Сара Пёрсер (1848−1943), впоследствии — выдающаяся портретистка и мастер витража, не раз пыталась примирить соперниц.

В «Дневнике» Башкирцевой упомянуты и другие имена женщин-художниц, которые учились одновременно с ней в Академии Жюлиана. Среди них — Мария Катарина Вик (1853−1928), одна из самых знаменитых финских художников XIX века; польская портретистка Анна Билинская-Богданович (1857 — 1893). Сокурсница Башкирцевой по Академии, позже — ученица Гогена, датчанка Вильгельмина-Мария Банг (1848−1932) в 1888 году приняла активное участие в движении за открытие датской Академии художеств для женщин.

В одно время с Мадлен Зильхард в Академии училась ее сестра, Женни Зильхард (1857 — 1939), которая дебютировала на Салоне в 1878 году и в преклонные годы была удостоена Ордена Почетного легиона. Больших успехов добилась Мария Магдалина ДельСарт (1853−1927), художница-акварелистка, которая стала профессором Академии в 1880 году и преподавала в женских классах. Мэри Луиза Брикелл (1856−1931) прославилась фигуративными работами, а также цветочными натюрмортами, выставлялась во многих городах своей родной Англии, в том числе и в Королевской академии, а также написала пособие по рисованию акварелью.

Академия Жюлиана продолжала работать и после смерти художника, скорчавшегося в феврале 1907 года. За год до смерти он составил завещание, в котором определил доходы от деятельности Академии своей жене, Амели Бори-Сорель. Когда не стало и Амели, управление Академией взяла на себя сестра Бори-Сорель, Ирма, которой помогали два племянника — Жак и Гилберт Дюпюи. Помещения мастерских постепенно распродавали. Академия Жюлиана, удачное педагогическое и коммерческое предприятие с мировым именем, просуществовала сто лет и в 1968 году была объединена с парижскими мастерскими керамиста Гийома де Пеннингена и декоратора Жака д’Андона. Сегодня Пеннинген (ESAG Penninghen) — частное учебное заведение, которое выпускает руководителей художественных проектов и художников-дизайнеров.