Амурская золотая лихорадка: как беглые русские бандиты на Дальнем Востоке основали свою демократическую республику

Во второй половине XIX века российский Дальний Восток был еще освоен слабо. Немногочисленные поселения располагались в основном вдоль Амура и были заселены, главным образом, казаками, охранявшими границу Империи. В 1870-х годах по России прошел слух, что в Приамурье нашли золото. Страну охватила настоящая лихорадка. Искатели приключений всех мастей от дворян до крестьян двинулись на восток, чтобы разбогатеть на драгоценном металле, который там, по рассказам, буквально валялся под ногами. Добирались до Амура долго и трудно, а, прибыв на место, обнаруживали, что все золотоносные места уже поделены и находятся под строгим присмотром властей. Обманутые в лучших чувствах авантюристы с тоской поглядывали на другой берег Амура. На китайскую территорию нога золотоискателя пока еще не ступала.

Естественная граница между двумя империями охранялись чисто номинально. Беглые каторжники и те, кому на российских просторах по разным причинам было неуютно, легко перебирались через Амур и скрывались в тайге на китайском берегу. Связь с родиной они поддерживали через станицу Игнашино, находившуюся ближе всего к местам поселений беглецов. В начале 1883 года к одному из игнашенцев пришел охотник из племени орочонов по имени Ванька и рассказал, что, копая могилу для матери на берегу реки Желтуги, протекавшей в китайской тайге, нашел на небольшой глубине золотые самородки. Для проверки этих сведений на другой берег Амура отправился геолог Лебедкин. Вскоре он вернулся и подтвердил, что берега Желтуги богаты золотом. Лихорадка вспыхнула с новой силой.

Раньше всех на берега Желтуги слетелись беглые каторжники, которые скрывались неподалеку. Они выкопали первые шурфы и первые землянки. Вторыми в эти края прибыли китайцы, называвшие золотоносную реку Мохэ. Они не имели ничего против того, что помимо них золото добывают северные соседи: места были глухие, а государственная принадлежность окрестностей была весьма условной. Через несколько месяцев на берега Желтухи, как называли речку золотоискатели, стали прибывать любители легкой наживы из России.

Люди гибнут за металл

Пришельцев встречали суровая действительность и суровые законы китайской тайги. Каторжники, которые считали себя чуть ли не коренными жителями берегов Желтуги сперва не признавали никаких правил. Лучшие участки для рытья шурфов доставались самым сильным, а счастливчика, обнаружившего крупный самородок, нередко находили на следующее утро с перерезанным горлом. Поножовщина была нормой. Кроме неё, первые золотоискатели гибли и от естественных причин: людей косила цинга.

Эти трудности мало кого пугали. Уже летом 1883-го на берега Желтуги хлынул поток переселенцев, всеми правдами и неправдами добравшихся до Приамурья. К концу года количество золотоискателей достигло пяти тысяч человек — огромное поселение по меркам тогдашнего Дальнего Востока. Жажда золота привлекала людей разных национальностей и социальных слоев. В соседних шурфах промывали песок русские, китайцы, якуты, евреи, поляки, корейцы и даже французы с американцами. Золотая лихорадка уравнивала беглых каторжан и лиц благородного происхождения, вчерашних крестьян и выпускников европейских университетов. Документов у переселенцев никто не спрашивал. Мало того, это считалось оскорблением. На Желтугу допускались все без разбора. Запрет существовал лишь для слабого пола: женщинам, как источникам постоянных ссор между старателями, въезд на прииск был запрещен.

С появлением тысяч новых людей, берега золотоносной речки стали приобретать цивилизованный облик. Первые капитальные сооружения появились на Орловом поле, названном в честь любимого развлечения первых поселенцев — азартной игры в орлянку. От поля вдоль реки и тянувшихся по берегам шурфов протянулась улица Миллионная, заканчивавшаяся Ледяным полем. Помимо жилых построек появились небольшие кабаки и несколько лавок. Серьезные торговцы сначала ездить в Желтугу побаивались, опасаясь тамошних нравов.

Разгул преступности пришёлся не по нраву и большинству переселенцев, желавших, чтобы им никто и ничто не мешало добывать золото. Чрезвычайно быстро началась стихийная самоорганизация разнородной людской массы. Её стимулировало жестокое убийство повара, у которого пропало 50 золотников драгоценного металла. Преступники сорока ударами молотка превратили голову своей жертвы в кашу. На стихийном митинге желтугинцы решили прекратить разбойничью анархию и навести относительный порядок. Поселение разделили на пять штатов, каждый из которых возглавили два старосты, переизбиравшихся каждые 4 месяца. Всё население Желтуги открытым голосованием выбрало президента.

Поселенцы, число которых в 1884 году достигло уже пятнадцати тысяч человек, сообща решили, что теперь они — граждане независимой Желтугинской республики или Амурской Калифорнии. Сообща составили свод законов республики, своеобразную конституцию, регламентировавшую все стороны жизни «калифорнийцев». Каждый золотоискатель и любой человек, прибывавший на прииск, должен был прочесть эти правила и удостоверить своё знакомство с ними личной подписью.

Появилось и некое подобие уголовного кодекса. Проступки и преступления наказывались ударами розог, палок или «терновника» — кнута, хвост которого был утыкан гвоздями. За беспробудное пьянство полагалось сотня ударов розгами, четыреста палок получат тот, кто привозил в поселок женщин. За воровство, подделку золотого песка, угрозу оружием в пьяном виде, мужеложество полагалось по 500 ударов «терновником». Такое бичевание всегда кончалось смертью. Убийство наказывалось особо — преступника полагалось умертвить тем же способом, которым он убил свою жертву.

Введенные правила упорядочили жизнь. Добыча золота сразу увеличилась. Основную массу желтугинцев составляли рядовые золотоискатели, которых здесь называли «приискателями» или «хищниками». Чаще всего это были крестьяне из далёких мест. Некоторые из них сами шли за Амур в поисках богатства, других нанимали по всей Сибири агенты золотопромышленных компаний. Агенты эти давно осели на Желтуге. Они заключали с наемными «хищниками» контракт, который обязывал «приискателей» сдавать всё золото по фиксированной цене. Покидая родные деревни, будущие золоторои получали аванс и новую одежду. Во время долгой дороги на Амур, большинство из них пропивались вдрызг и на Желтугу являлись в жалких лохмотьях. Аванс приходилось отрабатывать. И несколько месяцев наемные «хищники» пахали лишь на компанию. Конечно, многие всё равно утаивали часть золотишка, чтобы сбыть его в обход агентов.

Те, кто приходили в Амурскую Калифорнию самостоятельно, могли заработать большие деньги. Копатель не самого богатого шурфа мог в день намыть 5−6 золотников (25−30 граммов) драгоценного песка. Нередко попадались и самородки. На Желтуге золотник стоил около двух рублей. Сразу за Амуром его цена возрастала вдвое и увеличивалась с продвижением на запад, поэтому многие на месте продавали малую часть добытого, а остальное припрятывали до возвращения домой. Подобной бережливостью отличались артели «приискателей"-земляков из Тобольска, Перми или Вологды. Они не кутили, не пьянствовали, а упорно работали, чтобы вернуться в родные края богатыми людьми.

Добраться до дома с золотишком удавалось далеко не всем. В тайге вокруг Желтуги рыскали спиртоносы. Сначала так называли тех, кто снабжал первых желтугинцев разбавленной самогонкой. Бутылки с пойлом меняли на золотой песок. Когда жизнь на прииске наладилась и открылись первые кабаки, надобность в подобном промысле исчезла. Спиртоносы, которым удалось разбогатеть, стали скупать золото, давая за него чуть больше, чем агенты компаний. Те, кому повезло меньше, занялись разбоем. Их шайки, называвшиеся «летучками», подкарауливали золотоискателей в тайге, грабили и убивали их.
Помимо спиртоносов, возвращавшимся домой «хищникам» угрожали полудикие аборигены. Они, правда, вели себя чуть благороднее, чем простые бандиты. Если приискатель видел расстеленную на тропе красную тряпицу, он знал, что надо отсыпать на неё немного золота, и тогда можно будет спокойно идти дальше. Если путник переступал через тряпку, его настигал меткий выстрел, а лесной житель обчищал труп полностью.

Золотая лихорадка, осложненная патриотизмом

С наведением в Желтуге порядка сюда устремились многочисленные торговцы. На Орлином и Ледяном полях быстро выросли здания лавок, кабаков, бань и даже казино. Церкви, кстати, в поселении так и не построили. Купцов привлекали огромные прибыли. В Желтуге все товары стоили в 5−10 раз дороже, чем за Амуром. Наличные деньги здесь почти не встречались. Всё менялось на золотой песок. Появилась даже собственная денежная система. Её главной единицей был золотник (4,26 грамма металла), который делился на 4 «карты» или 96 «спичек».

Многим удачливым золотоискателям богатство как будто жгло руки. Бывали случаи, когда в казино недавний крестьянин за ночь проигрывал в штос или в рулетку по четыре тысячи рублей — невообразимые в России деньги. Разбогатевшие старатели старательно кутили, выстилая дорогими тканями Миллионную, покупая и в щепки разбивая европейскую мебель (которой тоже торговали в Желтуге) и угощая водкой всё «обчество». На подобные выходки старосты и президент смотрели сквозь пальцы, так как слухи о быстро разбогатевших «хищниках» служили отличной рекламой Желтугинской республики.

Российские власти к существованию Амурской Калифорнии относились с некоторым одобрением. По Дальнему Востоку были разосланы запреты конфисковывать добытое на китайской территории золото. Объяснялось это заботой о повышении благосостояния местного населения. На такую заботу желтугинцы ответили всплеском патриотизма. Осенью 1885 года в голове последнего президента республики Николая Прокунина родилась идея о включении Желтуги с окрестностями в состав Российской Империи. Это получило одобрение народного схода. Было решено за общественный счет снарядить экспедиции по колонизации тайги в радиусе нескольких сот верст от Амурской Калифорнии.

Об этой затее быстро узнали в Пекине. Один из желтугинских штатов был полностью китайским, и, естественно, в нем проживало немало шпионов. Для императрицы Цы Си нелегальная Калифорния уже давно была больным местом. Властную старуху возмущало, что добываемое в её владениях золото уходило куда-то на север. Получив донесение о планах желтугинской экспансии, китайское правительство отправило ноту в Санкт-Петербург. В русском МИДе решили, что несколько тысяч босяков и авантюристов — недостаточный повод для ссоры с огромным Китаем. Судьба желтугинцев была решена.

В январе 1886 года в сторону самопровозглашенной республики двинулись части китайской армии. Русские казачьи подразделения переправились через Амур и встали лагерем на его южном берегу. При этом они не проявляли никакой агрессивности. В республике началась паника. Сопротивление китайской армии не оказывалось. Приискатели массово бежали на север и сдавались в плен казакам. Те переправляли их на русский берег и отпускали на все четыре стороны. Китайские приискатели тоже предпочитали сдаваться русским. Они прекрасно знали, что если попадут в руки землякам, то их ждет неминуемая смерть. Несчастные, угодившие в плен к китайским карателям, были объявлены цзиньфэями (преступными старателями) и обезглавлены на Орловом поле. Все постройки Желтуги сожгли.

Президенту Прокунину удалось пробиться в тайгу, унося с собой тяжелый ящик, набитый золотом — республиканскую казну. На второй день пути на беглецов напала шайка спиртоносов. Когда бандиты с золотом скрылись в чаще, на тропе остались несколько окровавленных тел. Николай Прокунин выжил лишь благодаря богатырскому здоровью. Через неделю он добрел до окраин Благовещенска, где два месяца пролежал в больнице. После выздоровления экс-президент трудился бухгалтером и после многих злоключений умер в 1896 году.

Нелегальный прииск на берегах Желтуги просуществовал всего три года. За это короткое время произошла стремительная эволюция от бандитского товарищества до самопровозглашенной республики, обладавшей многими признаками независимого государства. «Хищники» и приискатели добыли около восьми тонн золота, а в свободное время создали первую на Дальнем Востоке демократическую республику.