Борьба прибалтов-язычников против немецких крестоносцев и битва у Гольма, решившая исход этого противостояния

Начатая в конце XII века христианизация ливских племён набирала обороты с каждым месяцем правления рижского епископа Альберта. Однако её темпы епископа не устраивали. Во время очередного вояжа в германские земли он приложил все усилия, чтобы вернуться в Ригу с как можно большей армией крестоносцев. У ливов был свой взгляд на ситуацию, и, заручившись поддержкой полоцкого князя, в мае 1206 года они подняли восстание.

Активная стадия христианизации

Летом 1205 года Альберт фон Бекесховеден вернулся в Ригу. Вместе с епископом прибыли

«полководец граф Генрих из Штумпенгузена, благородный Коно из Изенбурга и множество других рыцарей, и из Вестфалии и из Саксонии, и прочие пилигримы».

Число рыцарей было больше, чем обычно. Это объясняется религиозным пылом, охватившим европейское дворянство в связи с начавшимся новым, Четвёртым, крестовым походом. Однако Иерусалим находился очень далеко, средствами на дорогу располагали далеко не все, и поэтому некоторые крестоносцы пытались найти цель поближе. Именно о них папа Иннокентий III писал бременскому епископу, чтобы тот

«священников и клириков, которые приняли знак креста и дали обет отправиться в Иерусалим для возвещения веры христовой, а также мирян, которые по бедности или слабосилию не могут ехать в Иерусалим, он, изменив их обет, позаботился послать против варваров в Ливонию».

Епископ Альберт, располагавший довольно многочисленным войском, заметно активизировал процесс крещения ливов. Первым делом для распространения святой веры, а также для контроля над ливонскими землями он основал в устье Двины цистерцианский монастырь Динамюнде (вполне вероятно, что какое-то поселение с церковью там существовало уже несколькими годами раньше) и поручил его заботам своего ближайшего помощника Теодориха из Турайды. Затем епископ отправил Конрада Мейендорфского в Икесколь, который формально считался его леном, но фактически принадлежал ливам. Вместе с ним в поход выступило и многочисленное войско крестоносцев. Согласно Генриху Латвийскому, ливы собрались убить Конрада, но тот, предупреждённый (вероятно, у ливов уже не было единства, и многие стали придерживаться христианства), вышел к ним во всеоружии с охраной, и напуганные язычники бежали. Не исключено, что коварный замысел ливов является выдумкой хрониста, желавшего подчеркнуть законность захвата Конрадом Икесколя.

Вслед за этим люди Конрада продвинулись вверх по Двине, захватив и уничтожив поселения Леневарден (современный Лиелварде) и Аскратэ (современный Айзкраукле). Жившие там ливы укрылись в окрестных лесах и нападали на отдельные отряды крестоносцев. В большинстве случаев тем удавалось отбиться, но иногда удача сопутствовала ливам. Если у них получалось захватить кого-нибудь в плен, то несчастного приносили в жертву языческим богам.

В конце лета люди Конрада начали собирать урожай, созревший на ливских нивах в окрестностях Икесколя. По словам Генриха Латвийского,

«жали все при оружии, так как иначе не могли бы выдержать частых нападений язычников».

Когда урожай был собран и Икесколь был обеспечен провизией на случай осады, большинство крестоносцев вернулось в Ригу.

Приближающиеся холода вынудили ливов вернуться в разорённые поселения, которые контролировались крестоносцами. Это было возможно лишь после принятия крещения и признания власти рижского епископа. Чтобы избежать дальнейших недоразумений, ливов вынуждали предоставлять заложников — как правило, это были дети местной знати. Сами ливские поселения были розданы как бенефиции прибывшим немецким крестоносцам — например, Леневарден достался рыцарю Даниилу. Таким образом, к концу 1205 года Альберту удалось установить контроль над большей частью ливских племён, живших вдоль Двины.

В поисках союзников

Продвижение крестоносцев вверх по Двине вызвало беспокойство у русской стороны. Летом того же 1205 года сидевший в Кукейносе князь Вячко самолично явился к епископу Альберту на переговоры. Генрих Латвийский сообщает, что они заключили мирный договор, но о его условиях не рассказывает. Д. Хрусталёв полагает, что Альберт признал за полоцким князем право сбора дани, а за собой оставил право крещения. По-видимому, он считал, что его сил ещё недостаточно для открытого противоборства с Полоцком, которое, впрочем, было неизбежно. Покорённые крестоносцами ливы своей единственной надеждой считали вмешательство в конфликт Полоцка.

Зимой 1205–1206 годов ливы отправили к полоцкому князю Владимиру своих представителей, которые побуждали князя взяться за оружие, обещая поддержку со своей стороны. Тот, вероятно, и сам уже был не прочь избавиться от нового соседа и начал готовиться к весеннему походу. Тогда же в Полоцк прибыло и посольство епископа во главе с аббатом Теодорихом. Везших богатые дары для князя послов в пути атаковали ливы, и хотя посланцам епископа удалось спастись, подарки оказались в руках ливов. Впрочем, нельзя забывать, что основную информацию о событиях содержит только «Хроника Ливонии», написанная Генрихом, и сведения подаются весьма однобоко. Не исключено, что информация о захваченных ливами дарах была ложной и служила тому, чтобы вбить клин между Владимиром и ливами.

Перед бурей

Узнав о приготовлениях Владимира к походу, Теодорих немедля отправил к епископу гонца. Альберт собирался отплыть в немецкие земли, но в свете новостей остался в Риге. Он также уговорил часть крестоносцев, проведших «сезон» в Прибалтике и считавших свою душу спасённой, остаться, чтобы отразить нападение врага. Какова была их численность, точно неизвестно. Генрих говорит о «многих». Если исходить из того, что для решающей атаки епископ сумел найти всего 150 человек (рыцарей, арбалетчиков и ливов-христиан), то «многие» перед лицом опасности, похоже, всё-таки вернулись домой.

Владимир же, пытаясь усыпить бдительность Альберта, отпустил епископское посольство, а вместе с ним отправил своего представителя — дьякона Стефана, которому надлежало заверить мирные намерения князя и убедить Альберта прибыть на переговоры с Владимиром и ливами в место близ реки Воги (восточнее Икесколя) 30 мая. Это была явная провокация полоцкого князя. Прибыв туда, Альберт подтвердил бы свою вассальную зависимость от Полоцка и сделал бы князя арбитром в решении споров между крестоносцами и ливами. К тому же ливы не скрывали, что явятся туда вооружёнными и в любой момент могут попытаться убить епископа. Естественно, Альберт отказался выполнить требование Владимира.

Полоцкий князь также отправил в земли ливов и латгалов своих эмиссаров, которые должны были призвать местные племена к восстанию против Риги. Далеко не все из них стремились воевать с крестоносцами. Латгалы единодушно отказались участвовать в войне, и

«даже подарки, поднесённые им русскими, не могли склонить их ко злу против тевтонов».

Среди ливов также было много противников восстания: распространение христианства уже стало сказываться в этом регионе. Язычники-ливы пытались запугать своих сородичей-христиан. Генрих пишет, что двух неофитов, хотевших выведать планы восстания, ливы жестоко казнили:

«Их обвязали вокруг ног верёвками и разорвали пополам, подвергли жестоким мукам, вырвали внутренности, оторвали руки и ноги».

Тем не менее, когда вспыхнуло восстание ливов, значительная часть их осталась на стороне католиков, а некоторые даже советовали епископу, как лучше одержать победу над язычниками.

Начало восстания

В мае ливы из Гольма отплыли вверх по Двине, чтобы явиться на обозначенное место для переговоров. Проплывая мимо Икесколя, они предложили Конраду последовать вместе с ними, но тот, предполагая коварство ливов, отказался. Когда окончательно стало понятно, что епископ не явится на переговоры, ливы решили поднять восстание, не дожидаясь прихода русских войск. Не исключено, что именно на такой поворот событий и рассчитывал Владимир, собираясь присоединиться к ливам на финальной стадии для окончательной победы. Центром восстания стал Гольм, где и пролилась первая кровь: ливы растерзали местного священника Иоанна. Старейшина Ако, вождь восстания, призвал всех ливов поднять оружие против христиан. С конца мая к Гольму стягивались ливы-язычники. Присоединились к восстанию и ливы Турайды. Её правитель Каупо, сторонник христианства, был изгнан, а жители Турайды направились к Гольму. Вероятно, поддержали восстание и ливы вождя Дабрела. В расчёте на богатую поживу к ним присоединились и некоторые литовцы. Ливы-христиане, напротив, стали уходить в Ригу, надеясь на защиту крепостных стен.

Язычники двинулись к Риге, разоряя окрестности, убивая попавших под руку христиан и сжигая церкви. Конрад Икескольский вместе с небольшим гарнизоном был блокирован в замке. Однако на прямой штурм ливы не пошли. Стены Риги и Икесколя, видимо, оказались непреодолимым для них препятствием, и часть язычников, истребив не успевших укрыться за ними христиан, «со скуки вернулась по домам».

Поворотный день

Узнав о произошедшем от своих соглядатаев, епископ Альберт провёл совет со знатнейшими рыцарями и принял решение атаковать язычников. Лучшие воины образовали сводный отряд численностью в 150 человек, в который кроме немецких крестоносцев вошли и крещёные ливы. На двух кораблях они спустились вниз по Двине и подошли к Гольму. 4 июня 1206 года произошёл бой, определивший будущего хозяина Ливонии.

Язычники выстроились у самой кромки воды, вынудив крестоносцев подходить к берегу по мелководью. Всё это время язычники забрасывали их камнями из пращи и метательными копьями. Под прикрытием арбалетчиков рыцарям всё же удалось добраться до острова, и там они наглядно продемонстрировали, чего стоит тяжеловооружённый западноевропейский рыцарь против легковооружённых язычников. Особое мужество выказал рыцарь Арнольд. Возможно, именно он являлся первым маршалом меченосцев, а шедшие за ним в бой воины были первыми рыцарями ордена. Численное превосходство ливов роли не играло, и несколько десятков профессиональных воинов обратили многочисленное войско в бегство. Часть из них укрылась в замке, а другие попытались переплыть Двину, но многие утонули. Среди погибших в тот день ливов оказался и Ако. Обстоятельства его смерти неизвестны, но, судя по тексту «Хроники Ливонии», он был убит во время бегства. Старейшине отрубили голову и вместе с ранеными в бою христианами отправили в Ригу в качестве драгоценного трофея.

Оставшиеся крестоносцы осадили замок Гольм. Генрих Латвийский сообщает, что

«христиане подошли к пригородным постройкам, подложили огонь под стены замка и стали метательными орудиями (patherellis) бросать в замок огонь и камни. Баллистарии переранили множество народу в крепости, так что, при больших к тому же потерях и убитыми, не стало сил для защиты».

Ливы из Турайды не выдержали первыми и отправили парламентёра, чтобы договориться о безопасном уходе в свои земли. Крестоносцы, численно всё ещё уступавшие противнику, согласились их пропустить. Оставшиеся ливы Гольма, которым было некуда уходить, через некоторое время сдались. Их старейшины отправились в Ригу и там были брошены в заточение, а позднее перевезены в Германию в качестве заложников. Остальным пришлось в очередной раз принять христианство. Восстание, которое оказалось самой значительной угрозой для Риги со дня её основания, было подавлено в течение нескольких дней благодаря мужеству и решительности, а главное — качественному превосходству немецкого рыцарства.

Ответ крестоносцев

Усмирив ливов Гольма, епископ Альберт приказал разместить в гольмском замке постоянный гарнизон из немецких солдат. Основу его составили арбалетчики. Возглавил гарнизон некто Гевегард, а духовным пастырем стал прибывший из Германии священник Даниил. После этого епископ принялся за ливов из Турайды. К походу против них он привлёк не только вновь прибывших крестоносцев, но и племена земгалов, издавна конфликтовавших с Турайдой. Земгалы в прошлом году уже сражались плечом к плечу с крестоносцами против литовцев. В этот раз они снова составили большую часть крестоносной армии, выставив 3000 воинов. Одним из вождей похода стал изгнанный из Турайды христианин Каупо. Крестоносная армия разделилась на две части (их состав неизвестен): одна во главе с Каупо направилась к Турайде, а другая двинулась к Саттезеле — укреплённому поселению ливского вождя Дабрела, расположенному в нескольких километрах южнее Турайды за рекой Гауя.

Узнав о приближении Каупо, многие турайдские ливы поспешили покинуть поселение, понимая, что изгнанный правитель будет мстить за унижение. Оставшиеся решили сражаться, укрывшись за деревянными стенами. После непродолжительной осады крестоносцы смогли поджечь стены и пошли на штурм. Язычники, потеряв до пятидесяти человек, попытались спастись бегством, и многим это удалось. Деревянный замок был разорён и полностью уничтожен. Впоследствии в Турайде немецкие мастера воздвигли каменный замок.

Когда ливы в Саттезеле увидели зарево пожара, то, опасаясь той же судьбы, заняли стены, чтобы упорно обороняться. Генрих Латвийский отмечает их вождя Дабрела, который ободрял ливов, и сравнивает его с библейским вождём филистимлян. Штурм крестоносцев не увенчался успехом. Тогда они попытались атаковать с другой стороны, считавшейся труднодоступной. Но и там немцы были отброшены, потеряв при этом пять воинов (потери при первом штурме неизвестны). Не желая больше терять людей, крестоносцы отступили, удовольствовавшись разорением округи.

Рижский епископ остался доволен результатами похода. Ливы Турайды были примерно наказаны, а Саттезеле, хотя и устоял, осознал силу христиан. Дабрел разрешил проповедовать Святое писание в своих землях и даже сам принял христианство (некоторые исследователи предполагают, что он был крещён ещё до восстания 1206 года) и стал соперником Каупо в деле распространении христианства среди ливов.

Посчитав, что на этом кампания 1206 года закончена, Альберт осенью отбыл в Германию. Но как оказалось, бои в Ливонии в тот год ещё не закончились.

Продолжение следует: Поход Владимира Полоцкого во владения епископа Альберта и восстание князя Вячко в Кукейносе