Чжан Цзолинь против Чжан Цзунчана: генералы-«феодалы», поделившие Китай в 20-е годы ХХ века

Ровно век назад Китай, потрясённый свержением маньчжурской династии и смертью неудавшегося «императора» Юань Шикая, окончательно распался на части. Огромная страна с населением 430–450 млн человек погрузилась в новое средневековье и «феодальную» раздробленность. Этот период в истории Поднебесной обычно именуют «эпохой милитаристов», поскольку Китаем владели генеральские группировки, опиравшиеся, главным образом, на прямое военное насилие.

«Старый маршал» с заячьей губой

К началу 20-х годов то, что формально именовалось «Китайской республикой» (Чжун-хуа Мин-го), после ряда междоусобных «генеральских войн», разделили на части пять-шесть основных военно-политических группировок. Крупнейшую из них, базировавшуюся на северо-востоке Китая, возглавлял пятидесятилетний Чжан Цзолинь. По сути самостоятельное государство с населением в 35 млн человек основал неграмотный крестьянин, в молодости начинавший бандитом-хунхузом.

Предки Чжан Цзолиня были «ханьцзюнь» – этническими китайцами-ханьцами, много веков служившими маньчжурской династии в составе «восьмизнамённых войск». Во время Японо-китайской войны 1894–1895 годов будущий владыка Маньчжурии успел повоевать в коннице империи Цин, а после поражения стал атаманом небольшой шайки. В начале Русско-японской войны атаман Чжан безуспешно предлагал свои услуги русскому командованию в качестве командира диверсионного отряда. Японцы оказались менее щепетильными, и Чжан Цзолинь не без успеха действовал в интересах японской разведки.

После победы японцев по их протекции бывший атаман хунхузов вернулся на военную службу в войска империи Цин, став командиром одного из располагавшихся в Маньчжурии кавалерийских полков реформируемой армии. К началу революции 1911 года Чжан Цзолинь уже командовал крупными военно-полицейскими силами в столице Маньчжурии городе Мукдене, с энтузиазмом подавляя выступления антиманьчжурских революционеров. Когда же революция победила, генерал Чжан верно служил диктатору Юань Шикаю, обеспечив ему успешный «референдум» в Маньчжурии, когда Юань собирался «по воле народа» провозгласить себя новым императором Поднебесной. В итоге Чжан Цзолинь стал военным губернатором Фэнтянской провинции (ныне – провинция Ляонин в КНР), являвшейся центральной в Маньчжурии.

К 1920 году в результате интриг и военных столкновений Чжан Цзолинь контролировал все три провинции Маньчжурии и часть столичной провинции Чжили. Его «личные» войска на тот момент насчитывали около 150 000 солдат, порядка 380 пушек и 180 пулемётов. Показательно, что в тогдашнем Китае только войска Чжан Цзолиня располагали тяжелой полевой артиллерией – несколькими десятками 150-мм японских и германских гаубиц.

Неграмотный хозяин Маньчжурии увлекался и такими новинками как авиация – в 1922 году на окраине Мукдена он открыл самую большую в Китае школу пилотов. При конкурсе в 1000 человек на место, в авиашколу Чжан Цзолиня отобрали полсотни курсантов, среди которых оказался и его старший сын Чжан Сюэлян.

Присвоив себе титул маршала и контролируя Пекин, где располагалось номинальное «правительство Китайской республики», хозяин Маньчжурии стал претендовать на политическое лидерство во всей стране. Однако фигура бывшего хунхуза и полицейского, тут же прозванного в народе «Старым маршалом», для большинства китайцев была слишком одиозной. Тем не менее, опираясь на внушительные экономические возможности Маньчжурии, Чжан Цзолинь был сильнейшим военным лидером и некоронованным самодержцем северо-востока Китая. Он почти открыто ориентировался на Японию, имевшую свои интересы в Поднебесной и особенно в Маньчжурии. Но безвольной японской марионеткой Чжан Цзолинь, конечно же, не был – как всякая сильная и коварная личность он служил исключительно своим собственным интересам. Русский белоэмигрант Пётр Балакшин так охарактеризовал хозяина Маньчжурии:

«Кроме природного ума, хитрости, политической изворотливости, в нем было много личного обаяния – если это выражение можно применить к типичному китайскому правителю того времени. Свои политические ставки Чжан Цзолинь всегда делал с расчетом извлечь выгоду для себя и укрепить свою власть».

А вот как один из первых советских дипломатов описал встречу с хозяином Маньчжурии, проходившую в 1922 году:

«Две цепочки солдат у ворот взяли на караул, мы вошли во внутренний двор генеральской резиденции. Молодые женщины из гарема Чжан Цзолиня, не торопившиеся спрятаться, с любопытством разглядывали нас… Наконец мы вошли в дворцового типа павильон, где нас ожидал Чжан Цзолингь. Судя по его прошлому, мы приготовились увидеть здоровенного бандита с громадными ручищами. На поверку он оказался щупленьким человечком с маленькой бритой головой, недоверчивыми глазками, с тихим голосом и так называемой заячьей губой. Переводчиком был его приближённый – полковник Янь Чжо, блестяще знавший русский язык. Говорили, что полковник Янь служил когда-то боем у русских в Харбине…»

«Генерал собачье мясо», его солдаты и наложницы

Младшим партнёром Чжан Цзолиня был сорокалетний Чжан Цзунчан, который также происходил из бедных крестьян и подобно своему патрону в молодости зарабатывал на жизнь разбоем. В отличие от своего будущего соратника, в годы Русско-японской войны Чжан Цзунчан оказался в китайском отряде, действовавшем на стороне русских. По слухам, он даже получил чин ротмистра русской армии (что звучит фантастично), а после войны сотрудничал с русскими купцами и мог изъясняться на русском языке (что похоже на правду).

После революции 1911 года Чжан Цзунчан, уже будучи лидером довольно крупной криминально-торговой группировки, во главе своего отряда присоединялся к различным генералам и провинциальным правительствам, а в итоге сделал военно-политическую карьеру у такого же бывшего разбойника – Чжан Цзолиня. В годы русской гражданской войны Чжан Цзунчан, занимая должность командира дивизии у Чжан Цзолиня и в интересах его войск с немалой личной прибылью занимался покупкой оружия и снаряжения во Владивостоке, где за годы Первой мировой войны скопились немалые запасы вооружения, закупленного в США ещё царским правительством.

Чжан Цзунчан носил прозвище «Генерал собачье мясо» за пристрастие к игре в одну из разновидностей китайского домино, сыграть партию которого на диалекте провинции Шаньдун, откуда был родом этот военачальник, называлось просто – «кинуть собачье мясо». Среди китайских «милитаристов», у которых гаремы были обычным делом, «Генерал собачье мясо» выделялся необычайным количеством наложниц, которых насчитывалось много десятков – помимо китаянок, среди них были японки, кореянки и европейские женщины (в том числе, русские из белой эмиграции). Не запоминая имён, Чжан Цзунчан называл наложниц по номерам и порой дарил их подчинённым офицерам в качестве награды.

Помимо прозвища «Собачье мясо», Чжан Цзунчана в народе звали «Три-Не Знаю» – генерал, по его любимой присказке, не знал сколько у него денег, сколько наложниц и сколько солдат… Неслучайно журнал «Time» в 1924 году называл этого субъекта «самым подлым милитаристом в Китае». Впрочем, набор сомнительных моральных качеств не мешал Чжан Цзунчану быть весьма способным и сильным военным вождём, контролировавшим в союзе с Чжан Цзолинем обширный Шаньдунский полуостров с населением более 30 млн человек. Хотя сам «Генерал собачье мясо» и бахвалился, что не знает количества своих солдат, по оценкам английских наблюдателей, под его началом находилось порядка 70 000 бойцов при 150 пушках и четырёх десятках пулемётов.

Подобно вождям древности и средневековья, окружавшим себя верными телохранителями из иноземцев, в личной охране «Генерала собачье мясо» служила сотня русских белоэмигрантов под командованием есаула амурских казаков Танеева. К Чжан Цзунчану их привлекали не только деньги, но и демонстративно декларируемый им антикоммунизм.

«Нефритовый генерал»

Второй, если не первой по известности военной фигурой в Китае начала «эпохи милитаристов» был многолетний военно-политический соперник группировки маршала Чжан Цзолиня – генерал У Пейфу. Этот военный лидер, будучи на несколько лет моложе хозяина Маньчжурии, также имел незаурядную, хотя и совсем иную биографию.

В отличие от бывшего неграмотного хунхуза, генерал У в юности получил классическое конфуцианское образование, к двадцати годам став, в современных терминах, кандидатом наук в сфере китайской классической литературы и философии. Но в итоге молодой У избрал не вполне характерную для конфуцианцев военную карьеру. Он был одним из адъютантов генерала Не Шичена – популярного в Китае военачальника, убитого европейским десантом при штурме города Тяньцзиня в 1900 году (во время подавления «боксёрского восстания»).

К началу революции, свергнувшей в 1911 году династию Цин, философ У Пейфу командовал батальоном расквартированной в Маньчжурии 3-й пехотной дивизии реформированных войск. Успешно участвуя во всех последующих междоусобицах и переворотах, за десять лет он вырос от комбата до командующего целой армией.

В начале 20-х годов решительный, образованный и импозантный генерал У Пейфу, получивший в народе уважительное прозвище «Нефритовый генерал», считался одним из возможных объединителей Китая и пользовался немалым авторитетом в общественном мнении китайцев и действовавших в Поднебесной иностранцев. Считалось, что в своей политике У Пейфу во многом ориентировался на интересы Англии и США, однако, подобно Чжан Цзолиню, превыше всего он ставил свои интересы и всегда оставался вполне искренним китайским националистом.

К 1920 году генерал У Пейфу возглавлял войска так называемой «Чжилийской клики» (по названию столичной провинции Чжили) – объединения генералов центральных провинций, которые в союзе с маньчжурским «Старым маршалом» воевали против войск бывшего премьер-министра «Китайской республики» генерала Дуань Цижуя, контролировавшего Пекин и окрестности. Кстати, тремя годами ранее именно премьер-министр Дуань официально объявил от имени Китая войну кайзеровской Германии и даже начал готовить экспедиционный корпус для отправки во Францию. Впрочем, вскоре Первая мировая война закончилась, и никаких политических бонусов Дуань получить не успел.

В июле 1920 года У Пейфу и Чжан Цзолинь совместно разгромили Дуань Цижуя и сразу стали соперниками, пытаясь оспаривать друг у друга столицу Китая. Политическим знаменем «Чжилийской клики» У Пейфу был старый генерал Цао Кунь – опытный и авторитетный политикан, вскоре провозглашённый «Президентом Китайской республики». Характерно, что в народе этого формального главу государства сразу прозвали «президентом-взяточником». Тем не менее, «президент-взяточник» при поддержке У Пейфу ввёл в стране новую, весьма демократическую Конституцию, а его власть, пусть только на словах, признавалась большинством провинций Китая. Реальная власть над центральными регионами страны находилась в руках генерала У Пейфу, а Пекин контролировал маньчжурский владыка Чжан Цзолинь.

В апреле-июне 1922 года войска У Пейфу в ходе так называемой «Первой чжили-фэнтянской войны» нанесли поражение своему бывшему союзнику Чжан Цзолиню, отобрав у него контроль над Пекином и отбросив бывшего хунхуза назад в Маньчжурию. Войска У Пейфу и его союзников захватили у «Старого маршала» и его сателлитов огромные по меркам тогдашнего Китая трофеи – почти 30 000 пленных, 3000 лошадей, более 10 000 винтовок, 230 пулемётов и почти две сотни пушек.

Это был звёздный час «Нефритового генерала» – в то время он считался наиболее талантливым и перспективным военачальником Поднебесной, способным, наконец, объединить распавшуюся страну. Любопытно, что первый советский военный атташе в Китае комкор Анатолий Геккер установил неплохие личные отношения с У Пейфу и предлагал правительству СССР выбрать в союзники этого философствующего «милитариста», а не слишком политизированного «старого заговорщика» Сунь Ятсена…

В 1923–1924 годах, в момент своего наивысшего расцвета, армии У Пейфу и его союзников контролировали территорию, на которой проживало около 200 млн человек (почти половина тогдашнего населения Китая), и насчитывали порядка 500 000 солдат, более 1000 орудий и около 1500 пулемётов.

Следует помнить, что войска крупнейших «милитаристов» Китая не обладали внутренним единством, представляя собой довольно неустойчивый конгломерат генералов (возглавлявших отдельные дивизии и бригады), склонных к постоянным интригам и периодическим изменам. Каждая «армия», «дивизия» или «бригада» фактически становилась отдельным «феодальным владением» конкретного генерала и приближённых к нему офицеров.

Первые миномёты и танки в Китае

Поражение в «Первой чжили-фэнтянской войне» 1922 года побудило властного и честолюбивого «Старого маршала» Чжан Цзолиня заняться энергичной реорганизацией войск и наращиванием вооружения. За два последующих года его личная армия выросла до 200 000 солдат, сведённых в 14 пехотных и 4 кавалерийские дивизии. Войска хозяина Маньчжурии насчитывали, по меньшей мере, 260 орудий, свыше четырёх сотен пулемётов и пять бронепоездов.

Именно в войсках Чжан Цзолиня впервые в Китае были введены многие новейшие виды вооружений. В частности, он первым в Китае приобрел минометы Стокс-Брандта, появившиеся в конце Первой мировой войны и созданные по классической схеме мнимого треугольника.

Снаряд минометов Стокса (они у Чжан Цзолиня были двух калибров – 75 и 81 мм) по мощности не уступал снаряду 75-мм горной пушки, самой распространённой в армиях китайских «милитаристов». При этом миномет был на порядок легче и проще артиллерийского орудия, что оказалось весьма удобно для Китая с его специфическим театром военных действий, дорогами-тропами и военными обозами, основанными на тягловой силе пеших носильщиков-кули. Но войска Чжан Цзолиня не довольствовались только импортными минометами – в Мукденском арсенале быстро наладили их собственное производство, включая даже выпуск тяжелого 150-мм «бомбомёта» (именно этим термином называли данную конструкцию как белые, так и красные военспецы, оказавшиеся в то время в Китае).

Также Чжан Цзолинь стал первым среди «милитаристов» Поднебесной, кто приобрёл для своих войск танки – у европейских дельцов им было нелегально закуплено 36 легких французских танков «Рено». Первые десять машин прибыли в Китай в 1925 году на британском пароходе под видом сельскохозяйственных тракторов (Танки и коррупция: как в Китае появилась бронетехника.) – из-за гражданских войн действовало эмбарго Лиги Наций на поставки оружия в Китай. Впрочем, этот декларативный запрет нарушали все, кому не лень…

В войсках Чжан Цзолиня имелась и самая крупная в Китае авиационная группировка: по состоянию на 1924 год – около 60 исправных аэропланов разных систем и до сотни неисправных. Действующие самолёты были сведены в три отряда под номинальным командованием Чжан Сюэляна, любимого сына «Старого маршала». Назывались эти эскадрильи в китайском стиле – «Летающие тигры», «Летающие ястребы» и «Летающие драконы» (последний был укомплектован гидросамолётами). Среди летчиков преобладали иностранные наёмники: в основном, французы (ветераны Первой мировой войны) и русские белогвардейцы-эмигранты. В Мукденском арсенале наладили выпуск легких авиабомб и даже пытались производить химическое оружие.

По меркам тогдашнего Китая в войсках «Старого маршала» была неплохо поставлена военная подготовка – офицеров всех родов войск готовили в Мукденском военном училище, а часть командного состава проходила дополнительное военное обучение в Японии. Достаточно сказать, что по оценкам как советских, так и английских наблюдателей, во всем Китае только офицеры-«мукденцы» умели вести артиллерийский огонь с закрытых позиций.

В середине 20-х годов, анализируя потенциал китайских «милитаристов», советские военные разведчики оценивали войска Чжан Цзолиня как наиболее подготовленные в тактическом и техническом плане, стойкие в обороне, способные строить почти современные системы полевых укреплений, методично наступать при поддержке артиллерии, но неспособные к быстрому маневру и решительному преследованию. Впрочем, недостатки своей армии хозяин Маньчжурии компенсировал умелым политическим манёвром, когда осенью 1924 года началась новая война «Старого маршала» и «Нефритового генерала» за Пекин.

Продолжение следует: Поменять Пекин на Шанхай: новый виток китайских междоусобных войн в середине 20-х годов.