Десять мгновений из жизни мастера «галантных сцен» Константина Сомова

1. Истоки мастерства

Начнем с того, что желание Константина Сомова стать профессиональным художником было всячески поддержано семьей. Его отец, Андрей Иванович Сомов, был известным музейным деятелем, хранителем Эрмитажа, и юные Сомовы с детства были окружены предметами искусства и разговорами о нем. Старший, Александр, стал искусствоведом, Константин и Анна — художниками.

Потомок столбовых дворян, Андрей Сомов вынужден был самостоятельно строить свою карьеру и добился на этом пути больших успехов. Выпускник физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, он несколько лет проработал гувернером, преподавая математику, и находил время для живописи, которую обожал. Под его руководством постигали премудрости математических наук кадеты Морского корпуса и студенты Горного института, а параллельно находилось время для изучения искусства и публикаций в журнале «Живописная русская библиотека». Научный склад ума и знание языков Андрей Иванович проявил в переводе на русский язык сочинений Галилея. А любовь к искусству — в создании руководства по мастерству офорта, которому обучился у одного из учеников знаменитого гравера Николая Уткина. Дети Александра Ивановича «с младых ногтей» впитывали историю искусства и уроки рисования, к которым добавлялось общение с известными художниками и искусствоведами, часто бывавшими в доме.

2. "Невские пиквиканцы" и знакомство с единомышленниками

Учась в петербургской школе Карла Мая — передовом для своего времени учебном заведении, — Константин Сомов познакомился и сблизился с Александром Бенуа, Вальтером Нувелем, Дмитрием Философовым. Уже тогда у юных гимназистов начали возникать мысли о новом искусстве, отличном от выхолощенного академизма. В 1887 году они образовали кружок «Невские пиквикианцы», на собраниях которого они изучали историю искусств, живописи и музыки. Позднее к «пиквиканцам» примкнули Сергей Дягилев и Леон Бакст. Благодаря энергии и организаторскому дарованию Дягилева узкий круг избранных любителей искусства, названный в честь первого романа Чарльза Диккенса, перерос в более солидную группу «Мир искусства». К ней присоединились московские художники Константин Коровин, Валентин Серов, братья Васнецовы, Михаил Врубель и Михаил Нестеров.

3. В Париже

В 1888 году Константин Сомов поступил в Императорскую Академию художеств. Для того, чтобы увидеть шедевры европейских музеев, ему не надо было бороться за пенсионерскую премию — Сомовы регулярно выезжали на отдых за границу. Первый раз маленький Костя увидел Париж, когда ему было всего 9 лет. Музеи и театры входили в обязательную программу семьи, чему немало способствовала мать художника, Надежда Константиновна, получившая прекрасное музыкальное образование. Учась в Академии, Сомов снова посещает Европу — вначале в сопровождении матери, потом вместе с отцом. Мы можем только представить, какие увлекательные экскурсии проводил для сына Сомов-старший, посещая знаменитые музеи Италии и Германии.

«…Его рисунки углем, подкрашенные акварелью, были настолько хороши, что Бенуа „…тут же заставил Сережу Дягилева приобрести два из этих этюдов, представлявших плодовый сад в поздние сумерки. С этого момента Костя приобретает у нас значение настоящего художника, только с этого момента мы все, а я в особенности, начинаем ждать от него чего-то замечательного“…

…В 2006 и 2007 годах работы Константина Сомова поставили рекорды на торгах русского искусства Christie’s в Лондоне: картина „Русская пастораль“ (1922) была продана за рекордную тогда для работ художника сумму в 2 миллиона 400 тысяч фунтов стерлингов. Годом позже еще одна работа Сомова — „Радуга“ — ушла с молотка за 3 миллиона 716 тысяч фунтов при стартовой цене 400 тысяч фунтов»

В 1897 году Сомов заканчивает свое трехлетнее обучение в мастерской Репина и едет в Париж. К тому времени во французской столице уже собрались его друзья — Александр Бенуа и Лев Бакст, Евгений Лансере и Мария Якунчикова. Позже к ним присоединяется Анна Остроумова, наездами бывают Дягилев и Нувель. Десять лет спустя бывшие «Невские пиккивкианцы» продолжают изучение новых направлений в искусстве в самом сердце его признанной столицы. Кто-то учится (Сомов — в Академии Коларосси), кто-то приехал работать. Художники ходят в Лувр, где выставлены работы Делакруа и Коро, Домье и Курбе. В галерее Дюран-Рюэля царят импрессионисты — Моне и Дега.

4. Гоген и Сезанн глазами Сомова

В Париже Сомов создает портреты отца и своей сестры Анны, картины «Беседка», «В августе», «Радуга», «Конфиденции». И так отзывается о том, что увидел в местных галереях: «Гоген мне очень понравился, Матисс же совсем нет. Его искусство — не искусство вовсе!» Досталось и Сезанну: «Кроме одного (а может быть, и трех) прекрасных натюрмортов почти все скверно, тускло, без валеров, несвежими красками. Фигуры же и его голые „купанья“ прямо прескверны, бездарны, неумелы. Гадкие портреты». И даже Ван Гог был отвергнут: «Не только не гениально, но и не хорошо».

5. "Мир искусства" и первые шаги в иллюстрации

Благодаря энергии и организаторскому дарованию Сергея Дягилева узкий круг избранных любителей искусства, названный в честь первого романа Чарльза Диккенса, перерос в более солидную группу «Мир искусства». Дягилев, к тому моменту уже вовсю увлекшийся коллекционированием картин, в 1898 году организовал выставку в Петербурге. Позже экспозицию увидели в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине.

Первый шаг Сомова в иллюстрации — конкурс на оформление обложки журнала «Мир искусства». Художник работает много и плодотворно, создавая рисунки для книг. На его счету — «Граф Нулин» Пушкина (1899), повести Гоголя «Нос» и «Невский проспект» (1901). Сомов трудится над оформлением журналов «Мир искусства» и «Художественные сокровища России». В 1903 году в Санкт-Петербурге проходит его первая персональная выставка, на которой Сомов представил 162 работы; позже большую часть этой экспозиции показали в Берлине и Гамбурге.

6. Дневник как спутник истинного денди

Вести личный дневник в конце XIX века было модным занятием. Сомов, как и многие его коллеги, вел ежедневные записи, доверяя дневникам не только собственные сокровенные мысли, но и описывая работы, которые нарисовал, составляя своеобразный каталог-резоне . Свои юношеские записи Сомов, по-видимому, сам же и уничтожил — его заметки, которые до нас дошли, он делал с 25 лет. Сомов не только писал, но и перечитывал свой дневник, записи делались все более связанными и литературно совершенными. Иногда он читал отрывки своей сестре Анне, иногда — своему спутнику жизни Мефодию Лукьянову — тот, впрочем, не любил этих «сеансов». Без сомнения, художник хотел, чтобы дневник был опубликован после его кончины, и даже переписывал некоторые его части на склоне лет.

В своем завещании Сомов оставил свои дневники на попечение старинного друга, коллекционера Михаила Брайкевича (о нем мы еще скажем ниже). Одно из условий — не печатать ничего на протяжении 60 лет после кончины художника. Но Брайкевич так и не успел ничего предпринять — он скончался в 1940 году, через год после Сомова. И далее судьба дневников художника представляется поистине фантастической. По версии вдовы Брайкевича, Софьи Андреевны, после бомбежек от дома, где хранились рукописи, ничего не осталось — кроме дневников Сомова, которые чудом уцелели среди руин в ящике стола.

Одна из дочерей Брайкевичей привезла дневник в СССР в 1969 году и передала их племяннику художника, Евгению Михайлову, который хранил ранние дневники Сомова. Через 10 лет «Дневники» действительно были изданы — в основном, это были письма Сомова к его сестре Анне Сомовой-Михайловой. Несмотря на то, что многие личные подробности были изъяты Михайловым, восстановить первоначальный текст во многом удалось — это сделал московский искусствовед Павел Голубев. Первый том объемного «труда всей жизни» Константина Сомова вышел в 2017 году, год спустя — второй, а всего предполагается 8 томов «Дневников» художника.

Константин Сомов ярко проявил себя и в портретном, и в пейзажном жанре, явив миру замечательный талант и мастерское владение кистью. Тем не менее, одна из «визитных карточек» художника — эротические иллюстрации к куртуазному сборнику «Книга Маркизы», в котором была собрана антология французской эротической литературы XVIII века.

7. Куртуазная "Книга Маркизы"

Сам Сомов не особенно любил иллюстрации к «Книге Маркизы». В его дневнике часто встречаются такие фразы: «она мне надоела, эта графика , в которой я так неловок» и «продажная, несерьезная вещь». Тем не менее, именно модный эротизм иллюстраций к этому сборнику сделал Сомова популярным. Известный библиофил и художественный критик Эрих Голлербах называл «Книгу Маркизы» высшим достижением в графическом творчестве Сомова. «Здесь… отразился мечтательный культ XVIII века, с его очаровательным бесстыдством, фривольностью и напряжённой чувственностью» — писал Голлербах.

В этом сборнике, идея создания которого принадлежит австрийскому эссеисту и критику Францу Блею, собрана антология французской эротической литературы 18 века: Вольтер, Казанова, Шенье, Парни — всего около полусотни авторов. Собственно, Блей и заказал иллюстрации для «Книги Маркизы» Сомову. Первый раз книга была напечатана на немецком языке в издательстве «Hans Von Veber» в 1907 году, позже неоднократно переиздавалась — в частности, в 1918 году в Санкт-Петербурге.

8. Революция и эмиграция

После свержения царя Николая II Сомов записал в дневнике: «За два дня столько событий. Николай свержен, у нас будет республика. Голова идет кругом. Я так боялся, что останется династия. Видел, как везде сбивали с вывесок царские гербы. Сегодня утром звонил к Бенуа, советуя ему взять сразу власть в руки в области искусства. Он мне сообщил, то уже что-то зачали Рерих, Гржебин, Петров-Водкин при содействии Горького… Лучше мне не мешаться и жить по-старому, как я жил». При том при всем Сомов все-таки решил уехать из страны. И только в 1923 году ему это удалось — он выехал в Америку в качестве уполномоченного «Русской выставки», которую успешно провел в 1924 году. В Россию Константин Сомов не вернулся. В январе 1928 года он осел в Париже, купив квартиру на бульваре Эксельманс, и погружается в работу — пишет портреты, пейзажи, миниатюры, создает серию замечательных акварельных работ.

9. Миф: сердечный друг

В сентябре 1910 года Константин Сомов познакомился с юным натурщиком, Мефодием Лукьяновым. Мефодию — или Мифу, как его называли друзья — в ту пору исполнилось 18 лет. Миф был для Сомова не только другом и помощником — со временем он стал его «сыном, братом и мужем» и поселился в доме Сомовых. Короткий роман Сомова с Вальполем — британским писателем Хью Уолполом, который в 1916−17 годах также жил в доме Сомовых, — не разрушил, а еще более укрепил отношения Сомова и Мифа. После революции Лукьянов эмигрировал первым; в 1922 году он узнал, что болен туберкулезом, и правдами и неправдами уехал в Париж, к тамошним докторам. Миф купил ферму в нормандском местечке Гранвилье, занимался разведением и продажей кур, уток и кроликов. Живописные пейзажи, свежий воздух, тишина и несложная работа продлили жизнь Мефодия. Сомов часто наезжал к нему в гости из Парижа; их жизнь была размеренной, и, как пишут, «почти семейной».

Весной 1931 года туберкулез начал брать свое: у Мифа начались обострения, он слег. В феврале 1932 года Сомов писал своей сестре Анне Михайловой: «За эти тревожные дни я так много передумал о Мефодии, о том, что я часто был очень гадким, жестоким. Что все его вины — маленькие, ничего не значащие и что у меня просто придирчивый нрав. Что меня никто так не любил, как он». Последними словами Мифа, обращенным к Сомову, были «Костя… до свиданья».

Сомов продолжал жить, рисовать «ню», вести дневник, скрывая интимные моменты нехитрыми шифрами и иносказаниями, записями на иностранных языках.

10. Поклонник, друг, душеприказчик

Одним из больших поклонников таланта Константина Сомова был Михаил Васильевич Брайкевич. Выпускник Института путей сообщения, талантливый инженер, Брайкевич работал на многих императорских стройках. А еще Брайкевич был страстным почитателем работ русских художников, «мирискусников». Увлеченный коллекционер, вице-президент Одесского общества изящных искусств, он всегда заявлял, что покупает картины не только для себя лично, но для того, чтобы создать собрание, предназначенное в дар Одессе.

В 1920 году, собираясь в эмиграцию, Брайкевич оставил более ста картин Новороссийскому университету (обстоятельства этого шага, впрочем, были непростыми). Сегодня эта работы составляют часть собрания Одесского художественного музея.

Как писал Михаил Брайкевич в воспоминаниях о Сомове, «…дружба наша началась в далекие довоенные годы, крепла с годами и ни разу не нарушилась размолвкой… Я помню, с каким волнующим нетерпением я ждал, когда Сомов уходил из своей петербургской гостиной в соседнюю туалетную комнату, где он хранил для себя посвященные природе этюды ранней молодости, часто потому, что они ему самому пришлись особенно по сердцу, для того, чтобы отобрать две, три вещи для меня. И какие это были сокровища! Сомов, с не меньшим правом, чем Серов и Левитан, может считаться тонким поэтом русского пейзажа».

Переселившись в Лондон, Брайкевич не оставлял своих пристрастий и начал собирать новую коллекцию работ художников «Мира искусства». В 1931 году он приехал к Сомову в Париж, где купил несколько работ, а также заказал художнику портрет дочери Татьяны.

Париж стал домом Константина Сомова до самой его кончины в 1939 году; он умер на руках своего друга, Михаила Васильевича Брайкевича и был похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Брайкевич оплатил бессрочное пользование землей для могилы друга, а также стал душеприказчиком Константина Андреевича.

Выставка работ Константина Сомова работает в Государственнном Русском музее до 4 ноября 2019 года. Посетителей ждет порядка 150 работ из собраний Русского музея, Государственной Третьяковской галереи, Научно-исследовательского музея Российской Академии художеств, частных собраний Москвы. Представлено 50 картин, графика, а также фарфоровые статуэтки, созданные по эскизам художника.