Эдуард Блох: еврей, личный врач Гитлера

Эдуард Блох родился 30 января 1872 года в крошечном городке Фрауэнберг в Южночешском крае. Он изучал медицину в Праге, затем поступил в австрийскую армию и стал военным врачом. Когда Эдуарду было 27 лет, его направили в Линц, столицу Верхней Австрии, где врач в итоге решил остаться насовсем. Кабинеты и квартира Блоха находились в одном и том же старинном здании на Ландштрассе, так что пациентов доктор принимал с раннего утра. Он быстро заработал славу «лучшего врача для бедняков», поскольку с пониманием относился к людям, работал без тарифа и частенько вообще не получал вознаграждения.

Лечил Блох и семью Алоиса Гитлера, которая в 1897 году переехала из Фишльхама в Леондинг под Линцем. В юности Алоис был подмастерьем сапожника, затем работал таможенным инспектором, а в 58 лет вышел на пенсию. Отец хотел, чтобы и его сын Адольф поступил на государственную службу, но подросток яростно сопротивлялся этой идее. Мальчик мечтал стать художником, постоянно ругался с отцом, а мать Клара тщетно пыталась восстановить мир, всякий раз принимая сторону сына.

В 1903 году Алоис скончался от инфаркта миокарда: это произошло в трактире Gasthaus Stiefler, куда он, по своему обыкновению, зашел с утра пропустить стаканчик. В то время фрау Гитлер было немного за сорок, и она больше горевала не о смерти мужа, а об ответственности, свалившейся на нее в связи с его кончиной.

Адольф был слишком молод и слаб, чтобы работать на земле, поэтому в 1905 году Клара продала дом и сняла небольшую квартиру в Линце. Она с трудом сводила концы с концами благодаря небольшой пенсии, которую ей давали ввиду потери супруга-чиновника. «Когда я впервые пришел в их скромную квартиру, меня поразила чистота, царившая вокруг, – рассказывал Блох. – Дети выглядели опрятно, дома всегда была пусть и скудная, но горячая еда. Клара вела хозяйство превосходно».

В своих мемуарах доктор писал, что биографы «часто демонизируют образ Гитлера-подростка, хотя на самом деле он был тихим, хорошо воспитанным и не в меру серьезным». Мать и сын обожали друг друга, впоследствии в желтой прессе даже появлялись заметки, что «любовь Гитлера к матери граничила с патологией», но Блох старался опровергнуть эти слухи. По его мнению, Адольф был привязан к Кларе, потому что она всегда защищала сына и соглашалась на любые его условия. Так, когда подростку надоело учиться, мать разрешила ему бросить школу, а когда сыну предложили работу, не порицала его за отказ, мотивированный желанием уделять все свое время рисованию.

Как вспоминал Блох, ни с какими серьезными проблемами Адольф к нему не приходил. Например, болезнь легких, якобы перенесенная Гитлером в подростковом возрасте, по словам врача, была выдумкой репортеров и биографов. «Максимум, что я прописывал ему, так это лекарство от простуды. И как любой благовоспитанный мальчик 14-15 лет, он кланялся и вежливо благодарил меня», – говорил врач.

Но в 1907 году произошло событие, из-за которого между 35-летним доктором и семейством Гитлеров наладилась более прочная связь. «Однажды Клара пожаловалась мне на боль в груди. Она думала, что все само пройдет, но становилось только хуже. Я сразу стал подозревать рак, и мои опасения подтвердились», – вспоминал Эдуард.

На следующий день врач вызвал к себе детей фрау Гитлер и объяснил: мама умирает, ей необходима операция, но не факт, что это поможет. «Именно в тот момент я осознал всю глубину привязанности, которая существовала между матерью и сыном. Я объяснил, что у нее есть мизерный шанс на спасение. Но даже этот жалкий клочок надежды дал ему утешение», – говорил Блох. Операцию фрау Гитлер проводил один из самых известных в Верхней Австрии хирургов Карл Урбан. Кстати, после аншлюса он, как и его не менее талантливый сын, пионер в области хирургии головного мозга, был вынужден оставить свою должность из-за политических связей.

Но в 1907-м, когда Клара отходила от операции в больнице, Блох поспешил к детям, чтобы сообщить воодушевляющую новость: «Операция прошла хорошо». Впрочем, очень скоро силы стали покидать фрау Гитлер: она постоянно лежала, а сын бродил рядом, ожидая, когда мать о чем-нибудь его попросит. «Адольф больше Клары был благодарен, когда я делал инъекцию морфия, временно освобождавшую женщину от страданий», – рассказывал доктор.

Утром 21 декабря падчерица Клары, Ангела, пришла к доктору со скорбной новостью: «Мама умерла ночью». «За всю свою карьеру я не видел человека, так убитого горем, как Адольф Гитлер. Когда Клару похоронили за маленькой желтой церквушкой, он остался на кладбище, – вспоминал врач. – Этот худой бледный парень стоял у свежей могилы наедине со своими мыслями в канун Рождества, когда весь остальной мир готовился к празднику».

Через несколько дней дети пришли к доктору в офис, хотели поблагодарить его за помощь. Пока девочки, перебивая друг друга, говорили все, что было у них на сердце, Адольф молчал и смотрел в пол. Когда пришла его очередь, он шагнул к Блоху, взял его за руку и с жаром произнес: «Я буду благодарен вам вечно». Тогда Эдуард счел это просто минутным порывом, но через 30 лет вспомнил их встречу со смешанными чувствами страха и облегчения.

После отъезда Адольфа в Вену до Блоха доходили лишь обрывочные сведения о его жизни: работал на стройке, жил в ночлежке, пытался рисовать. Доктору он дважды отправлял собственноручно нарисованные открытки, которые тот, как и другие похожие подарки от пациентов, хранил в секретере. «Одну открытку я запомнил очень хорошо: на ней был изображен капуцин, поднимающий бокал с шампанским. Под фотографией красовалась подпись: “С Новым годом!” На обратной стороне даритель тоже написал пару строк: “С наилучшими пожеланиями в этот праздничный день. Вечно благодарный вам Адольф Гитлер”», – вспоминал Блох. В 1938 году, спустя две недели после аншлюса, история с открытками получила продолжение. К Блоху пришел человек из гестапо и попросил показать «кое-какие сувениры от фюрера, которые у вас должны быть». Врач отдал рисунки Гитлера «на хранение» и больше никогда их не видел.

Для Эдуарда это все выглядело довольно странно. Никто в Линце не знал, что Адольф воевал и получил крест «За военные заслуги», что несколько раз был ранен и счел предательством поражение Германии. Только в 1920 году, когда в газетах стали появляться статьи о начале политической карьеры фюрера, его антисемитских монологах и жертвах Пивного путча, Блох задумался: а не тот ли это Гитлер, которого он знал мальчиком, безмерно любившим свою мать? Его мысли вскоре нашли подтверждение: прошел слух, что на могилу Клары Гитлер местные нацисты приносят флаги со свастикой, откуда их регулярно убирают.

Но самое страшное было еще впереди. Блох спокойно занимался практикой и подумать не мог, что Гитлер действительно посмеет вторгнуться в Австрию. Но вскоре и врач, и другие евреи Линца поняли: эта буря их не обойдет. В марте 1938 года федеральный канцлер Курт Шушниг вышел в эфир и заявил, что для предотвращения кровопролития он капитулирует. Границы будут открыты. Закончил он свою речь словами: «Б-же, защити Австрию!»

Когда Гитлер приехал в Линц, горожане были счастливы: в отличие от правительства, народ благоволил к фюреру. «На площади царила суматоха. Вскоре прибыла процессия: черный шестиколесный Mercedes-Benz, окруженный мотоциклами. Хрупкий мальчик, которого я не видел тридцать лет, стоял в машине», – вспоминал Блох. Врач стоял у окна и видел, как фюрер на мгновение взглянул на его дом. Именно здесь жил тот, кто диагностировал смертельную болезнь его матери и кому он обещал быть благодарным до конца жизни.

Доктор не знал, что будет с ним дальше. Годом ранее до него дошли слухи, что рейхсканцлер пригласил в свое шале в Берхтесгадене нацистов из Линца и спросил у них, что происходит в городе, в том числе поинтересовался судьбой доктора. Когда ему ответили, что «этот старый жид все еще ходит по земле», Гитлер сделал заявление, обескуражившее всех: «Доктор Блох – благородный еврей. Если бы все представители этого народа были похожи на него, не было бы никакого еврейского вопроса».

После отъезда фюрера из Линца стало ясно: он не забыл о докторе. Когда на домах евреев появились желтые плакаты с надписью JUDE – «еврей», –гестаповцы разрешили Блоху их убрать. 10 ноября 1938 года было издано постановление: все евреи должны покинуть Линц в течение 48 часов. Глядя, как соседи со слезами на глазах покидают дома, в которых жили десятилетиями, Блох стал звонить в гестапо, чтобы выяснить, не считается ли его случай исключением. И доктор снова стал человеком, которому позволили чуть больше: он имел право и дальше жить в Линце.

Впрочем, оставаться не было смысла: еще за год до этих событий австрийцы стали игнорировать врача неугодной национальности, а теперь, согласно новому указу, Блох имел право лечить только евреев. Но кое-какие исключения фюрер для доктора все же сделал: например, ему оставили «чистый» паспорт без печати в виде буквы J, да еще и выдали талоны на одежду – роскошь, для евреев непозволительная. Более того, в гестапо врачу сказали, что из Берлина поступило распоряжение «помогать доктору Блоху в разумных пределах». «Разумные пределы» не помогли Эдуарду забрать в Америку деньги от продажи дома в Линце, но ему разрешили вывезти 16 марок вместо положенных десяти.

Перед самым отъездом Блох отправил фюреру письмо, которое ему посоветовали написать партийные чиновники «в знак благодарности за добро рейхсканцлера». Врач написал: «Ваше Превосходительство. Прежде чем уехать за океан, я хочу выразить свою благодарность за защиту, которую получил. В материальной нищете я покидаю город, где провел 41 год, но уезжаю, сознавая, что прожил жизнь, за которую мне не стыдно. В 69 лет я начну свою жизнь заново в чужой стране, где моя дочь упорно трудится, чтобы содержать свою семью. Искренне ваш, Эдуард Блох».

Несмотря на рекомендательное письмо из Германии, в котором говорилось, что «благодаря своему характеру, медицинским знаниям и готовности помогать больным доктор Блох завоевал признание и уважение фюрера», в Нью-Йорке врач работы не нашел. Его австро-венгерский диплом в США был недействителен. В последние годы Эдуард Блох часто вспоминал Линц и пациента с громкой фамилией, который отнял у него деятельность и дом, но хотя бы сохранил жизнь. Доктор умер в 1945 году от рака желудка, пережив Адольфа Гитлера всего на один месяц.