Готлиб Ронинсон: гений эпизода

Все актеры мечтают о главных ролях, но их на всех не хватает – кому-то приходится играть и в эпизодах. И вот сыграть эпизодическую роль как главную – так, чтобы запомнили – это настоящее искусство. Готлиб Ронинсон был как раз таким Мастером эпизода. Он появлялся в кадре порой лишь на несколько минут, но этого хватало, чтобы зрители запомнили его навсегда. Несчастный пассажир из «Иронии судьбы...», смешной начальник Деточкина, интеллигентный хозяин затопленной квартиры в «Афоне», ревнивый муж в «Зигзаге удачи» и еще многие-многие роли в кино и на сцене, неизменно вызывавшие улыбку зрителя.

В Театре на Таганке 25 декабря 1991 года шел спектакль «Мастер и Маргарита». Ронинсон должен был играть Поплавского, но не пришел. Актера, конечно же, заменил дублер, но партнеры по сцене, почувствовавшие неладное, нетерпеливо ожидали финальной сцены, чтобы сразу же отправиться домой к «дяде Гоше», как уважительно называли Ронинсона многие из коллег…

«А еще в Театре на Таганке меня зовут “Наш министр здравоохранения”, – вспоминал Готлиб Михайлович. – Нет, я не давал клятву Гиппократа, но всегда верен ей. Говоря по правде, если начинать снова, я избрал бы не искусство, а медицину. Испытываю к медицине величайшее почтение. Если замечу, что кто-то из наших актёров или актрис недомогает, немедленно отправляю к врачам. Володя Высоцкий называл меня “сберкассой чужих исповедей и драм”, даже стихи написал:

Если болен морально ты
Или болен физически,
Заболел эпохально ты
Или периодически,
Не ходи ты по лекарям,
Не плати ты им грошики:
Иди к Гоше, несчастненький,
Тебя вылечит Гошенька».

И действительно, по воспоминаниям многих, немного «поворожив» руками над головой, Ронинсон снимал любую боль, при этом сам страдая многими недугами с детства.

Готлиб Михайлович Ронинсон родился 12 февраля 1916 года в городе Вильне, ныне литовской столице Вильнюс, а в ту пору – территории Российской империи, оккупированной немецкими войсками в ходе Первой мировой войны. После войны семья переехала в Москву. Впрочем, воспитывала сына одна мама, которая и отдала маленького Гошу в детский хор при Большом театре. После почти пятилетнего пения в детском хоре Большого театра Ронинсона перевели в группу миманса, мимический ансамбль. Зрителем на одном из выступлений Гоши был Михаил Булгаков. Вдохновившись молодым талантом, он не только подарил ему свой портрет с автографом, но и обратился к своему хорошему знакомому, известному театральному режиссеру Рубену Николаевичу Симонову, с просьбой взять юное дарование в театральное училище, где тот преподавал.

Так Ронинсон стал студентом театрального училища им. Щукина, которое закончил с перерывом на эвакуацию во время войны лишь в 1945 году. При этом в самом начале обучения он чуть не был отчислен после первых же промежуточных экзаменов. Способностей к актерскому мастерству педагоги в нем не видели совершенно, так что подготовили приказ о его отчислении в рядах таких же не шибко талантливых студентов. Узнав об этом прямо перед показательными выступлениями, Ронинсон был настолько убит этой новостью, что вышел играть свой отрывок из «Бесприданницы», совершенно не думая ни о роли, ни о сидящих в зале и оценивавших его преподавателях. Пребывая в своих печальных мыслях, играя «на автомате», он вдруг услышал смех зрительного зала. Первоначально он подумал, что причина кроется в его внешнем виде, но оглядев себя и поняв, что все нормально, а после услышав и аплодисменты в свой адрес, понял, что «смех был вызван не нарядом, а игрой»: «И я наконец понял, как важно актеру расслабиться на сцене, не думать об исполняемой роли».

Впредь вопросов об отчислении никогда не возникало, а после училища Ронинсон не испытывал недостатка в предложениях от столичных театров. Получил он предложение и от режиссера только что созданного на Таганской площади Театра драмы и комедии Александра Плотникова. Это предложение и принял Ронинсон, с 1946 года и до конца своих дней ни разу не менявший адреса своего театрального дома. Даже с приходом Юрия Любимова, когда старый коллектив был расформирован и на сцену вышла молодежь, ломавшая традиции, было понятно, что без Ронинсона не обойтись. Зритель просто не мыслил постановок без его участия, хотя зачастую эпизоды, в которых он участвовал, состояли всего из нескольких реплик. «Ронинсон словно упивался свободой, подаренной эпизодом. Тут можно было хохмить, играть характерность, впадать в эксцентрику и гротеск. Он это умел. Партнёры по сцене “раскалывались”, зрительный зал хохотал, как подорванный», – вспоминали о нем коллеги.

Ронинсон мог создать любой образ. К примеру, в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» Ронинсон играл восемь ролей. И в каждой он был новым человеком, ничуть не похожим на предыдущего. В другом спектакле, который ставила Серафима Бирман, ему надо было сыграть роль пьяного. Сам Ронинсон вспоминал об этом так: «Надо сказать, я убеждённый трезвенник и никогда не пил. Пробую играть. Чувствую – не получается. Качаюсь, спотыкаюсь, запинаюсь – не то. Вот уже и Бирман в раздражении: “Неужели вы не можете сделать такой ерунды?” Шатаюсь ещё сильнее, заикаюсь, шепелявлю – нет, всё не то. “Вы не актёр! Вы не умеете делать элементарного! Я сниму вас с роли!” Поздно вечером я, понурый и разочарованный в себе, болтаюсь по Москве. Встречаю пьяного, присматриваюсь к нему, но не вижу ничего, достойного внимания: те же заплетающиеся ноги. Ну и что? И я так могу. И вот в забегаловке в Сокольниках я вижу Его. Он величественен, самоуглублён, он повис на стойке, уставился в пространство и разговаривает с собой. Вот это был монолог! Срисовав типаж, я пришел на репетицию. Бирман пришла в ярость: “Вы должны были играть, а не напиваться! Вон отсюда, пьяная морда!”».

Наконец его игру в одном из спектаклей увидел Эльдар Рязанов и пригласил его в кино. Первой работой в кинематографе для Готлиба Ронинсона стал фильм «Берегись автомобиля», где актер сыграл небольшую, но хорошо запомнившуюся зрителям роль – начальника главного героя Юрия Деточкина. После этого Ронинсон снялся в фильмах Гайдая, Алова, Наумова, Коренева и других режиссеров. И все же главным в его жизни оставался театр, особенно после смерти матери в 1963 году. Все это время они жили вдвоем. Спасавшая его от погромов в Вильно, зорко опекавшая в Москве и эвакуации, она, говорят, не позволяла никому отнять у не сына, в том числе и другим женщинам. После ее смерти Готлиб жил один, каждый раз после спектаклей поднося букеты цветов к ее портрету в их маленькой квартирке на Крымском валу.

В эту квартиру и устремилась труппа театра после спектакля 25 декабря 1991 года, на котором Готлиб Ронинсон так и не появился. Худшие опасения подтвердились – «Роня», «дядя Гоша», «добрый домовой Театра на Таганке», как называли коллеги Готлиба Ронинсона, скончался после инфаркта на 76-м году жизни.

Незадолго до этого в одном из интервью его спросили, считает ли он сложившейся свою жизнь в искусстве: «Решительно не сложилась, – отвечал Ронинсон. – Всё какие-то эпизоды, эпизодики, проходы по сцене. Судите сами, кого я играю! В “Факире на час” я – заика Аким. В “Десяти днях...” я – фабрикант, затем хозяин булочной – словом, то, что называется “тени прошлого”. В спектакле “Товарищ, верь...” одни читают за Пушкина, Дельвига, Рылеева, а я? За старую цыганку! Это в театре. Думаете, в кино лучше? Так нет же! В “Двенадцати стульях” я – трус и жулик Кислярский. В “Зигзаге удачи” – ненормальный ревнивый муж. В “Беге” – сладострастный константинопольский житель, несостоявшийся любовник. В “Афоне” Георгия Данелии я – профессор, у которого испортился водопровод. У Рязанова я – опоздавший на встречу Нового года. Все успели, встретили, а я опоздал. У Гайдая в “Не может быть!” я опять же ревнивый муж – не такой, как раньше, но всё же ревнивый. А в “Ералаше” (сюжет “Откуда дровишки?”) я играю учителя, да ещё и глухого к тому же. Так что жизнь не сложилась!» Впрочем, все понимали, что это лукавство. Что без этих «эпизодиков» с участием Ронинсона послевкусие от всеми любимых советских фильмов могло быть совсем не таким.