Кем был боярин Иван Юрьевич Шигона-Поджогин

Потомок Михаила Сорокоума, боярина великого князя московского Ивана I Даниловича Калиты. Один из представителей многочисленной семьи Добрынских. Старший сын Юрия Гавриловича Поджогина и внук Гавриила Давыдовича Поджоги, давшего имя этой ветви рода.

Ранняя служба И. Ю. Шигоны-Поджогина не известна. С 1517 года он упоминается в документах как «сын боярский». За это время по поручению великого князя Василия III Ивановича Иван Юрьевич Шигона-Поджогин участвовал в церемониях приёма и отпуска литовских послов. В 1505 году ездил «со столом» к панам Юрию Глебовичу и Ивану Сапежичу, послам великого князя литовского Александра Казимировича, в 1507 году — к Петру Кухмистру и Богдану Сапеге, послам нового великого князя литовского и короля польского Сигизмунда Казимировича Ягеллона.

Весной 1508 года Иван Юрьевич Шигона-Поджогин был отправлен со специальном миссией в Великое княжество Литовское, где встречался с князем-магнатом Михаилом Львовичем Глинским. И. Ю. Шигона провел успешные переговоры с князьями Михаилом, Василием и Иваном Глинскими об их переходе в московское подданство. В том же году он передавал «речи» великого князя Василия III Ивановича русским воеводам в полках.

В 1508 году Иван Юрьевич Шигона-Поджогин вновь ездил «со столом» к литовским посланцам Станиславу Глебовичу и Ивану Сапеге, а в 1509 году — к посланнику Войтеху Нарбутовичу. В 1514 году по поручению Василия III Ивановича Иван Юрьевич Шигона-Поджогин вместе с дьяком Иваном Телешевым вел переговоры с литовским наместником Юрием Сологубом о капитуляции Смоленска. С 1517 года Иван Юрьевич Шигона-Поджогин упоминается как сын боярский, «который у государя в думе живет».

С 1517 года Иван Юрьевич Шигона-Поджогин принимает деятельное участие в дипломатических переговорах с Великим княжеством Литовским (1517 и 1522 годы), Священной Римской империей (1517, 1518 гг.), Тевтонским Орденом (1517—1520 гг.). И. Ю. Шигона-Поджогин вел переговоры с иностранными послами в «набережной палате», где обыкновенно после приём опрашивались послы и им давались ответы.

В мае 1519 года участвоал в переговорах с крымским мурзой Аппаком. В посольским делах он прямо называется «советником» великого князя. В 1517 году по поручению великого князя Василия III И. Ю. Шигона-Поджогин был отправлен в Северскую землю, чтобы вести расследование по обвинению в измене новгород-северского князя Василия Ивановича Шемячича.

Северские удельные князья Василий Шемякин и Василий Семенович Тулуп Стародубский, дальние родственники и подручники Василия III, постоянно враждовали друг с другом. Князь Василий Стародубский и московский воевода князь Фёдор Пронский подали донос в Москву, что Василия Шемячич собирается бежать в литовские владения. Василий III прислал туда Ивана Шигону и дьяка Ивана Телешова, поручив им проверить на месте все обвинения. Василий Иванович Шемячич был оправдан и признан невиновным.

В 1525 году, в год развода великого князя с первой супругой Соломонией, Шигона был не только сторонником развода, но самым деятельным участником пострижения несчастной великой княгини. Деятельный исполнитель воли Василия в деле развода и пострижения великой княгини, он, однако, не сошелся во взглядах с государем и разделял господствовавшее при дворе и вообще среди знати нерасположение к Глинским и к браку великого князя на дочери польского изменника. Самые видные представители этой партии, среди них и Шигона Поджогин, попали в опалу государеву и подверглись гонениям. Однако, опала продолжалась не долго. В 1530 г., 25-го августа, у бездетного царя родился сын-первенец ( Иоанн IV Грозный), и государь, от радости, решил не только излить необычайные милости на народ, но помиловать и попавших в опалу. Среди пожалованных находился и Шигона Поджогин: он не только был возвращен ко двору, но сделался около того же времени Тверским дворецким великого князя и одним из первых любимцев его.

В 1532 году Поджогин вел переговоры с послами польского короля Сигизмунда: Иваном Сапегой и Матвеем Яновичем о мире, и ему поручено было быть во главе лиц, бывших с послами в «набережной палате», и также целовать крест на великокняжеской грамоте.

Особенное расположение к Поджогину государь выказал перед смертью. В 1533 году, в сентябре, после выхода крымцев из пределов Московского государства, государь к празднику 25-го сентября пошел на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Оттуда поехал он на Волок (Ламский) на охоту, но тут по дороге заболел недугом, который немного позже свел его в могилу. Больной, он доехал до Волока и был даже на пиру у своего любимца Шигоны. Не желая выказывать своей болезни, он на другой день отправился на охоту, однако, по нездоровью, вынужден был возвратиться. Чувствуя себя скверно, великий князь послал дьяка Меньшика Путятина в Москву за духовными отца и деда, чтобы, руководясь ими, составить свою духовную, но наказал дьяку сделать это секретно, не только не оглашая, но и не подавая вида об опасности, чтобы в Москве о болезни не звали ни великая княгиня, ни митрополит, ни бояре.

Надвигавшаяся опасность (князь надеялся оправиться), была столь искусно скрываема, что находившиеся с великим князем брат его Андрей Иванович да князья Глинский, Бельский, Шуйский, Кубенский не знали о ней. Только от любимца своего Шигоны не скрыл ее великий князь. Но болезнь становилось скрывать все труднее; тогда государь созвал бояр и составил свою духовную, затем, отпустив всех и, оставив M. Юрьева-Захарьина, Глинского и Шигону, дал им наставление, как устроить государственное управление за малолетством сына. Простившись с великой княгиней и сыном, которые были вызваны к нему, государь стал изъявлять желание к пострижению. Митрополит Даниил и Михаил Юрьев-Захарьин хвалили желание государя, но этому сопротивлялись брат государев Андрей Иванович да Михаил Воронцов. Шигона, когда-то деятельный участник пострижения великой княгини Соломонии, теперь также противился желанию Василия постричься.

Находясь при пострижении государя и при кончине его, Шигона первый воскликнул: «Государь скончался». Умирая, великий князь завещал великую княгиню, сделавшуюся правительницей, и сына-государя на попечение трем приближенным боярам: Михаилу Юрьеву-Захарьину, Михаилу Глинскому да Ивану Юрьевичу Шигоне Поджогину. Но они недолго пользовались своим влиянием, уступив князю Ивану Михайловичу Овчине-Телепневу-Оболенскому. Имя Шигоны встречается еще в 1536 году, когда он, будучи Тверским дворецким, подписывался под духовной грамотой князя Мих. Горбатого, а также в 1537 году (в мае), когда, по поручению правительницы, вместе с боярином Иваном Васильевичем Шуйским и дьяком Меньшиком Путятиным подтверждал крестным целованием ее удостоверение дяде государя, князю Андрею Старицкому, что она никакого подозрения на него не имеет. С этих пор Шигона сходит со сцены. Перед кончиной своей он принял монашество с именем Ионы.

Младшие братья Ивана Юрьевича — Василий и Фёдор Поджогины. Его единственная дочь Анна Ивановна Поджогина стала женой окольничего и дмитровского дворецкого Петра Петровича Головина, казненного 4 февраля 1565 года по приказу царя Ивана Грозного.