Кем был Иван Алексеевич Вышнеградский

А.А. Половцов: «Назначение Вышнеградского министром финансов было поворотною точкою в приемах Царствования Александра III. Оно ознаменовало исчезновение преклонения пред существовавшими порядками и общественным характером состоявших во власти людей. То был первый пример бесцеремонного возвеличения темного человека по каким-то темным интригам. Это разнуздало политические аппетиты разных пронырливых негодяев, которые стали успешно ломиться в недоступные им дотоле двери пользовавшихся еще некоторым уважением учреждений».

Учился в Тверской духовной семинарии (1843—1845). Окончил физико-математический факультет Главного педагогического института в Петербурге (1851; с серебряной медалью; за отличные способности и успехи на экзаменах получил звание старшего учителя). Магистр математических наук (1854; защитил в Петербургском университете диссертацию на тему «О движении системы материальных точек, определяемой полными дифференциальными уравнениями»).

В 1860—1862 годах находился за границей для подготовки к профессорскому званию, изучал состояние машиностроения на промышленных предприятиях и в высших технических учебных заведениях Германии, Франции, Бельгии и Великобритании, слушал лекции Редтенбахера (нем.) по конструированию машин в Высшем техническом училище в Карлсруэ. В 1862 г. Вышнеградский, возвратившись из заграничной командировки, приступил к чтению курсов практической механики в Михайловской артиллерийской академии и тогда же был утвержден в звании профессора этого предмета.

С этого же года начинается и деятельность Вышнеградского в Петербургском практическом технологическом институте, в котором Вышнеградский начал читать лекции механической тeopии теплоты и теорию устройства паровых двигателей и был назначен также членом учебного комитета. По предложению Вышнеградского, была вновь заведена кафедра технологии металлов и дерева и в 1871 г. при институте выстроена механическая лаборатория для научных исследований по сопротивлению строительных материалов и для опытов по теплоте и гидравлике. В 1875 г. Вышнеградский назначен был директором института, сохранив за собою и профессуру.

Создал русскую научную школу инженеров-машиностроителей. Ввёл преподавание курса теоретических основ машиностроения, читал курсы прикладной механики, термодинамики, теории упругости, грузоподъёмных машин, токарных станков, паровых машин и др. Ввёл для студентов курсовое и дипломное проектирование. Автор руководства «Элементарная механика», в течение многих лет считавшееся лучшим в России в данной области. Среди учеников И. А. Вышнеградского: В. Л. Кирпичёв (организатор технического образования, первый ректор Харьковского технологического института), Н. П. Петров (создатель математической теории смазки), А. П. Бородин (изобретатель в области паровозостроения).

Выдающийся инженер-конструктор. Среди сконструированных им машин: автоматический пресс для изготовления призматического пороха, подъёмные машины, пресс для испытания материалов, механический перегружатель грузов (для речного порта) и др. Участвовал в строительстве Охтинского порохового завода, механических мастерских Петербургского арсенала, патронных, пороховых и оружейных заводов. Вышнеградский один из основоположников теории автоматического регулирования. В работе «О регуляторах прямого действия» (1877) представил метод расчёта регуляторов этого типа. Сформулировал условие устойчивости системы регулирования (критерий Вышнеградского).

В 1880-е годы Вышнеградский входил в близкое окружение крайне влиятельного консервативного публициста, редактора «Московских ведомостей» Михаила Каткова (публиковал в его газете статьи по финансовым вопросам). Именно по предложению Каткова в 1884 Вышнеградский стал сначала членом Совета при министре народного просвещения, где участвовал в разработке консервативного университетского устава 1884 года, а также стал главным автором проекта промышленного образования. В 1886 Вышнеградский был назначен членом Государственного совета и Комитета финансов.

Пользуясь протекцией влиятельного князя Владимира Мещерского (близкого к Александру III), а также поддержкой Каткова, который в 1885—1887 годах развернул активную кампанию за отставку «министра-инородца» Николая Бунге, с 1 января 1887 года Вышнеградский занял пост министра финансов.

Министр финансов

Зала в первом кадетском корпусе, в которой происходили заседания редакционной комиссии по освобождению крестьян

В Министерстве финансов, где до 1 января 1887 г. во главе ведомства стоял если не безусловный либерал, то, во всяком случае, гуманный, честный и демократически настроенный человек – Н. Х. Бунге. Но его до такой степени в это время травили всякими интригами и инсинуациями в придворных сферах и в реакционной печати, что он, будучи к тому же уже в преклонном возрасте, решил, наконец, оставить пост министра финансов.

И. А. Вышнеградский был человеком, несомненно, отчасти подготовленным к этой должности, но совершенно иного типа, нежели Бунге. Он также был ученым профессором, но не теоретиком-экономистом, а ученым технологом и практиком, несомненно весьма даровитым, проявившим свои таланты как в некоторых изобретениях военно-технического характера, так и в весьма хорошо поставленных академических курсах, которые он, будучи профессором, читал студентам в Петербургском технологическом институте и в Михайловской артиллерийской академии. В частности, прикосновенность его через артиллерийскую академию к военным сферам создала ему важное для министра финансов преимущество: он успел познакомиться хорошо с военным хозяйством и военным бюджетом, который является у нас такой важной составной частью общего государственного бюджета.

Таким образом, Вышнеградский явился на посту министра финансов человеком, несомненно, отчасти подготовленным и осведомленным, – в этом ему нельзя отказать. К тому же, рано успев составить себе некоторое состояние благодаря своим техническим изобретениям, он участвовал затем очень удачно в различных биржевых спекуляциях и биржевых делах, и эта сфера, таким образом, была ему также хорошо знакома. Но, вместе с тем, нельзя не признать, что в своем заведовании Министерством финансов и в особенности в своей финансово-экономической политике Вышнеградский обнаружил полное отсутствие сколько-нибудь широких взглядов и дальновидности; для него важнейшей и даже единственной, по-видимому, задачей являлось видимое улучшение русских финансов в ближайшее время. В своей финансовой политике он поставил себе ту же самую цель, которую когда-то ставил себе Рейтерн, – именно цель восстановить курс кредитного рубля, т. е. цель, которую в значительной мере, должны были преследовать все министры финансов в России XIX в. Но не все они преследовали ее одинаковыми мерами и не все считали ее своей единственной задачей.

Как бы там ни было, курс Министерства финансов с заменой Бунге Вышнеградским изменился достаточно резко. Главной и непосредственной задачей министерства сделалось при Вышнеградском скопление больших денежных запасов в кассах государственного казначейства и широкое участие при помощи этих запасов в заграничных биржевых операциях с целью оказывать давление на иностранный денежный рынок и этим путем поднять наш курс. Вместе с этим и в таможенной политике русское правительство стало с новой энергией двигаться по пути протекционизма, достигшего при Вышнеградском своего апогея. В 1891 г. был издан новый таможенный тариф, в котором эта система была доведена до крайности.

В то же время, считая для успеха своих мер весьма важным делом усиление русской обрабатывающей промышленности, Министерство финансов начинает с чрезвычайным вниманием прислушиваться ко всяким жалобам и пожеланиям представителей крупной фабричной промышленности и предпринимает по их инициативе пересмотр того, в сущности, еще весьма мало развитого фабричного законодательства, которое выработано было в интересах рабочих при Бунге. При Вышнеградском права учрежденных при Бунге фабричных инспекторов чрезвычайно умаляются не столько новыми законодательными нормами, сколько при помощи циркулярных разъяснений, которые очень скоро отражаются и на составе фабричной инспекции, потому что в этих условиях наиболее преданные делу и независимые представители этой инспекции, видя совершенную невозможность действовать сообразно со своею совестью и даже сообразно с точным смыслом закона, уходят в отставку. Таким образом, институт фабричной инспекции сильно изменяется к худшему.

Российская крупная промышленность благодаря ряду протекционных мер – и в особенности заботливому отношению Министерства финансов к вопросу о выгодном для отечественной обрабатывающей промышленности направлении железнодорожных линий и о таких железнодорожных тарифах, которые строго соответствовали бы интересам крупной промышленности, в особенности центрального, московского района, становится в это время в особенно благоприятные условия. Можно сказать, искусственно для нее создаются эти благоприятные условия; она становится излюбленным детищем Министерства финансов, нередко вопреки интересам прочих слоев населения и в особенности вопреки интересам всего сельского хозяйства, на состоянии которого особенно невыгодно отражался протекционный таможенный тариф 1891 г., чрезвычайно удороживший такие важные в сельскохозяйственном быту предметы, как, например, железо и сельскохозяйственные машины.

Между тем в это время мы не видим не только улучшения положения народных масс, несмотря на все паллиативные меры, принятые при Бунге, но, напротив, наблюдаем все продолжающееся разорение крестьянства. В конце концов, однако же, тем самым подрываются условия внутреннего сбыта продуктов обрабатывающей промышленности, удовлетворяющей потребность широких народных масс, например, условия для сбыта произведений бумаготкацкой промышленности. Оскудевший внутренний рынок скоро становится для нее тесным.

До некоторой степени компенсацией является для нее внешний рынок на востоке, приобретенный завоеваниями в Средней Азии, но вскоре оказывается, что и этого недостаточно, и вот мы видим, что к концу царствования императора Александра III создается мало-помалу новая идея – продвинуть сбыт продуктов нашей промышленности как можно дальше на восток. В связи с этим является идея постройки Сибирской железной дороги – идея, которая развивается весьма широко; является вопрос о выходе к Восточному морю, о приобретении незамерзающего порта на Дальнем Востоке, и в конце концов вся эта политика, приводит к зарождению и развитию тех предприятий на Дальнем Востоке, которые уже в министерство С. Ю. Витте в самом начале XX в. привели к японской войне и к тому краху, который за ними последовал.

К концу царствования Александра II железнодорожная сеть не превышала 22,5 тыс. верст, а за тринадцатилетний период царствования Александра III она развилась уже до 36 662 верст, причем из них 34 600 было ширококолейных. В деле постройки железных дорог старая политика Рейтерна поддерживалась в том отношении, что эти железные дороги по-прежнему направлялись так, чтобы, с одной стороны, способствовать подвозу сырья к портам и таким образом именно усилением вывоза создавать благоприятный момент для нашего торгового баланса и для улучшения денежного курса, а с другой стороны, министерство стремилось при помощи установления железнодорожных дифференциальных тарифов создать наиболее льготные условия провоза для продуктов фабричной промышленности центральных губерний. Для этого в составе Министерства финансов было создано даже особое учреждение – тарифный департамент, во главе которого был поставлен С. Ю. Витте.

Другой чертой новой железнодорожной политики, чертой, противоположной политике Рейтерна, была постройка дорог казной и выкуп в казну старых частных железнодорожных линий. В царствование императора Александра III протяжение казенных железных дорог увеличилось на 22 тыс. верст, тогда как протяжение частных дорог, несмотря на постройку новых частных линий, благодаря выкупу старых линий в казну уменьшилось на 7600 верст. Эти условия развивались рука об руку с тем кризисом, который русскому населению пришлось пережить после неурожая 1891–1892 гг., вызвавшего чрезвычайную нужду и даже голод в целых двадцати, по преимуществу черноземных, губерниях.

При Вышнеградском более чем в два раза вырос экспорт русского хлеба. Это объясняется тем, что Вышнеградский стремился решать проблемы индустриализации и финансовой стабилизации за счет сельского хозяйства. Символом этого подхода послужила приписываемая ему крылатая фраза: «недоедим, но вывезем!». Его коллега по министерству финансов П. Х. Шванебах следующим образом объясняет происхождение фразы: «Не могу забыть возгласа, вырвавшегося у него весной 1891 г., когда при надвигающемся неурожае, он стал опасаться отлива золота: „Сами не будем есть, но будем вывозить“.

Юмор Вышнеградского и его всегдашняя готовность для дела хоть самому лечь костьми несколько скрашивают жестокость этого изречения». Однако, при этом он не уделял достаточного внимания аграрному вопросу, что способствовало осложнению положения в деревне и голоду 1891-92 годов, в результате подорвавшему многие начинания Вышнеградского. Как министру, ему не хватало широкого кругозора, он вёл себя в основном как узкий финансист. Однако его уход с министерского поста в 1892 году был вызван вовсе не некомпетентностью, а тяжёлой болезнью и интригами, прежде всего со стороны его непосредственного преемника, С. Ю. Витте.

Значительное внимание И. А. Вышнеградский уделял созданию запаса золотой наличности, что позволило его преемнику С. Ю. Витте провести денежную реформу (ввести «золотой рубль»). Инициировал увеличение косвенных налогов: был повышен питейный акциз, введены нефтяной и спичечный акцизы, дополнительный акциз с рафинированного сахара, увеличен гербовый сбор (повышение косвенного налогообложения было подвергнуто критике оппонентами Вышнеградского как ухудшающее положение малоимущих слоёв населения). Выступал за поощрение экспорта — в частности, провёл понижение хлебных тарифов; на зерно, вывозимое за границу, была установлена 10%-ная скидка. Стимулировал вывоз не только излишков хлеба, но и части необходимых запасов крестьян.

Когда, неурожаи 1891 и 1892 вызвали голод среди крестьянства и нанесли удар по экспортной политике Вышнеградского, он руководил выкупом в казну нерентабельных железных дорог, предпринял контрольно-финансовую (1889—1890) и тарифную (1889) реформы в железнодорожной сфере. Провёл конверсии государственных (внешних и внутренних) займов, что способствовало сокращению платежей по государственному долгу, понижению процента, упорядочиванию государственного долга (при этом сам государственный долг при нём увеличился за счёт новых займов).

В мемуарах Витте описана история обвинения Вышнеградского в получении взятки в размере 500 тысяч франков от Ротшильда при заключении в Париже займа. Однако история была сложнее — Ротшильд отстранил от участия в займе одну из конкурирующих банкирских групп (Госкье), которая предварительно заручилась согласием Вышнеградского на своё участие в выгодном проекте. Тогда министр финансов действительно попросил Ротшильда выплатить ему 500 тысяч франков, но всю сумму перевёл «обиженным» банкирам как компенсацию за упущенную выгоду. Витте вспоминал, что Александр III, узнав о подробностях проведённой операции, с одной стороны, был очень доволен, что выяснилось, что министр его человек корректный; но с другой стороны, сделал совершенно правильное замечание, что тот приём, который употребил Вышнеградский — приём все-таки крайне неудобный…

В апреле 1892 Вышнеградский по состоянию здоровья ушёл в отставку с поста министра, оставшись членом Государственного совета. Управляющим делами министерства финансов был назначен товарищ министра — Ф. Г. Тернер. Тернер управлял министерством до назначения С. Ю. Витте 30 августа (11 сентября) 1892 года. Много из экономических мероприятий, начатых Вышнеградским, были продолжены С. Ю. Витте, сменившим его на посту министра финансов. Похоронен был Вышнеградский в Исидоровской церкви Александро-Невской лавры в Петербурге, могила не сохранилась.

Вышнеградский и Витте

Банкирский дом «Рафалович и Ко» был открыт в Одессе в 1833 г. Основатель дела Ш. Рафалович был известен тем, что поставлял Русскому флоту непригодную парусину. Принял православие с именем Федор. Дом находился в тесных отношениях с Лондоном, Парижем и Петербургом. В 1891 г. в результате неудачной совместной аферы Рафаловича и председателя Департамента государственной экономии Государственного Совета А.А. Абазы едва не обанкротился. После удачного шантажа Рафаловичем этого крупного чиновника, сообщившего ему детали совершенно секретной биржевой операции Министерства финансов, дело было улажено. Причем, активную роль в этом играл министр финансов И.А. Вышнеградский.

Что касается Общества Юго-Западных железных дорог, то его в то время возглавлял владелец крупной банкирской конторы в Варшаве И.С. Блиох (1836-1901). Начал он свою карьеру мелким железнодорожным подрядчиком, однако вскоре, перейдя из иудаизма в кальвинизм, сильно разбогател, превратившись в крупного дельца. Иван Станиславович был инициатором и крупным акционером крупных железнодорожных обществ: Петербург-Варшава, Либаво-Роменской, Киево-Брестской, Ивангород-Домбровской, Лодзинской и Тираспольской железных дорог. Наряду с Варшавским коммерческим банком, основал Варшавское общество страхования от огня, Кредитное общество и др. В 1877 г. был назначен членом Учредительного комитета Министерства финансов. Жил он в Варшаве, делами же фактически руководил вице-председатель правления, известный математик И.А. Вышнеградский, являвшийся, по определению Витте, «приказчиком» варшавского еврея. С тех самых пор завязываются тесные связи Сергея Юльевича с Вышнеградским, имевшим прочные связи положение в предпринимательском мiре.

В январе 1887 г. И.А. Вышнеградский был назначен министром финансов. Вскоре, по рекомендации министра, Витте был назначен директором Тарифного департамента. Силовые линии международного финансового капитала сопрягались с очертаниями будущих военных союзов. «…Экономическая политика Вышнеградского, – подчеркивают исследователи, – способствовала решению одной из важнейших задач […] – сближению с Францией. В 1889-1891 гг. на парижской бирже была произведена конверсия русских процентных бумаг на сумму в 1,7 млрд. руб. В результате был заложен экономический фундамент под здание политического и военного союза России и Франции. В августе 1891 г. было заключено общеполитическое соглашение между двумя странами, а в августе 1892 г. генералы Н.Н. Обручев и Р. Буадефр подписали военную конвенцию».

Таким образом, эти финансовые операции Вышнеградского на Парижской бирже означали привязку России к Франции. С течением времени нить эта крепла, превратившись, в конце концов, в экономическую удавку, означавшую серьезную зависимость России от Франции не только в политическом, но и военном отношении. Что касалось Витте, то, будучи ближайшим сподвижником (и преемником) И.А. Вышнеградского, он не мог не участвовать в этой имевшей огромные мировые внешнеполитические последствия операции своего патрона. Тем замечательнее вот эти строки из его письма кн. В.П. Мещерскому (Сергей Юльевич отлично знал, что кому должно/можно писать): «Боже, Царя храни и Марсельеза – это Христос Воскресе, распеваемый в синагоге. Для всякого француза наше Самодержавие есть варварство, а наш Царь есть деспот. Для нас их пресловутое egalite, fraternite и прочее есть реклама банкира Блока, печатаемая ежедневно во всех русских газетах. Французский парламент есть кощунство над здравым смыслом и колоссальнейший самообман».

Осенью 1892 г., незадолго до того, как И.А. Вышнеградского хватил удар, закончившийся смертью последнего и водворением на его место протежируемого им последние годы Витте, Император Александр III предъявил ему записку И.Ф. Циона (1835-1912), профессора Петербургского университета и Медико-хирургической академии, агента Министерства финансов в Париже. В первую минуту сам он даже не нашелся, что сказать:»Судя по видимости – доказательство несомненное, но я убежден, что здесь есть какое-то недоразумение» .

В записке говорилось о том, что И.А. Вышнеградский, осуществляя последний займ, взял от Ротшильдов взятку в 500 тыс. фр. К записке прилагалась копия из книг Ротшильда. Эта операция, по словам Витте, «была сделана группой банкиров, во главе которых стоял Ротшильд; это была первая операция, сделанная Ротшильдом после долгого периода времени, в течение которого Ротшильд не хотел делать с Россией операций вследствие еврейского вопроса».

Но на повестке дня стоял вопрос о том, чтобы покрепче привязать Россию к Франции в противостоянии ее Германии, и деньги тогда России решили дать.»Ротшильд начал вести переговоры, – писал Витте, – прислал сюда поверенного; другие парижские банкиры, которых Ротшильд взял в свою группу, точно так же прислали своих представителей. Переговоры велись с Вышнеградским. […] Когда переговоры пришли уже к концу, […] Вышнеградский позвал к себе [директора С.-Петербургского международного банка В.А.] Ласкина и [банкира А.Ю.] Ротштейна и вдруг им говорит: «[…]…Эта операция, конечно, будет очень выгодна для банкиров, и я считаю, что консорциум, который будет делать заем, должен был бы мне уплатить комиссию в 500 тыс. франков». […] Ротшильд согласился, да он и не мог не согласиться, и поставил 500 тысяч франков на счет русскому министру финансов».

Далее, однако, по утверждению Витте, эти деньги были якобы распределены между иностранными банкирами, которым Ротшильд отказал в сотрудничестве. Верить приходилось только на слово, ибо, хотя какие-то расписки и были представлены, Государь остался этим недоволен. Вышнеградский вскоре скончался. Бумаги с компроматом остались у Витте и, по его словам, потом, когда он покидал пост министра финансов, он их уничтожил. Как говорится, концы в воду.О возмутителе спокойствия, разумеется, не забыли. Уже в начале следующего Царствования, в 1895 г. за критику валютной реформы Витте И.Ф. Цион был лишен русского подданства и права на пенсию. Но и последний не сдавался, опубликовав в 1896 г. две брошюры: «Куда временщик Витте ведет Россию?», «Витте и его проекты злостного банкротства». Цион обвинял Вышнеградского и его преемника Витте в хищениях, финансовых злоупотреблениях, а также в составлении дутых бюджетов.

«Г. Витте, – предупреждал Цион, – с племенем Рафаловичей […] фатально ведет Россию к финансовой катастрофе…» (При этом, заметим, сам И.Ф. Цион был евреем).На публичные обвинения Витте ответил регулярной слежкой за Ционом, осуществлялась которая через П.И. Рачковского. В собранных в Министерстве внутренних дел материалах для проведения в 1903 г. следствия по противоправным деяниям Петра Ивановича особым пунктом значилось: «Сведения об услугах, оказанных Рачковским без ведома своего начальства министру финансов, по делу о краже у известного Циона документов, относящихся к финансовым делам».Сообщив одному из осведомителей адрес Циона, Рачковский велел выкрасть документы.

Впоследствии Сергей Юльевич патетически писал о долголетней службе Императорам Александру III и Николаю II, при которой приходилось жертвовать «и своим благополучием, и своими материальными средствами, и своею жизнью для Них и для Родины». Однако никакими трескучими фразами было не прикрыть того, что знали в то время многие: честность Витте, как и его учителя Вышнеградского, у современников была под большим сомнением.

А.А. Половцов: «На днях умер Вышнеградский, – занес в дневник в марте 1895 г. многознающий А.А. Половцов, – олицетворение грустных годов Царствования Александра III. То был человек, чрезвычайно богато от природы одаренный, но лишенный всякого нравственного чувства и преследовавший в жизни почти исключительно одну наживу. Сын бедного священника, начав карьеру с преподавания математики за крайне умеренную плату, он оставляет многомиллионное состояние, нажитое всякого рода мошенничествами сначала при подрядах по артиллерийскому ведомству, потом при управлении Юго-западными железными дорогами и, наконец, при всякого рода конверсиях и самых разнообразных денежных биржевых операциях под ведением его как министра финансов. […]  […] Назначение Вышнеградского министром финансов было поворотною точкою в приемах Царствования Александра III. Оно ознаменовало исчезновение преклонения пред существовавшими порядками и общественным характером состоявших во власти людей. То был первый пример бесцеремонного возвеличения темного человека по каким-то темным интригам. Это разнуздало политические аппетиты разных пронырливых негодяев, которые стали успешно ломиться в недоступные им дотоле двери пользовавшихся еще некоторым уважением учреждений».

Витте, выкормыша Вышнеградского, образовавшаяся в Петербурге «Лига защиты добрых нравов» в письме, направленном Государю Александру III, также обвиняла во взяточничестве. (Этот промысел он не оставил и впоследствии: установлено, например, что Витте, через секретную агентуру Департамента полиции, состоял в небескорыстных связях с английскими капиталистами).

Тогда, в 1892 г. Витте готовился к самому худшему. По его словам, он был готов даже «подать в отставку и вернуться к своей частной деятельности». В те дни он публично, в одном из столичных салонов, заявил о предстоящей отставке и одновременно о полученном приглашении занять место председателя правления с огромным по тем временам окладом 200 тысяч рублей. Получил он его от председателя правления С.-Петербургского Учетно-ссудного банка иудея Я.И. Утина, сыновья которого были ближайшими сотрудниками известного революционера-анархиста М. Бакунина и одновременно находились в тесном общении с Карлом Марксом.
Но кривая, как говорится, вывезла: Вышнеградский и Витте остались на своих местах. «Теперь, – по словам историков, – в их руках оказались все нити управления экономикой, финансами и транспортом».

Между тем не следует преувеличивать преданности Витте своему благодетелю Вышнеградскому. Выгораживая его перед Государем, Сергей Юльевич заботился, прежде всего, о самом себе. Как только подвернулся удобный случай, в «Московских ведомостях» появились, инспирированные «благодарным учеником» сенсационные корреспонденции из столицы о неизлечимой болезни Вышнеградского, страдающего ярко выраженным параличом головного мозга, в связи с чем пребывание его во главе Министерства финансов вряд ли возможно. Несомненно, что эти статьи сыграли свою роль в наступившей развязке. 30 августа 1892 г. Витте занял освободившееся министерское кресло, а подавший в отставку Вышнеградский 25 марта 1895 г. благополучно скончался. Остается заметить, что все участники той газетной кампании были щедро вознаграждены заказчиком.