Кем был Владимир Андреевич, князь Старицкий

В 1541 году князья Шуйские Владимира с матерью Ефросиньей освободили из темницы. Поначалу они жили на отцовском подворье, а зимой 1541 г. их пригласили к великому князю, вернули Старицкий удел и дали бояр, но не прежних.

В последующие годы Старицкие приобрели особый статус при особе государя. На свадьбе царя Ивана IV с Анастасией Романовой, 3 февраля 1547 г., князь Владимир был «в тысецких», а княгиня Ефросинья сидела «в материно место». Во время 1-го Казанского похода (декабрь 1547 – февраль 1548 гг.) государь оставлял двоюродного брата главой правительства в Москве. Отправляясь во 2-й поход на Казань в ноябре 1549 г., царь вновь доверил князю Владимиру столицу и царицу Анастасию с новорожденной дочерью.

По возвращении из похода, в мае 1550 г., царь «приговорил женить» двоюродного брата на Евдокие Александровне Нагой. Свадьбе предшествовали смотрины, в которых принимал участие жених.Торжества проходили на царском дворе. Иван IV сидел «в отцово место».

Начало 1550-х гг. характеризуется всплеском законотворческой деятельности царя, во всех начинаниях которого принимал участие его двоюродный брат. Документы рисуют князя Старицкого не только активным государственным деятелем, но и полководцем. Вместе с опытными воеводами он принимал участие в военных советах и внес важный вклад в разработку плана 3-го Казанского похода (апрель–июль 1551 г.), предусматривавшего завоевание ханства путем занятия речных путей и экономической блокады Казани.

Разрядная книга подчеркивает высокое положение князя Владимира во время 4-го, «Великого», Казанского похода, ничем не уступающее царскому. Перед решающим боем оба получили от митрополита Макария равноценные благословения. В 1552 году князь Владимир командует царской дружиной во время штурма Казани. Он, возглавляя войско, одним из первых ворвался в город, а затем первым поздравил своего брата с победой.

Но в следующем году Иван тяжело заболел, и все бояре стали присягать его сыну, младенцу Дмитрию. Вечером того же дня в присутствии Ивана IV крест целовали дьяк Висковатый, князь И.Ф. Мстиславский, князь В.И. Воротынский и другие «ближние» люди. На следующий день присягу от прочих бояр принимал князь Воротынский, а дьяк Висковатый держал крест.

Разногласия возникли на третий день болезни государя, когда содержание завещания стало известно широкому кругу придворных. Некоторые из влиятельных лиц, в том числе князья Дмитрий Курлятев, Иван Пронский, Иван Ростовский, казначей Н. Фуников, священник Сильвестр и другие, высказывали недовольство и уклонялись от крестного целования. Они не хотели присягать Романовым.

Князь Владимир был призван целовать крест в последнюю очередь. Присягнувшие к тому времени бояре силой заставили его дать клятву. Однако его мать, княгиня Ефросинья, отказалась приложить к документу фамильную печать. Трижды ходили к ней бояры, но слышали от нее только «бранные речи». Переговоры царских парламентариев с княгиней Старицкой завершились не позднее 12 марта. Княгиня отдала печать, но добавила, что клятва, данная «по неволе», ничего не значит.

Источники не сообщают, на каких условиях княгиня Ефросинья пошла на уступки, но, несомненно, достигнутая договоренность получила отражение в документе, датированном 12 марта 1553 г. Подписывая крестоцеловальную запись и привешивая к ней фамильную печать «на малиновом снурке», князь Владимир не только давал клятву на верность царю, царице Анастасии и царевичу Дмитрию, но и оговаривал свои удельные права, согласно которым он мог держать «воевод с людьми», а также «суд чинить по старине в правду».

28 марта 1554 г., у государя родился сын Иван (Дмитрий 6 июня 1553г. погиб). Вслед за этим государь составил новую духовную грамоту, назначив князя Владимира вместе с митрополитом Макарием душеприказчиком до достижения царевичем Иваном 20-летия. В случае смерти царя и его детей князь Старицкий объявлялся наследником престола, при этом он был обязан выделить удел царице Анастасии. Эти условия, со ссылкой на завещание Ивана IV, вписаны в текст новой крестоцеловальной записи князя Старицкого, которую тот подписал в апреле 1554 г.

Так же как и крестоцеловальная грамота 1553 г., новый документ составлен в форме договора, оговаривающего не только обязанности князя Владимира служить верой и правдой царю, царице и детям, но и удельные права самого князя. В договор был включен пункт, отсутствующий в предыдущем документе: князь Владимир клялся «не слушать своей матери, если она учнет наводити на лихо» на царя, царицу, царевича, бояр и дьяков, упомянутых в духовной грамоте государя. Клятва была усилена наложением церковного проклятия в случае «преступления слова».

Князь Владимир подписал документ и скрепил печатью, однако условия крестоцеловальной записи не во всем устроили княгиню Старицкую. Разногласия возникли, в частности, по поводу пункта, ограничивавшего число людей, которых князь волен был держать у себя на подворье.

Переговоры продолжались около месяца. В мае князь Владимир Андреевич подписал третью крестоцеловальную грамоту.В грамоте указано точное количество слуг, которых тот имел право держать на московском дворе – 108 человек, а остальных – в вотчине.

В противовес, в пункт, где оговаривались обязательства князя Владимира как душеприказчика, помимо царицы Анастасии, было введено имя князя Юрия, которому также следовало выделить удел. Очевидно, речь шла о выделении князю Юрию Угличского удела, завещанного ему отцом, великим князем Василием III.Наиболее важное изменение было внесено в заключительную часть крестоцеловальной грамоты. Обещая «не слушать» своей матери, если она вздумает «умышлять которое лихо» над царем, царицей, царевичем или боярами, князь Владимир, подобно своему отцу, князю Андрею, признал преимущественное право завещания Ивана III, и, следовательно, поклялся «не подыскивать великого княжества», а также автоматически отказался от каких-либо претензий на Дмитровский удел.

Это вызвало гневное возмущение княгини Ефросиньи. Очевидно, не остались в стороне и сторонники Старицких. Их недовольство вскоре вылилось в «шатание» и замышление государственной измены.

Сведения о тайных переговорах княжат с Литвой вскрылись через два месяца, в июле 1554 г., когда началось разбирательство по делу о побеге князя Никиты Лобанова-Ростовского. Князь Никита был схвачен в Торопце и допрошен с пристрастием. Он признался в сношениях с литовцами и намерении «отъехать от государя». Затем всплыли подробности о закулисных интригах, которые повлияли на ход дипломатических переговоров России и Литвы в августе 1553 г.

В связи с этим был «взят в допрос» князь Семен Звяга Лобанов-Ростовский. Тот сознался, что выдал литовскому послу Довойне важную информацию, сообщил «думу царя», в результате чего переговоры закончились неудачей: русские были вынуждены пойти на уступки литовцам и вместо «вечного мира» заключить перемирие на два года. Далее вскрылась роль княгини Ефросиньи в «шатании» бояр во время болезни государя весной 1553 г. Власти получили сведения о ее тайных сношениях с князьями Щенятьевым, Турунтай-Пронским, Куракиным, Дмитрием Немым, Серебряным и «иными многими».

Князь Семен был приговорен к смертной казни. Однако по молению митрополита Макария царь смягчил приговор: казнь заменили ссылкой в Кирилло-Белозерский монастырь. Опала должна была неминуемо коснуться и Старицких, но они избежали наказания.

Все же одного из членов семьи князя Старицкого постигла опала осенью 1554 г. Видимо, на жену князя Владимира, Евдокию Александровну Нагую, пало подозрение в «наведении лиха» на царскую семью. Скорее всего, ее насильно постригли и сослали в монастырь – полгода спустя князь Владимир был уже холост. На его попечении остались трое малолетних детей: Василий, Евдокия и новорожденная Мария.

Не ясно, была ли уличена в «лихе» княгиня Ефросинья, но с этого времени ее имя исчезает из свадебных разрядов. В апреле 1555 г. князь Владимир женился вторым браком – на Евдокии Романовне Одоевской. Государь выдавал двоюродного брата «от себя», но на этот раз – без смотрин, и имя матери жениха в свадебной росписи не упомянуто.

Если женская половина семьи Старицких впала в немилость, то князя Владимира царский гнев не коснулся. В последующие несколько лет он принимал активное участие в государственных делах. В июне 1555 г. боярские дети удельного князя находились в «большом полку» в походе на Тулу «по крымским вестям», в июне 1556 г. под его руководством проходил набор войск для Ливонского похода. Благодаря радению князя Старицкого было набрано небывалое число ратников. Однако намерение царя воевать Ливонию было воспринято в ближайшем окружении крайне неодобрительно.

Сильвестр грозил новыми карами за гордыню, новыми болезнями, в то время как царица Анастасия была беременна мальчиком. Государь пошел на примирение с княгиней Старицкой: видимо, к этому времени относится передача ряда волостей Дмитровского уезда князю Владимиру. К началу 1557 г. царь вернул свое расположение княгине Ефросинье. В январе в афонскую Хиландарскую лавру были отправлены многие дары Ивана IV.

В июле 1560 года, когда Москву охватил пожар, а состояние царицы Анастасии ухудшилось, князь Владимир руководил тушением огня бок о бок с государем.Месяц спустя, 7 августа 1560 г., государыня скончалась. В тот же день царь отдал приказ передать брату князю Юрию московское подворье покойного дяди, князя Юрия Дмитровского, а также Угличский удел. Выделение удела князю Юрию Васильевичу свидетельствует о внесении изменений в духовную грамоту государя по смерти царицы Анастасии.Год спустя, в августе 1561 г., князь Старицкий присутствовал на венчании Ивана IV с Марией Темрюковной. Свадебные торжества проходили при закрытых дверях.

Царица Мария родила сына в июне 1562 г. Младенца назвали Василием. Царевич Василий прожил меньше года. Он умер 6 мая 1563 г., а в июне по доносу Саблука Иванова, дьяка князя Владимира, начался сыск по делу княгини Ефросиньи и ее сына по обвинению в злом умысле против царской семьи. Митрополит Макарий с духовенством просили простить Старицких. Князь Владимир получил прощение, но весь его двор был заменен новыми людьми по выбору государя. Его удельные права были урезаны. Царь возложил опалу на княгиню Ефросинью: 5 августа она приняла постриг под именем Евдокии и избрала местом своего пребывания Горицкий монастырь.

В 1566 году царь наконец передал князю Старицкому Дмитровский удел вместе со Звенигородом.Передача была оформлена меной. Сделка носила неравноценный характер, государева казна понесла убытки.

В январе 1566 г. Дмитровский удел перешел к князю Владимиру, практически со всеми станами и дворцовыми селами, в обмен на Старицу. В феврале он получил Боровск и некоторые села в Московском уезде, вернув царю Алексин из Дмитровского уезда. В марте Иван IV отдал князю Старицкому, его жене «княгине Овдотье, и его сыну, князю Василью и их детем» Звенигородский уезд со всеми волостями, селами и доходами в обмен на небогатый город Верею с прилегающими землями.

При обмене Старицкий удел вошел в опричное ведомство, однако не позднее ноября 1566 г., в опричнину был также взят Горицкий монастырь, где находилась княгиня-инокиня Евдокия (Ефросинья) Старицкая. Вся остальная территория Белозерского уезда осталась в земщине. Таким образом, земли Старицкого удела были выведены из-под юрисдикции князя Владимира, но оказались в одном ведомстве с Горицким монастырем. Возможно, подобно другим князьям, взятым в опричнину, княгиня-инокиня продолжала управлять Старицким уделом.

К 1567 г. князю Владимиру были возвращены привилегии ближайшего советника и главнокомандующего. Осенью того же года он стоял в Коломне «с своим двором для приходу крымских людей, а с ним государевы бояре и воеводы». Из сообщений Шлихтинга и Штадена известно, что в конце 1567 г. князь Старицкий выдал царю боярина И.П. Федорова и других «заговорщиков».

Второй виток опричных казней, согласно данным Синодика, начинается с убийства дьяка К. Дубровского в декабре 1567 г., что вызвало протест со стороны митрополита Филиппа. Государь расценил его увещевания как вмешательство в «опричные дела», а его обличительное выступление в Успенском соборе 22 марта 1568 г., привело к полному разрыву. В ноябре того же года состоялся церковный суд, митрополита приговорили к ссылке. Одновременно с процессом по делу митрополита Филиппа, царь «положил великий гнев» на своего двоюродного брата и не позднее февраля следующего года, 1569-го, послал того в Нижний Новгород.

6 сентября 1569 г. скончалась царица Мария Темрюковна. Подозрение в ее отравлении пало на Старицких. По наблюдениям исследователей, в Синодике опальных «дело князя Старицкого» начинается с казни царского повара и рыболовов.

Обвинение Старицких в попытке отравления царской семьи с помощью рыбы имеет рациональное объяснение. По словам Петрея, во время торжественных обедов к столу государя последним блюдом подавалась сельдь особой породы из Переславля. Знаменитую ряпушку, или «царскую сельдь» поставляли крестьяне Горицкого Успенского мужского монастыря, расположенного на берегу Плещеева озера. Горицкий Воскресенский девичий монастырь, устроенный княгиней Старицкой на притоке Волги, снабжал кремлевскую кухню осетрами и стерлядями. В Волге и в ее притоках также обитает сельдь, однако на Руси ее не употребляли в пищу до середины XIX в. Волжскую сельдь называли «бешенкой», вызывающей отравление, и использовали для жиротопления. Лишь с 1860-х гг. ее стали заготавливать впрок методом посола. Вероятно, царские лекари заподозрили, что болезни и смерти членов государевой семьи были вызваны употреблением волжской сельди. «Бешенка» попадала на царский стол под видом переславской, чему способствовало совпадение названий монастырей, рядом с которыми находились рыбные слободы.

В начале октября 1569 г. князь Старицкий был вызван с семьей на Боган, ему было предъявлено обвинение, что Владимир Андреевич со многими московскими боярами хотят погубить царя, царский трон отдать Владимиру, а Новгород и Псков — полякам. По приказу царя, князь Владимир, его жена и дочь от второго брака приняли яд. О его смерти сообщает Пискаревский летописец начала XVII века: «И заехал князь велики на ям на Богону и тут его опоил зелием и со княгинею и з дочерию большею. А сына князя Василия и меньшую дочь пощадил». На этот раз царь покарал также княгиню-инокиню Евдокию (Ефросинью). Ее привезли из Горицкого монастыря и казнили.

Сообщения о смерти князя Владимира весьма противоречивы. Русские летописи не сообщают о подробностях его смерти, а иностранные источники расходятся в показаниях: одни говорят, что Владимира отравили, другие — что зарезали, третьи — что отрубили голову.

Иван IV пощадил детей князя Владимира от первого брака – Василия, Евдокию и Марию. Старицкий, Дмитровский, Звенигородский уделы и другие меновые земли отошли в государеву казну.Однако Дмитровский удел еще один раз оказался в руках князя Старицкого.

В июле–августе 1572 г. царь вспомнил о своем двоюродном племяннике, князе Василии. Согласно духовной грамоте, Дмитров со всеми волостями переходил к царевичу Ивану в составе прочих земель, а князя Василия было обещано вознаградить.Царь вознаградил князя Василия как только была получена весть о полном поражении крымцев в сражении при Молодях – в конце августа 1572 г. Сведения об этом дает автор Пискаревского летописца, помещая сообщение о пожаловании Дмитровом. Князь Василий совсем недолго владел уделом и Дмитров вновь вернулся в государеву казну.

Таким образом добиваясь внесения изменений в завещание государя, Старицкие стремились получить привилегию на владение Дмитровским уделом, который, по великокняжеской традиции, переходил ко вторым сыновьям или к прямым наследникам Московского престола.