«Мать Уистлера»: женщина, которую американцы считают своей иконой, но давно не помнят имени

Можно подумать, Анна была женщиной строгих правил, сухой и сдержанной, если судить о ней только по портрету сына. Чай разливала чопорно, молилась ежедневно, одевалась только в черное и целомудренно не замечала любовниц сына. Как бы не так. Анна Уистлер была женой гениального инженера, несколько раз пересекала Атлантику, чтоб пожить сначала по одну сторону, потом — по другую, вырастила сына-художника и сына-врача, написала сотни бесценных писем. А в свои 60 с хвостиком была даже арт-агентом сына, Джеймса Эббота Макнейла Уистлера.

Американская икона

Американцы уверены: «Мать Уистлера» — одна из самых важных американских картин. И не важно, что хранится она в Париже, а написана в Лондоне. Картину шумно и многословно встречали телевизионщики, журналисты и посетители, когда в марте 2017 года для нее в Чикаго устроили отдельную выставку. Портрет, главный выставочный экспонат, дополнили тогда рисунками, фотографиями и бесчисленными цитатами из массового искусства. Открытие выставки, трогательно добавляли в репортажах, состоится как раз перед Днем матери. Для Америки «Мать Уистлера» — один из самых узнаваемых и тиражируемых символов материнства.

В штате Пенсильвания, в городе Ашленд, в 1937 году установили памятник, переведя плоское изображение Анны Уистлер в бронзу и в 3D. Похоже, это единственный памятник картине и одновременно матерям и материнству. Статую высотой в 2,5 метра открывали старейшие матери города — одной было 88, второй — 91 год.

Самой Анне Уистлер было 67 лет, когда сын подготовил холст, чтобы написать портрет совсем другого человека. Но заказчик не явился — и Джеймс предложил: мам, не хочешь попозировать?

Рабы, царь, муж и железная дорога

Анна Матильда Макнейл родилась в Уилмингтоне (штат Северная Каролина) в семье врача. Ее дедушка по материнской линии был одним из семи основателей Университета в Нью-Брансвике, старейшего университета Северной Америки. Ее дядя был тоже фигурой знаменитой и даже скандальной: он, южанин-плантатор, женился на темнокожей рабыне, подарил ей свободу и предоставил невиданные полномочия: она распоряжалась всеми земельными и хозяйственными работами, а со временем получила в собственность землю и 12 рабов. А после смерти мужа даже выиграла у его родственников долгое судебное разбирательство о наследстве.

Родители Анны Макнейл были, в отличие от знаменитых родственников, тихими, добропорядочными и в эксцентричных историях замечены не были. Правда, они по-своему обеспечили девочке аттракцион впечатлений и новых знакомств, а заодно — воспитали в ней свободный и независимый характер. Сначала с отцом, а после его смерти уже только с матерью, Анна сменила множество городов и домов, успела даже пожить в Англии у дальних родственников. Она научилась легко принимать перемены, новые порядки и разных людей. Анна росла красавицей (глядя на ее фотографию в возрасте далеко за 50, в это можно охотно поверить), но замуж вышла поздно, в 28 лет.

Майор и инженер Джордж Вашингтон Уистлер был блестящей партией: прекрасные манеры, образование получил в Англии, знает несколько языков. Он старше на 4 года, вдовец с тремя детьми, но уже заслужил не только репутацию талантливого профессионала, но и солидное ежемесячное денежное вознаграждение, и большой дом в подарок от правительства. Он получал завидные 3 тысячи долларов, создал дизайн и конструкцию первого паровоза и был одним из создателей проекта первой железной дороги вдоль восточного побережья Америки — The Baltimore and Ohio Railroad.

Когда русский царь Николай I пригласил Джорджа Уистлера строить железную дорогу в России, ему предложили жалованье в 12 тысяч долларов. Он забирает Анну и детей в Россию — и подписывает контракт на 7 лет: изучает местность, прокладывает траекторию, проектирует мост и саму дорогу. Расчеты ширины колеи и количества шпал на километр, предложенные Уистлером, использовали потом по всей России.

Из пяти общих детей, которые родились у Анны и Джорджа до взрослого возраста дожили только двое. Поэтому когда к Санкт-Петербургу приближалась эпидемия холеры и Джордж решил обезопасить семью, Анне пришлось бросить достаточно обеспеченную и полную привилегий жизнь рядом с мужем и бежать (казалось, совсем ненадолго) в Лондон с двумя своими сыновьями и двумя уже взрослыми приемными детьми от первого брака Джорджа. Больше она никогда Джорджа не увидит — он умрет, вымотанный работой и ослабленный холерой, в Санкт-Петербурге в 1849 году, через полтора года после их отъезда.

А Анна с детьми вернется в Америку. Ей 45 лет.

Дети Анны

Родные вспоминают, что характер Анны Уистлер был независимый и даже упрямый: она действовала уверенно и только по собственному усмотрению. «Анна настолько непоколебима, что иногда хочется встряхнуть её. А то, как она выступает против людей, чьим мнением дорожит больше всего! Это не может не вызывать восхищения, но… это так старомодно!» — восхищалась и жаловалась на нее золовка.

Она вела себя безоговорочно покровительственно — и если бы сыновья, не дай бог, оказались людьми мягкими и неуверенными, она просто подавила бы их своей волей. Но мальчикам повезло — они знали, чего хотели, и по части независимости составили матери жестокую конкуренцию.

В России для детей царского инженера открывались все дороги. Например, Джеймс, который очень рано предъявил родителям художественные способности, был зачислен в Академию художеств в 12 лет — и оплачивалось его обучение государством.

Теперь же, после смерти мужа, Анна Уистлер могла рассчитывать только на денежные сбережения, собственные силы и старые связи на родине. И она делает безупречно точный расчет: художественно одаренный Джеймс теперь должен быстро переучиться и вместо легкомысленных картин начать чертить инженерные проекты в военной академии Вест-Пойнт. Эту академию когда-то закончил его отец — и память о нем как об уважаемом и значительном для Америки человеке до сих пор жива. И Джеймса принимают. Только вот заставить его полюбить военное дело ни у кого не получится — и едва дождавшись позорного отчисления, он уедет в Париж — становиться художником.

Уильяма чуть позже мать определит в медицинскую школу. Кстати, все время, пока мальчики учатся, деньгами Анну поддерживает ее падчерица, которая в Лондоне вышла замуж за богатого и знатного человека. Карьера Уильяма складывается ровно и безупречно, как хотела Анна, но вот его политический выбор заставит ее помучиться. Во время войны Севера и Юга он, южанин по происхождению, северянин по месту проживания, женатый на южанке, примкнет все-таки к Конфедерации и станет военным хирургом. Чем поставит Анну Уистлер перед самым нелегким выбором в ее жизни.

Север или Юг? Лондон!

Началась война. Все родные и знакомые, все бывшие друзья мужа ждали от Анны Уистлер решения. Как вдова уважаемого военного-патриота, который, будь жив, точно поддержал бы Север, она обязана была высказать правильную официальную позицию. Как мать юного военного хирурга, который выбрал в войне другую сторону, она не могла этого сделать. И она решила не принимать решения вовсе — и отправиться в ту страну, где нет никакой войны, где живет ее второй сын, ничуть не озабоченный политическими противоборствами и увлеченный совсем другой, более легкомысленной, жизнью.

О жизни Джеймса Анна осведомлена достаточно подробно: пока он пробивается в Лондоне и Париже на самые престижные выставки и получает самые оскорбительные критические отзывы, она в Америке выполняет функции его секретаря и арт-менеджера. То есть ведет продажи, отвечает за продвижение и дает ценные советы и заключения об американском художественном рынке. Словом, благочестивая мать, хранительница очага и покорная женщина — все эти непременные добродетели Анны касаются только если судить о ней по наряду и чепчику с картины.

Это будет уже одиннадцатый раз, когда она взойдет на корабль и пересечет океан (Ох, поспешно американцы сделали эту женщину символом добропорядочного материнства).

Накануне приезда матери в письме Анри Фантен-Латуру Джеймс рассказывает: «Мне нужно было вычистить дом от подвала до чердака». И не только от мусора и пыли. В ожидании мамы Уистлер решительно выселяет из дома даже подругу, рыжеволосую Джоанну Хиффернан (это примечательная натурщица: у нее был роман еще и с Густавом Курбе и, возможно, именно ее лица мы не видим на знаменитой картине «Происхождение мира»).

Но Анна приезжает сюда не для того, чтобы печь сыну пироги и вышивать сорочки. Ей 60 лет, но она через пару лет уже с радостью общается с его богемными дружками-декадентами, искренне восхищаясь образом жизни и окружением: «Артистический круг, в котором он так популярен, действительно очарователен и полон грез. Бог ответил на мои молитвы, приведя меня сюда». Она близко общалась и даже полюбила по-матерински одного из друзей сына — неуравновешенного, эмоционального поэта Алджернона Суинбёрна.

Портрет матери вместо портрета юной Мэгги

Наконец, о портрете. Джеймс Уистлер был очень занят, очень востребован и немного растерян. Важный человек, член парламента заказал ему портрет своей дочери Мэгги Грэхем — и девушка уже приходила несколько раз на сеансы позирования. Но дальше невнятного наброска работа не продвинулась — и Мэгги не выдержала, хлопнула дверью. Но не пропадать же загрунтованному холсту и отведенному на работу времени.

«Если бы юная Мэгги не отказала Джеми позировать для картины, которую, я надеюсь, он все же еще напишет, у него не нашлось бы времени для моего портрета», — рассказывала Анна в одном из бесчисленных лондонских писем.

«Я отважно стояла, два или три дня, пока он был в настроении исследовать меня, поскольку его картины — это исследования, и поначалу мне было интересно стоять как статуя! Но это оказалось очень утомительно, поэтому мой милый терпеливый художник, а он терпелив и никогда не устает в своей настойчивости, в итоге усадил меня».

Друзья часто говорили Уистлеру, что сходство получилось потрясающим, чем вызывали у художника приступы раздражения. Ладно, каждый хочет написать свою мать как можно лучше, но вам-то какое дело до того, кто был моделью для этого портрета — возмущался Джеймс. Он не называл картину «Портретом матери» и меньше всего ожидал, чтобы зритель искал здесь портретное сходство. Уистлера заботит форма, тонкие вариации цвета, выверенность композиции — оптическая, музыкальная и математическая гармония. Это что угодно: игра, импровизация, аранжировка, но только не фамильный портрет, который будет напоминать следующим поколениям о легендарной прабабке.

Анна останется в Лондоне до самой смерти. Совсем скоро сюда переберется и второй ее сын, бывший хирург-кофедерат — и станет весьма успешен и знаменит. Он один из основателей Лондонской клиники болезней горла и Президент британской отоларингологической ассоциации.

Пожалуй, Анна Уистлер заслужила звание американского символа материнства. Ее дети могли бы это подтвердить. Джеймс, уже будучи взрослым и независимым, добавил к своей фамилии, полученной от отца, еще и девичью материнскую — Макнейл.