Одесский Дюк: последний герцог де Ришелье (ч.2)

Начало: Одесский Дюк: последний герцог де Ришелье (ч.1)

Когда потомок великого кардинала прибыл к новому месту службы, «строения были почти развалены, всего было две цистерны воды на восемь тысяч жителей, половина их состояла из евреев и молдаван, а русские были нищие, и главная улица называлась Молдаванской». Десятина земли в окрестностях Одессы в ту пору продавалась по 80 коп. Когда в 1814 г. Ришелье оставил пост градоначальника, цена десятины была 12 рублей, а сама Одесса стала красивым благоустроенным городом. Главным источником его процветания стала беспошлинная торговля, разрешения на которую герцог добился у императора Александра. К концу управления Ришелье годовой торговый оборот одесского порта составил колоссальную сумму — 30 млн. рублей. Уже в 1804 г. в городе были открыты гимназия, коммерческое училище и ряд частных пансионов. Позже градоначальник основал благородный институт, преобразованный в 1817 г. в Ришельевский лицей. По его заказу известный архитектор Тома де Томон создал проект здания театра, строительство которого завершилось в 1809 г. Что особенно важно, все строительные работы герцог смог организовать на основе вольнонаёмного труда. В России того времени мало кто умел это делать.

У городского населения всех сословий Ришелье пользовался необычайной популярностью. Он лично знал всех одесских купцов и всегда был с ними безукоризненно вежлив, даже тогда, когда настоятельно рекомендовал вернуть в казну незаконно захваченное имущество. Часто общался с коммерсантами, следовавшими транзитными рейсами через одесский порт, и уговаривал их селиться в городе. В 1811 г. Одесса оказала гостеприимство неаполитанской королеве, изгнанной из своих владений наполеоновским маршалом Мюратом.

Про градоначальника рассказывают, что «он был тих, кроток и неутомим. Здоровье имел железное. Одно только выводило его из терпения — это дурное обхождение с деревьями, которые он засадил по всем почти улицам». Это последнее качество, пожалуй, даёт дюку особенное право на благодарность одесситов. Кто бывал в Одессе, наверное, заметил, что в этом южном городе никогда не бывает невыносимого зноя. Улицы утопают в густой тени великолепных платанов. Заботился Ришелье и о садоводстве во всём Новороссийском крае. По свидетельству Смирновой-Россет «он вызвал бывшего своего садовника Батиста, который привёз огромное количество корней фруктовых деревьев, опортовых яблок, больших груш, называемых «груши дюшес», мелких груш и полосатых груш, черных, красных и белых, из которых готовится слабительная манна... Раздавая земли под Одессою, он повторял: «Сажайте, скрещивайте, поливайте». Заслугой герцога является также организация овцеводства в причерноморских степях.

Служить под началом дюка пожелали многие французские эмигранты: граф Мортемар, маркиз Мезанфор, Маркиз Растиньяк, граф Кастельно. В числе прочих прибыл в Новороссию шевалье Жозе де Россет и был назначен на должность инспектора карантина. В ту пору Россету шёл уже шестой десяток, но, как утверждают, он всё ещё  был очень привлекателен, и вскоре женился на прелестной шестнадцатилетней Надежде Лорер, дочери прусского офицера на русской службе фон Лорера и грузинской княжны Цициановой. Несмотря на разницу в возрасте Россеты слыли самой красивой супружеской парой в Одессе. Дюк очень к ним благоволил и вызвался быть крёстным отцом их дочери Сашеньки. Когда Александра Осиповна выросла, она стала первой красавицей Петербурга, пламенной русской патриоткой и близкой приятельницей Пушкина и Гоголя. Среди поэтов того времени, наверное не было ни одного, который не посвящал бы стихи «черноокой Росетти».

Переданный Александрой Осиповной рассказ о том, что Ришелье взял с Алдександра I слово, что тот не пошлёт его воевать против французов, скорее всего красивая легенда. Но во время Отечественной войны 1812 г. герцог и правда не отправился в действующую армию, однако повод для этого случился очень серьёзный. В Одессе разразилась чума, и градоначальник не мог покинуть свой пост. В таких условиях никто не упрекнул бы его в том, что он прячется в тылу. Чиновники, отвечавшие за охваченный эпидемией город, подвергались не меньшей опасности, чем фронтовые офицеры.

 Смирнова-Россет, дочь карантинного инспектора, вспоминает: «Герцог тотчас оцепил город, и полк был расположен лагерем за несколько вёрст. Он и эмигранты обходили улицы и справлялись о состоянии здоровья. Провизию приносили в дома гарнизонные солдаты. Мы сидели у окна и считали страшные дроги, на которых везли трупы чумных. Колодники в засмоленных рубашках шли рядом, гремя цепями, под конвоем солдат с ружьями. Это не мешало нам играть с попугаем, которого мне подарил дюк. Маменька не могла вынесть этого зрелища и сидела в комнате с окошками на двор. Когда папенька возвращался из карантина к обеду, первым движением было бежать к нему, но он делал знак рукой и уходил в другую комнату, где его обливали уксусом с водой, и надевал другое платье. Часто он нас так крепко прижимал к сердцу и целовал так горячо, как будто он думал, что на другой день и он сможет сделаться жертвой страшной чумы.

 Однажды герцог подошёл к окошку маменьки и спросил её: «Когда вы в последний раз видали Антона Ризенко?» (наш домашний доктор). «Он вчера был здесь и жаловался на головную боль. Он сидел в этом кресле». - «Прикажите его сейчас же вынести, chere madame. Он делал ночью операцию чумному, порезался и утром скончался. У нас, бедных, его некем заменить». Жозе де Россет и в самом деле стал одной из последних жертв чумной эпидемии. Его хоронили по католическому обряду, но православные церкви Одессы также отслужили по нему заупокойную службу.

Тем временем, вторгшаяся в Россию армия была уничтожена, а в 1814 г. русские войска вошли в Париж, и власти бывшего революционного генерала Бонапарта пришёл конец. Перед правителями государств, объединившихся против императора Наполеона, стал вопрос о том, кем его заменить. Поначалу, никто не думал о восстановлении на троне свергнутой более двадцати лет назад королевской династии. Думали о том, чтобы выписать какого-нибудь принца из Германии, или даже предложить власть пасынку Наполеона Евгению Богарнэ. Но постепенно мысль о восстановлении Бурбонов стала находить всё больше сторонников. Причины такого предпочтения лучше всех сформулировал бывший наполеоновский министр Талейран в доверительной беседе с императором Александром: «Какой-нибудь навязанный король может быть создан интригой или силой, но того и другого недостаточно. Чтобы установить нечто прочное и заставить принять это без возражений, надо действовать на основании какого-нибудь принципа. С ним мы будем сильны и не встретим никакого сопротивления; во всяком случае, все возражения должны будут в ближайшее время  исчезнуть; но есть только один принцип: это Людовик XVIII — законный король Франции». Принцип, однако, был не один, и дабы успокоить недовольных Реставрацией было решено дополнить монархию Бурбонов конституцией. Ибо, как объяснял всё тот же Талейран: «Испробовав все виды политической организации и испытав наиболее деспотические из них, Франция могла найти покой лишь в конституционной монархии. Монархия с Бурбонами во главе означала бы даже для умов, наиболее склонных к новшествам, полное осуществление принципа легитимности, так как она сочетала бы легитимность, обеспечиваемую династией, с легитимностью, создаваемую учреждениями».

 С воцарением Бурбонов французские эмигранты-роялисты начали возвращаться на родину, чтобы занять высокие должности при дворе и в правительстве Людовика XVIII. Александр I, по понятным причинам пользовавшийся большим влиянием на французского короля, пожелал видеть на посту премьер-министра Франции герцога де Ришелье, зарекомендовавшего себя с наилучшей стороны в качестве одесского градоначальника и генерал-губернатора Новороссии.

 Александре Россет запомнилась печаль, в которую поверг одесситов предстоящий отъезд дюка: «В конце этого же 14 года, к превеликому сожалению города Одессы, да и всего края, герцог Ришелье решился возвратиться во Францию, потому что произошло восстановление Бурбонов. Со всех уездов съехались дворяне, чтобы изъявить ему свою благодарность. Матушка была ещё в трауре, но он убедил её приехать на прощальный вечер, который он давал городу в своём саду. Всем известен этот клочок земли, обсаженный акациями, который величают садом герцога. Маменька взяла Амалию Ивановну и меня с собой, мы отправились в двухместной карете. Герцог нас ожидал и ввёл в беседку, где был покрыт стол с разными угощениями. Впечатление у меня осталось самое грустное: маменька плакала, ещё были какие-то дамы, и герцог сам был невесел. Он подарил мне два эмалевых яичка, в одном были часы, в другом necessaire, и сказал, чтобы я их берегла на память друга моего отца». После отъезда Ришелье должность одесского градоначальника занял его давний товарищ граф Ланжерон. Дойдя с русской армией до Парижа Ланжерон нашёл, что за 25 лет его отсутствия страна неузнаваемо изменилась, и что ему легче будет ужиться с русскими, среди которых прошла его жизнь, чем с новым поколением французов.

 На посту французского премьер-министра герцог Ришелье не пользовался такой популярностью как в Новороссийском крае. По большинству вопросов он стремился занимать умеренную позицию, за что его одинаково сильно не любили и крайне правые и крайне левые. Но Людовик XVIII весьма ценил Ришелье, и нападки политических противников не мешали ему приносить пользу на своём посту. Главные его успехи лежат в области дипломатии. Герцогу удалось более чем в пять раз уменьшить контрибуцию, наложенную на Францию союзными державами, добиться быстрой эвакуации иностранных войск с её территории. По его инициативе была проведена реформа королевского двора, сделавшая этот институт более демократическим. В общем, Ришелье достойно выполнял свои обязанности, хотя и не сыграл у себя на родине такой выдающейся роли, какая принадлежит ему в истории развития Новороссии. В 1818 г. герцог подал в отставку, но в феврале 1820 г. вернулся на ранее занимаемую должность. Окончательно он оставил службу в декабре 1821 г. Поскольку было известно, что ни на русской, ни на французской службе герцог не нажил капиталов, король принял решение при увольнении в отставку выделить ему 50 тыс. ливров. Ришелье сперва попытался отказаться, затем принял дар и пожертвовал его на строительство богадельни в Бордо. Оставив государственную службу, дюк подумывал о возвращении в Одессу. В одном из своих писем он с ностальгией вспоминал о «чистом, свободном воздухе наших степей». Но судьба рассудила иначе. В 1822 г. пятидесятишестилетний герцог скончался от кровоизлияния в мозг. У него не было детей, и с его смертью пресёкся род Ришелье.

Получив горестную весть о смерти дюка, одесский градоначальник граф Ланжерон приказал начать сбор средств на памятник своему предшественнику. Этот памятник, ставший ныне символом Одессы, был открыт на Приморском бульваре в 1828 г. уже в губернаторство графа Воронцова. Но Ланжерон умел увековечить память старого товарища не только в бронзе. Ещё при жизни Ришелье в 1817 г. в Одессе был открыт лицей, названный его именем. Лучшей данью памяти дюка стало и создание в городе Ботанического сада, сыгравшего огромную роль в деле озеленения Одессы и всего края, деле, которое дюк принимал так близко к сердцу. Да собственно, весь раскинувшийся на берегу Чёрного моря «в цветучих акациях город» является памятником последнему герцогу Ришелье.