Первые послевоенные игры 1920 года в Антверпене: запланированный триумф Антанты

Несостоявшаяся Олимпиада 1916 года

Возрождённые в 1896 году Олимпийские игры не сразу привлекли внимание политиков. В некоторых странах не было спортивных традиций, а иногда и спорта как такового, потому внимание публики игры, в силу их труднодоступности, привлекали мало. Но постепенно значение игр как мероприятия, консолидирующего нацию, «мега-события», имеющего огромный пропагандистский эффект внутри и вовне страны, было осознано руководством европейских стран.

Именно соображения международного престижа, изложенные руководством Германского имперского комитета Олимпийских игр (Deutschen Reichsausschuß für Olympische Spiele — DRAfOS), убедили кайзера Вильгельма II и его правительство выделить необходимые средства на постройку олимпийского стадиона в Берлине и развернуть в 1912-1914 гг. широкую кампанию по подготовке тренеров и спортсменов в Германии. Берлин, фигурировавший в заявках на проведение игр с самого их возрождения, в 1912 году, наконец выиграл в отборе и должен был принять игры 1916 года.

Построенный для будущих игр берлинский стадион был торжественно открыт в 1913 году во время празднеств по случаю 25-й годовщины восшествия кайзера на престол. Грань между спортивным действом и военным парадом на торжествах была очень тонкой — на арене стадиона, собственно, происходило и то и другое одновременно. Впрочем, генералитет, чиновники из DRAfOS, которые тоже были военными, как и кайзер, не видели в этом никакого противоречия.

Будущие игры обсуждались на Олимпийском конгрессе в феврале 1914 года в Париже. Казалось, многие противоречия между немцами и французами исчезли, и спорт объединил всех. Многие немецкие делегаты конгресса, пишет историк Фолькер Клюге, приняли приглашение посетить Реймс, где осмотрели спортивную школу — Collège d’athlètes, — в которой готовили французских спортсменов. Уже в конце года Реймс и его спортивные сооружения оказались в зоне боёв, практически стёрших город с лица земли, и об атлетическом союзе пришлось забыть.

В самом конце июня 1914 года, практически накануне трагических событий в Сараево, на берлинском стадионе открылись предварительные игры, в которых приняли участие только немецкие спортсмены. Но начавшаяся в августе война поставила крест на всех олимпийских приготовлениях. Руководство Международного олимпийского комитета (МОК) и DRAfOS ещё некоторое время рассчитывали, что «война продлится до Рождества», но разворачивание окопной войны во второй половине 1914 года не оставило никаких надежд. Барон Пьер де Кубертен, «отец» современных Олимпийских игр, отстаивавший мирный и нейтральный характер соревнований и даже перенёсший штаб-квартиру МОК в нейтральную Швейцарию, в итоге сам пошёл добровольцем во французскую армию.

Судьба VI Олимпийских игр в Берлине была решена — они были отменены, при этом оставшись в общей нумерации. Существовала небольшая возможность перенести их в нейтральную страну, но МОК не согласился с этим. DRAfOS был, по сути, распущен, а последние крупные спортивные мероприятия кайзеровской Германии прошли в 1916 году в ходе игр в память об умершем председателе германского олимпийского комитета Викторе фон Подбельски. Вместо DRAfOS был образован «Германский имперский комитет по физическому воспитанию», утверждавший, что «война, насколько это можно наблюдать в будущем, сделала невозможным продолжение старых Олимпийских игр для [многих последующих] поколений». Правда, эти слова были потом отброшены, хотя и свидетельствовали об ожесточённом желании установить новый порядок во всём. Всё же приготовления немцев не пропали даром — впоследствии берлинский стадион был перестроен и принял знаменитые Олимпийские игры 1936 года, устроенные уже нацистским режимом.

Межсоюзнические игры 1919 года в Париже

Спортсмены не могли остаться в стороне от войны, и в течение 1914-1918 гг. по обеим сторонам фронта прошли сотни, а то и тысячи спортивных состязаний. Есть в спортивной летописи Великой войны и легендарные события — например, футбольный матч между немцами и англичанами во время так называемого Рождественского перемирия 1914 г.

Миллионы мобилизованных мужчин и добровольцев-женщин, оказавшихся в прифронтовой полосе после заключения перемирия в ноябре 1918 года, жаждали разрядки. Представители Американских экспедиционных сил (American Expeditionary Forces) в Европе и деятели из Христианского союза молодых людей (Young Men Christian Association) выдвинули идею проведения в Париже Межсоюзнических игр (Inter-Allied Games).

В ходе подготовки пришлось преодолеть сопротивление французских властей, которые пошли в конце концов навстречу, когда выяснилось, что американцы берут финансирование мероприятия на себя, и МОК, который очень трепетно относился к участию профессиональных спортсменов в Олимпийских играх и хотел предотвратить любые нарушения своего кодекса.

Как бы то ни было, на специально сооружённом американскими военными стадионе в Париже с 22 июня по 6 июля 1919 года состоялись Межсоюзнические игры, негласно называемые «Олимпиадой Першинга» по имени командующего американским контингентом. Наибольшее количество атлетов было от США и Франции. Историк Тьерри Терре высказывает мнение, что эти игры в первую очередь выступили необходимым и весьма действенным мероприятием по реабилитации военнослужащих, которые отвыкли от мирной жизни, а также важным политическим событием, с помощью которого по крайней мере одно новое государство, возникшее на развалинах погибших империй, — Чехословакия — смогло заявить о себе в международном масштабе.

Олимпиада 1920 года в Антверпене

После Компьенского перемирия 1918 года и Версальского мирного договора 1919 года, чётко указавших на ответственность Германии за развязывание войны, немцы и их союзники стали персонами нон грата и в международных общественных организациях. Решение устроить VII Олимпийские игры в бельгийском Антверпене, конечно, вписывалось в общую политику наказания Германии, хотя и сопровождалось, по словам историка Карла Леннартца, нарушением кодекса МОК и самой философии Олимпийских игр, ставящей их выше всяких политических конфликтов. Пьер де Кубертен, бывший на заседании МОК в швейцарской Лозанне в 1919 года, потом сожалел о принятых там решениях, но признавал, что в связи с избранием Антверпена здравый смысл предписывал не пускать туда немцев.

Не приехали в Бельгию и спортсмены из России. На Межсоюзнических играх в Париже были только державы-победительницы, и Россия, вышедшая из войны в марте 1918 года, не была представлена в 1918-1919 гг. ни на одном крупном торжестве по случаю победы. При обсуждении состава участников Олимпиады в Антверпене МОК учёл, что в комитете не было представителя от Советской России, а Лев Урусов, представлявший Российскую Империю, не мог ничего сделать для эмигрантов, которые не могли представлять не существовавшее государство. Позже, в 1920-е гг., Урусов также безуспешно убеждал МОК разрешить выступать двум командам, от СССР и от эмигрантов. Однако этому препятствовали существующие политические разногласия, хотя Всевобуч (управление всеобщего воинского обучения), курировавший спортивные мероприятия в РСФСР, со своей стороны тоже пытался получить приглашение и в Антверпен, и на другие Олимпиады.

Сама по себе мысль о проведении Олимпиады в Бельгии возникла ещё в 1912 году и бурно поддерживалась бельгийским олимпийским комитетом и бизнесменами на конгрессе МОК в Париже в 1914 году, хотя конгресс и отдавал большее предпочтение Будапешту. В 1919 году на заседании МОК, поставившем крест на участии бывших Центральных держав в Олимпийских играх, решение о проведении игр в Антверпене было встречено с энтузиазмом — это был лишний повод отстранить немцев от соревнований, поскольку их участие могло-де вызвать волнения среди бельгийцев, бывших под германской оккупацией четыре года. Будапешт тоже, конечно, не имел шансов. Правительства Антанты считали, что Бельгию надо чем-то вознаградить «за героизм и мужество», да и страстное желание бельгийцев, разыскавших средства на строительство необходимой инфраструктуры, сыграло свою роль.

Впрочем, не только финансовые проблемы, в конечном счёте кое-как решённые за счёт займов и финансирования из государственного бюджета (игры закончились с дефицитом в 600 000 бельгийских франков), мешали проведению Олимпиады. И во время подготовки, и во время проведения наблюдались разногласия между государственными учреждениями, национальными спортивными организациями, местным самоуправлением и коммерческими объединениями. По мнению историка спорта Роланда Ренсона, от Олимпийских игр выиграли прежде всего несколько местных бизнесменов. В частности, львиную долю от контрактов получил антверпенский футбольный клуб Беерсхот, добившийся перестройки своего стадиона и улучшения городской инфраструктуры вокруг него. Даже Кубертен в своей приветственной речи попенял на «меркантилизм», которым успели заразиться игры, и предостерег от их дальнейшей коммерциализации.

Со всем остальным тоже были определённые проблемы. Город не успели, несмотря на миллионные займы, должным образом подготовить к играм. Были проблемы со спортивными сооружениями — бегуны жаловались на дорожки, пловцы на бассейн, а гребцы на водные каналы. Не хватало мест для размещения спортсменов и гостей игр — как заметил Рональд Ренсон, «всё основывалось больше на браваде и импровизации, нежели на предварительном плане».

Наблюдатели и историки отметили беспрецедентную ритуализацию игр. Война, конечно же, наложила свой отпечаток на церемонии их открытия и закрытия. Утром в день открытия в антверпенском соборе состоялась торжественная месса в память о павших, которую провёл герой бельгийского сопротивления немецкой оккупации кардинал Дезире-Жозеф Мерсье. Бельгийский король Альберт прибыл на церемонию открытия в своей форме командующего армии. Одновременно с милитаристскими и мемориальными символами присутствовали и символы пацифизма, но в таком контексте, который позволял усомниться в желании поскорее покончить с войной. Так, голубей мира выпустили в небо солдаты и скауты в униформе под гром артиллерийского салюта, спортсмены также были по большей части в военной форме, на трибунах было много ветеранов и т.п. Широко известно, что непременные атрибуты олимпийского движения — флаг и клятва — были представлены публике именно в Антверпене. Этим МОК и Кубертен постарались хотя бы отчасти скомпенсировать военный характер проводимых церемоний.

На Межсоюзнических играх в Париже в 1919 году первыми в зачёте были американцы, а вторыми оказались французы — сильных соперников у них, пожалуй, и не было. При этом подсчёт очков спровоцировал большой скандал. В Антверпене же в 1920 году появились команды, показавшие неожиданно высокие результаты. Так, великолепно показала себя команда Финляндии, ставшая четвёртой в общекомандном зачёте. Первые три места заняли США, Швеция и Великобритания.

Отдельно стоит сказать о посещаемости игр. Бельгийская публика, как отмечает Рональд Ренсон, не проявила интереса к таким «экзотическим» видам спорта, как хоккей или регби, удостоив своим вниманием только плавание, бокс и футбол. При этом на финальном футбольном матче сборных Бельгии и Чехословакии стадион на 40 000 зрителей был забит под завязку, а выигрыш бельгийской команды отмечался в стране едва ли не с большим энтузиазмом, чем окончание войны и оккупации.

Увы, но Олимпийские игры 1920 года и предшествовавшие им Межсоюзнические игры 1919 года наглядно показали, что большого спорта без политики не бывает. Международный олимпийский комитет вольно или невольно уже через считанные годы после возрождения Олимпиад превратился в место решения споров между соперничающими военно-политическими блоками, а сами игры стали средством получения дохода для узкой группы лиц, допущенных к контрактам.