Польско-украинская война: жовто-блакитные соколы против красно-белых орлов

Большинство земель австро-венгерской короны имели длительную и весьма запутанную историю, позволяющую разным силам предъявлять свои права на одни и те же территории, поэтому нет ничего удивительного в том, что окончание мировой войны стало отправной точкой для начала сразу нескольких межнациональных конфликтов.

Королевство Галиции и Лодомерии, доставшееся Австрии в конце XVIII века при разделе Польши, состояло из так называемой Малой Польши и преимущественно украинской (60% украинского населения и 25% польского) Галиции, которая несколькими веками ранее была русским Галицким княжеством. Поляки намеревались присоединить всю территорию королевства к вновь образованному польскому государству, в то время как украинцы хотели основать собственное государство, включающее Галицию, Русскую Краину (Закарпатская Украина) и северную часть Буковины. Конфликт интересов был очевиден.

В ночь на 1 ноября 1918 полторы тысячи солдат-украинцев (в основном из легиона сечевых стрельцов) вошли во Львов и другие крупные города Галиции, заняв все важнейшие военные, полицейские и административные объекты. Собственно австрийские части поддерживали нейтралитет, поэтому всё прошло бескровно, но в Перемышле, на границе между украинскими и польскими территориями, произошли вооружённые столкновения между стрельцами и польской милицией. Во Львове, в котором, в отличие от остальной Галиции, украинское население составляло всего 22%, началась мобилизация польских отрядов, но поначалу всё ограничилось возведением укреплений на границе польских районов города. Бои начались следующим утром и первоначально шли с переменным успехом.

13 ноября там же, во Львове, была формально провозглашена Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР), но 21 ноября поляки, получившие подкрепления из западных (польских) районов Галиции, сумели выбить из города украинские войска, и столицу пришлось перенести сначала в Тернополь, а с января 1919 года – в Станислав (ныне Ивано-Франковск).

Под конец мировой войны на территории украинской Галиции осталось только две «действующие» авиационные части австрийской армии: 17-я запасная авиарота в Перемышле, сразу попавшем под польский контроль, и 4-й авиапарк во львовской Левандовке. В число объектов, которые нужно было занять в ночь восстания, авиабаза не попала, и первыми туда успели поляки. 2 ноября они начали переговоры с комендантом, и на следующий день взяли базу под контроль. Отражая постоянные атаки, поляки сумели подготовить к полёту два из имевшихся в парке 18 самолётов, и эта пара стала костяком Львовского Авиационного Отряда, приступившего к выполнению боевых вылетов 5 ноября.

Через несколько дней отряд переименовали во 2-ю Боевую Эскадру (эскадрилью), а в конце месяца из Кракова по железной дороге прибыла боевая эскадра № 3. Вместе они составили Львовскую Авиагруппу. В декабре боевые эскадры были переименованы в авиационные и сменили номера на № 6 и № 7 в общепольской нумерации, а в начале следующего года группе присвоили № 3.

Число самолётов в этих двух эскадрах было небольшим, но у их противников авиации не было вовсе, и перспективы её обретения были не слишком впечатляющими: галичан в составе австрийской авиации было совсем мало, а с боевым опытом – буквально единицы. Тем не менее, авиация была необходима, и 1 декабря 1918 года в составе Украинской Галицкой Армии (УГА) был создан Летунский Отдел (авиационная служба) во главе с лётчиком-наблюдателем поручиком сечевых стрельцов Петром Франко (сыном писателя Ивана Франко).

Командующий утвердил в качестве главной боевой базы старый австрийский аэродром у посёлка Красное (в 45 км восточнее Львова), главной тыловой – аэродром в Тернополе, где была сформирована первая авиационная часть ЗУНР – запасная летунская сотня (явная калька с австрийских авиарот) под командованием всё того же поручика Франко. По состоянию на 5 декабря в ней был только один лётчик (хорунжий (фенрих) Степан Кузьмович) и два наблюдателя, включая командира. В течение следующих 5 дней к ним прибавились пилот, старший десятник (фельдфебель) Василий Кавута и два наблюдателя – авиатор и воздухоплаватель.

Самолёты и прочее авиационное оборудование пришлось разыскивать по разным аэродромам и складам в Рогатине, Стрые, Станиславе, Тернополе и Красном. Под руководством заведовавшего ремонтными мастерскими в Красном поручика (обер-лейтенанта) Степана Слезака – инженера-конструктора, ранее участвовавшего в проектировании летающих лодок для императорско-королевского флота, – из найденных деталей удалось собрать два первых аппарата: «Бранденбург» C.I немецкого производства и так называемый «Альбатрос» (тот же «Бранденбург», только выпуска фирмы «Феникс», изначально называвшейся «Австрийским Альбатросом»).

Тогда же в Вене был открыт вербовочный пункт для найма на службу в УГА офицеров и различных специалистов, в т.ч. авиационных. Более продуктивным решением стало обращение за помощью в «Большую Украину». По легенде, переговоры пришлось вести не с высшим руководством Украинской Державы, у которого как раз тогда начались серьёзные проблемы (режим гетмана в итоге пал 14 декабря 1918 года), а с военным командованием на местах. Стороны быстро пришли к соглашению, и 27 ноября из Винницы на запад по железной дороге отправился сводный отряд 2-го Подольского Авиадивизиона: пять пилотов, два наблюдателя (все офицеры) и 14 механиков (пять унтеров и девять рядовых) при нескольких (не менее четырёх) истребителях «Ньюпор» и некотором количестве авиационного оборудования и боеприпасов. Фактически, это было всё, что осталось от дивизиона после массового дезертирства украинских авиаторов к Деникину.

Старшим в этой группе был командир дивизиона сотник (украинский аналог штабс-капитана) Джамбулат Кануков (в 1917 году штабс-ротмистр, командир 30-го корпусного отряда). Вместе с ним приехали его заместитель по учебной и технической части сотник Борис Губер (в 1917 поручик, командир 19-го корпусного авиаотряда 1-й боевой авиагруппы), бывший пилот русского 14-го корпусного авиаотряда сотник Никандр Залозный (должность во 2-м дивизионе не известна), лётчик истребительного отряда 2-го дивизиона значковый (восточно-украинский эквивалент поручика) Фёдор Алелюхин (в 1917 подпоручик 9-го истребительного отряда), которого вскоре после прибытия также произвели в сотники, и принятый в звании четара (западно-украинский эквивалент подпоручика) хорунжий (восточно-украинский аналог того же звания) Николай Сериков (в 1917 году подпоручик 19-го корпусного авиаотряда).

1 декабря отряд прибыл в Красное, а в течение следующих двух недель к нему присоединились ещё два или три авиатора с востока, прибывших «частным порядком», и несколько человек из запасной авиасотни (в т.ч. десятник Кавута). Всё это позволило сформировать в середине месяца первую боевую авиационную часть УГА – Летунскую Сотню, в состав который вошли 14 офицеров и 140 унтер-офицеров и рядовых при 7 готовых к бою самолётах (три истребителя «Ньюпор» выпуска 1916–17 гг. и четыре разведчика «Бранденбург» C.I постройки 1916 года).

Сразу по прибытии в Галицию сотник Кануков самовольно присвоил себе звание полковника и потребовал должность командующего авиацией. С первым командование УГА согласилось, но менять начальника Летунского отдела отказалось. Вместе с тем, разница в опыте между галицийскими авиаторами и ветеранами русской армии была очевидна, поэтому всё руководство боевыми действиями возложили на «приезжих», а на долю поручика Франко оставили только административно-политические вопросы (кроме того, он по собственной инициативе «работал» в Летунской Сотне как обычный лётчик-наблюдатель).

Полковник Кануков стал командиром летунской сотни и по совместительству заместителем командующего авиацией по учебной части, сотник Губер (в послевоенных мемуарах его часто называют полковником) – заместителем по технической части, а лётчиков-наблюдателей сотника Ивана Шестакова и четара Михаила Иванова поставили заведовать фотографической и артиллерийской частью отдела.

Боевые вылеты начались во второй половине декабря. Первые миссии были разведывательными и связными (ради борьбы с неприятельской авиацией специально не летали), но изредка встречи в воздухе всё же происходили. Если не самый первый, то один из первых вылетов на перехват состоялся 24 декабря: в тот день над Красным внезапно появился одиночный польский разведчик, проследовавший дальше в направлении Тернополя, за ним погнались поднятые по тревоге истребители – сбить не сбили, и даже не факт, что повредили, но напугали достаточно, чтобы поляки развернулись и на полной скорости ушли восвояси.

27 декабря готовился штурм Львова, и летунская сотня получила приказ постоянно держать над городом свои самолёты, отгоняя любые приближающиеся вражеские аппараты, а также проводя бомбовые удары по главной железнодорожной станции города, цитадели и артиллерийским позициям на горе Высокий Замок. Кроме того, уже по собственной инициативе лётчики выполняли штурмовки, с высоты 50–100 метров обстреливая из турельных пулемётов неприятельские позиции и войска на марше.

3 января польские части вошли на территорию Волыни, оставленную немецкими оккупационными войсками, и украинское командование хотело следить за этим процессом. В одном из дальних разведывательных полётов огнём с земли был сбит самолёт командующего летунским отделом. Его «Бранденбург» попал под огонь с земли и совершил вынужденную посадку в районе Владимира-Волынского. Франко, ставший несколькими днями ранее сотником за успехи в организации авиации УГА, попал в плен, но уже на следующий день сумел бежать во время перевозки в польский тыл и кружным путём через Прагу, Вену и Будапешт добрался до своих, 21 января вернувшись в Красное. Его пилоту Кавуте повезло чуть меньше, и успехом увенчалась только четвёртая попытка побега, но к началу марта и он вернулся в часть. Следует отметить, что данный эпизод – единственный однозначно установленный факт сбития поляками украинского самолёта.

С 11 января зону действий авиации в районе Львова значительно расширили в западном и северо-западном направлении, а приказ от 4 февраля добавлял в цели для бомбометания ангары на аэродроме в Левандовке и артиллерийское депо во Львове, а таже железнодорожную станцию в Городке (25 км западнее Львова) и железнодорожный мост через реку Сан в Перемышле. Украинские лётчики также бомбили казармы, электростанцию и радиостанцию.

В середине января в ходе своего продвижения по Волыни польские войска встретили части Украинской Народной Республики (УНР), и к польско-украинскому конфликту добавился ещё один участник. Впрочем, ещё 3 января было провозглашено объединение двух украинских государств, а 22 января оно было оформлено официально. Хотя фактического слияния двух армий не произошло, формальное объединение сильно облегчило снабжение техникой и боеприпасами, что было особенно важно после провала попыток купить самолёты за границей (хотя тем же полякам самолёты легко продавали). В конце января – начале февраля по личному распоряжению Симона Петлюры галичанам передали два вагона авиационных бомб и два австрийских разведчика «Ллойд» C.V выпуска лета-осени 1917 года (одну из машин сразу же разбили, а вторая попала на фронт). Одновременно в Галицию прибыло подразделение 4-го Киевского авиадивизиона с тремя самолётами.

В январе-феврале 1919 года в состав летунской сотни были зачислены ещё три пилота из числа «австрийских украинцев»: десятник (цугсфюрер) Иван Жарский и поручики Иосиф Заславский (пожалуй, самый опытный из всех лётчиков-украинцев на австрийской службе, воевавший в Flik 23 на итальянском фронте) и Михаил Савчук.

В Красном также были открыты курсы подготовки лётчиков-наблюдателей и механиков-мотористов, в которых, кроме обучения нового персонала, проводилась и переподготовка ветеранов, которых знакомили с техникой и вооружением, ранее принадлежавшим другим армиям. 5 февраля во время проводимого сотником Губером занятия по ознакомлению летнабов с авиабомбами немецкого производства прогремел взрыв, унёсший жизни как самого лектора, так и шести его курсантов, а седьмой умер от ран неделю спустя. Только один из пострадавших остался жив и вернулся в строй после трёхмесячного лечения.

Пилотский состав сотни эта трагедия не затронула, и прибытие пополнений, а также поставки новых самолётов и успешный ремонт старых позволили сформировать ещё одну летунскую сотню под командованием Н. Залозного. 1-я (старая) сотня стала полевой (т.е. разведывательной), которая по состоянию на 19 февраля насчитывала 117 человек личного состава (в т.ч. шесть пилотов, 10 наблюдателей и 26 механиков) и 7 самолётов, из которых исправными были только четыре (три «Бранденбурга» C.I и «Ллойд» C.V). 2-я сотня классифицировалась как боевая (истребительная), и на ту же дату насчитывала 72 человека (в т.ч. пять пилотов, один наблюдатель и 18 механиков) при четырёх истребителях «Ньюпор» типов 17, 21 и 23.

Противник в то же время располагал несколько большими, но также небольшими силами: две эскадры во Львове и одна в Перемышле, в сумме полтора десятка аппаратов при двух десятках пилотов.

Регулярные польские войска на территории украинской Галиции контролировали районы Львова и Перемышля, а также железную дорогу между ними, кроме того, в тылу украинских войск действовали партизанские отряды. Бои проходили с переменным успехом и наступления одной стороны перемежались с контрнаступлениями другой, после чего восстанавливался статус-кво. На Волыни ситуация была хуже, а стратегическое положение Украины оставляло желать лучшего: с востока наступала Красная армия, а юго-восточный сосед выступал за «Единую и неделимую Россию», и война с ним была вполне вероятна. Кроме того, Антанта, официально не участвовавшая в межнациональных конфликтах на территориях трёх распавшихся империй, определенно «подсуживала» некоторым их участникам, и в первую очередь чехам и полякам. Доходило до того, что миротворческая миссия Антанты, прибывшая для прекращения войны и демаркации границы между двумя государствами, привезла полякам 18 самолётов, 100 пулемётов и 10 000 винтовок.

Февральские переговоры оказались безрезультатными, более того – привели к серьёзному ухудшению отношений между руководством двух украинских республик (впрочем, это обстоятельство никак не сказалось на поставках авиационной техники). Тем не менее, 24 февраля было заключено соглашение о перемирии, уже второе с начала войны. Обе стороны использовали передышку для наращивания сил.

В середине февраля из Вены прибыла большая группа завербованных специалистов, в том числе авиаторов. Полного списка прибывших пилотов, к сожалению, не сохранилось, но точно известно, что среди них были чех сотник Фердинанд Новак, хорват поручик Никола Лялич и австрийцы поручик Рудольфер, четары Эдуард Бернгубер и Феликс Шепарович, десятники Найгавзер (Найгаузер?) и Рудольф Томас, а также лётчик по фамилии Кубш (Кубиш?), звание которого неизвестно.

Под фамилией «Рудольфер» в украинских документах проходил бывший летчик Flik 51/J лейтенант Франц Рудорфер, закончивший Первую мировую войну с 11 воздушными победами на счету. Кроме него в польско-украинской войне участвовали ещё три аса Первой мировой (все на стороне поляков): австриец Франц Петер (6 побед), «немецкий поляк» Сильвестер Гарштка (6) и «русский поляк» Донат Макиенок (5). Ещё один лётчик, «австрийский поляк» Стефан Стец, стал асом по совокупности побед в двух войнах.

На рубеже февраля и марта галичане договорились о праве свободного доступа на большой склад (или скорее свалку) авиационной техники в Проскурове, на котором было собрано всё имущество украинских авиационных дивизионов и парков, эвакуированных из восточной части страны подальше от большевиков. Всего там было около сотни самолётов, в основном немецкого и австрийского производства, оставшихся на Украине после ухода оккупационных сил Центральных держав. Большинство из них всю зиму простояли под открытым небом и находились не в лучшем состоянии.

Всего за весну 1919 года в Галицию вывезли около 60 самолётов, стремясь по возможности отбирать лучше всего сохранившиеся аппараты, но, судя по числу машин, попавших потом на фронт, выбор в основном лежал между их плохим и отвратительным состоянием.

Первую партию самолётов (в основном немецких разведчиков LVG C.V выпуска конца 1917 – начала 1918 гг.) вывезла команда во главе с десятником Кавутой, но сам он не захотел тратить время на железнодорожное путешествие и решил вернуться «своим ходом», подобрав для этого один из «Эльфауге», который показался ему сохранившимся лучше других. 3 марта он вылетел в Красное, но через несколько минут после взлёта отказал мотор, и самолёт врезался в землю, похоронив под своими обломками пилота и двух его пассажиров. Перевозка по железной дороге никаких неприятных сюрпризов не принесла, и через несколько дней фронтовые сотни получили «новую» технику.

Тем временем у 1-й сотни сменился командир: 3 марта им стал один из «австрийских украинцев» поручик Антон Хрущ. В своё время он закончил лётную школу, но предпочитал летать только в качестве наблюдателя с разными пилотами, чаще всего с поручиком Савчуком, несмотря на плохую лётную подготовку последнего (из-за ошибок пилотирования тот разбил по меньшей мере два самолёта). Однако в бою этот экипаж действовал весьма успешно и однажды даже сумел точно уложить бомбы в железнодорожный мост в Перемышле.

В начале марта обе сотни перевели на смешанный состав и развели по разным участкам фронта: 1-ю перевели на аэродром у села Дулибы (недалеко от Стрыя, около 75 км на юг от Львова) для действий в интересах 2-го и 3-го Галицких корпусов, а 2-я осталась в Красном и была придана 1-му корпусу.

Согласно сводке за 10 марта, боевой состав летунского отдела насчитывал 20 офицеров, 160 унтер-офицеров и рядовых при 11 самолётах, 9 пулемётах, 57 винтовках и 3 лошадях.

В 1-й сотне тогда было четыре разведчика (LVG C.V, «Бранденбург» C.I, «Ллойд» C.V сер. № 46.34 и бывший русский «Фарман» HF.30) и два истребителя («Ньюпор»-21 и «Ньюпор»-23 сер. № N3598), на которых летали лётчики Бернгубер, Жарский, Рудольфер, Савчук, Шепарович и, предположительно, Заславский, Кункев и Супий.

Во 2-й сотне было два разведчика LVG C.V (сер. №№ C9806/17 и C15960/17) и три истребителя «Ньюпор» (тип 17 сер.№ N2844 и тип 23 сер.№№ N3374 и N5039), на которых летали лётчики Алелюхин, Залозный, Кубш, Иван Масикевич (один из «австрийских украинцев», прибыл весной 1919 г.), Найгавзер и Сериков.

При этом лётчики 1-й сотни обычно легко пересаживались с истребителей на разведчики, в то время как во 2-й действовало чёткое разделение: ветераны русской армии летали только на «Ньюпорах», а ветераны австрийской – только на двухместных машинах.

По польской авиации также сохранилась сводка численности: по состоянию на 13 марта во Львове и Перемышле дислоцировались две авиагруппы (2-я и 3-я) в составе трёх эскадр (5-й, 6-й и 7-й) с 13 самолётами, 20 пилотами и 8 наблюдателями. Ещё одна эскадра (1-я великопольская с 7 самолётами) находилась тогда «на колёсах» и прибыла через несколько дней.

Перемирие перемирием, но уже 2 марта на некоторых участках польско-украинского соприкосновения бои возобновились, а 7 марта началось полномасштабное польское наступление под Львовом. Как и предшествующей зимой, наступления сменялись контрнаступлениями, возвращавшими линию фронта в исходное положение, но очередная польская операция, проведённая в ночь на 27 марта, всё-таки увенчалась успехом: были взяты сёла Янов и Яворов западнее Львова. С их приобретением столичный район перестал быть анклавом, связанным с «большой землёй» только «пуповиной» железной дороги. После этого активные боевые действия в Галиции опять на некоторое время прекратились.

Днём ранее Петра Франко откомандировали в распоряжение Украинского общества Красного Креста, и полковник Кануков всё-таки стал командующим авиации, как и мечтал.

Во время перемирия самолётам обеих сторон было запрещено приближаться к линии фронта менее чем на 10 километров, а после возобновления боёв возобновилась и боевая работа летунских сотен. Как и раньше, экипажи чаще всего выполняли разведку, попутно бросая бомбы на обнаруженные цели, реже летели специально ради бомбометания и никогда не охотились на неприятельские аэропланы, хотя собственных самолётов-разведчиков по возможности всегда эскортировали истребителями (типовой наряд сил при выполнении боевых заданий – один разведчик немецкого или австрийского производства и один «Ньюпор»).

В апреле в сводках УГА появляются первые официальные сообщения о воздушных боях, проведённых над Львовом и Ставучанами. Наиболее ярким эпизодом стал вылет на разведку железнодорожной ветки Львов – Перемышль 29 апреля. Четар Шепарович с наблюдателем булавным старшим десятником (штабс-фельдфебелем) Клишем вылетели на «Бранденбурге», взяв с собой целый центнер бомб на случай обнаружения подходящей цели, а поручик Рудольфер – на «Ньюпоре»-23. Согласно украинской мемуарной литературе, над Львовом они встретили сразу 8 самолётов противника, которые дружно пошли на них в атаку. Несмотря на такое неравенство сил, Рудольфер вступил в бой и благодаря удаче, мужеству и умению сумел сначала связать боем противника, дав возможность подопечным благополучно сбежать, а затем сам вышел из-под удара глубоким пикированием и, укрывшись в дымке, ушёл на бреющем полёте на восток.

Польские документы дают немного иную информацию: поручик Стефан Стец, недавно назначенный командиром 7-й эскадры, на истребителе «Фоккер» E.V встретил пару «Бранденбургов» в сопровождении «Ньюпора», вступил в бой с неприятельским истребителем и сбил его в районе Сокольники (юго-западный пригород Львова).

Этот случай обычно считают первой победой польской авиацией и первым воздушным боем украинской авиации, но за два месяца до этого в польских документах был зафиксирован ещё один эпизод: 24 февраля украинский «Ньюпор» над Львовом атаковал «Альбатрос» C.XII чешского пилота 6-й эскадры сержанта Йозефа Цагашека, и выпустил по нему несколько пулемётных очередей, но ответным огнём польского стрелка подхорунжего Станислава Петруского неприятельский аппарат был повреждён и совершил вынужденную посадку на виду у пехоты. Впрочем, украинские источники об этом случае вообще ничего не знают.

Запас бомб, собранный в начале года (чуть больше сотни осколочно-фугасных и около 70 «зажигалок»), быстро был истрачен, и замены ему не предвиделось. Поэтому чем дальше, тем больше место фабричных авиационных боеприпасов занимали образцы кустарного производства – переделанные в артиллерийских мастерских боеприпасы для миномётов. Надёжность импровизированных бомб оставляла желать лучшего, но, как говорится, «за неимением гербовой пишем на простой».

2-я сотня с марта по май никаких пополнений в технике или пилотах не получала, а 1-я в конце апреля получила целых пять новых самолётов. К сожалению, перечня этих машин нет, но точно известно, что среди них были разведчики LVG C.V и DFW C.V (тоже немецкого производства, чуть старше «Эльфауге», но близкий по возможностям). Также прибыли новые экипажи, но вскоре выяснилось, что все эти пополнения были временными, и все пять машин вместе с частью персонала сотни были выделены для формирования летунской сотни № 3.

Новая часть базировалась в Тернополе и не участвовала в боях на польском фронте, а выполняла курьерские полёты (в т.ч. заграничные) для штаба УГА и правительства ЗУНР, а также проводила воздушную разведку в восточном направлении, следя за приближением красных войск. К сожалению, по личному составу 3-й сотни не сохранилось никаких данных, не известно даже сколько там было пилотов, не говоря уже об их именах.

Всего по сводке на 15 мая в двух летунских сотнях польского фронта числилось 23 офицера, 64 десятника, 340 стрельцов, 24 пулемёта, 64 винтовки, четыре автомобиля, семь лошадей и 10 самолётов. Таким образом, боевые возможности украинской авиации с марта по май остались неизменными, в то время как авиационная группировка противника за прошедшее время увеличилась ещё на одну эскадру (9-ю) и по состоянию на начало мая насчитывала 30 разведчиков и 4 истребителя. Связанных с полётами утрат в боевом составе украинской авиации не было, но сотник Новак не сошёлся с новым начальством и весной вернулся на родину, а русский лётчик поручик Шеремецинский в апреле покончил жизнь самоубийством.

Тем временем политическая борьба между социалистами и руководством ЗУНР дошла и до армии, вызвав разложение некоторых частей, а в середине апреля в Дрогобыче началось восстание милиции и армейских подразделений. Ввиду обострения внутриполитической обстановки украинское правительство ещё с конца марта-начала апреля начало поиск путей выхода из войны, действуя в основном через различных посредников. Главной же причиной этих мирных инициатив, равно как и польского отказа от их принятия, стало известие о скором прибытии так называемой Голубой армии – сформированной во Франции польской армии генерала Галлера. Антанта запрещала использование этих войск где-либо кроме борьбы с большевиками, но ни сам Галлер, ни польское командование не собирались выполнять это требование, заявляя, что украинцы ничуть не лучше большевиков.

12 мая западные союзники обратились к полякам с предложением о разделе Галиции и прекращении войны, но те отказались его рассматривать, считая, что с новыми силами смогут взять «всё и сразу». 14 мая началось общее наступление польской армии на Волыни, а также в северной и южной части украинской Галиции. К концу дня были взяты Броды, 16 мая разбит 1-й Галицкий корпус, 18 мая началось наступление на Борислав и Дрогобыч (взяты днём позже), 20 мая уничтожен 3-й Галицкий корпус, а 2-й корпус начал организованное отступление в сторону Тернополя. 26 мая был оставлен и этот город, а 24 мая на территорию ЗУНР вторглись румынские войска, оккупировав к 27 мая южные области республики.

Вместе с наземными войсками отступала и авиация. 18 мая 1-я сотня перебазировалась в Станислав, а 2-я перелетела 21 мая на станцию Озерная (20 км на северо-запад от Тернополя). В тот день полковник Кануков с двумя механиками на принадлежавшем ранее 1-й сотне «Фармане» вылетел в район Тернополя для поиска площадки, подходящей для организации аэродрома. В полёте на высоте 500 метров отказал двигатель, места для вынужденной посадки поблизости не оказалось, и самолёт разбился, а все находящиеся на его борту погибли.

В мемуарной литературе причиной этой катастрофы указывают диверсию, проведённую австрийским летчиком Кубшем, якобы подсыпавшим в бензобак стальную стружку, а затем угнавшим другой самолёт и перелетевшим к полякам (по другим данным, при попытке перелететь к противнику его догнал и сбил один из русских лётчиков – Алелюхин, Сериков, или Залозный). Новым командующим стал Иосиф Заславский, произведённый к тому времени в сотники.

Ещё через несколько дней ввиду приближения фронта к Тернополю 2-ю сотню перевели на новый аэродром у Березовцев (10 км на юг от города). В последних числах месяца сотня лишилась одного из своих «Эльфауге», на котором пилот Найгавзер перелетел в Вену, доставив туда поручика Слезака со специальным посланием к странам Антанты от правительства Западных Областей УНР (официальное название ЗУНР в составе УНР) с протестом об участии армии Галлера в боях в восточной Галиции. Единственное, к чему привёл этот демарш – это конфискация самолёта и интернирование экипажа.

25 мая два лётчика 1-й сотни, Жарский на «Ллойде» и Рудольфер на «Ньюпоре»-23, при не совсем понятных обстоятельствах приземлились на территории Чехословакии и также были интернированы. Возможно, ранее эти самолёты действовали в подчинении тех частей УГА, которые были отрезаны польским наступлением от остальной армии и в итоге перешли через Карпаты в Чехословакию. По украинским данным, вместе с этой парой самолётов за границу улетел ещё один, но до Чехословакии он так и не добрался.

Единственной боевой потерей, которую понесла галицийская авиация в мае 1919 года, стала гибель десятника Томаса, сбитого во время разведывательного полёта на большевистском фронте. Факт гибели этого лётчика – единственное, что вообще известно о деятельности 3-й летунской сотни.

В конце месяца 1-я сотня с оставшимися в ней двумя неисправными самолётами была эвакуирована по железной дороге в Гермаковку (у бывшей российско-австрийской границы в 30 км западнее Каменец-Подольского). Туда же должна была перебазироваться и 2-я сотня, но когда пришёл такой приказ, на станции Берёзовцы не оказалось ни одного свободного паровоза, поэтому в итоге три исправных самолёта перегнали на новое место базирования своим ходом, а эшелон со всем остальным имуществом сотни (включая, предположительно, один неисправный аэроплан) сумели отправить вслед за ними буквально в последний момент, когда солдаты противника были уже в зоне прямой видимости.

К началу июня остатки галицкой армии оказались заперты в «Треугольнике смерти» 90-километрового периметра, ограниченном реками Збруч, Днестр и железной дорогой Гусятин – Чортков и окружённом польскими, румынскими и русскими (и красными, и белыми) войсками. Польское командование посчитало войну выигранной и перевело часть войск на другие фронты, и недельная передышка позволила украинцам перегруппироваться и подготовиться к контрнаступлению. Две летунские сотни за эту неделю были переформированы и пополнены персоналом и техникой расформированной 3-й сотни. При этом 1-я снова стала разведывательной, а 2-я истребительной. В их составе было 9 боеспособных самолётов: пять двухместных и четыре истребителя.

8 июня украинские войска перешли в наступление из Чорткова в направлении Львова. 15 июня они вошли в Тернополь, 17 июня – в Бережаны, 22 июня были взяты Броды и Золочев. Авиаторы поддерживали действия пехоты, летая на разведку с аэродрома у города Теребовли (30 км на юг от Тернополя).

В одном из июньских боевых вылетов, возможно, была одержана первая воздушная победа летунского отдела УГА: один из русских лётчиков-истребителей (Алелюхин или Сериков) в районе Зборова (30 км на северо-запад от Тернополя) подбил неприятельский самолёт, который затем совершил вынужденную посадку. В мемуарной литературе приводится тип сбитого самолёта (истребитель «Фоккер») и говорится о том, что эту машину затем отремонтировали и включили в состав украинской авиации. Однако польские данные не содержат никаких указаний на потерю в ходе боевых вылетов в Галиции летом 1919 года хотя бы одного «Фоккера» или самолёта-истребителя вообще, поэтому, если в летунском отделе и был «Фоккер» D.VII, то история его получения была совсем другой.

В двадцатых числах июня украинское наступление окончательно выдохлось, а 25 июня поляки нанесли встречный удар. 29 июня два украинских корпуса были отброшены обратно на юго-восток, а третий попал в окружение. Начавшееся отступление заставило командование под конец месяца перевести обе летунские сотни в Гусятин.

8 июля украинская армия снова оказалась в «Треугольнике смерти», и на этот раз без шансов на реванш. В ночь на 17 июля началось форсирование Збруча и переход 50 000 бойцов на территорию, контролируемую армией УНР. На этом история Западно-Украинской Народной Республики закончилась, но Украинская Галицкая Армия, будучи включённой в состав армии УНР, всё же сохранила изрядную долю автономии, благо на тот момент она была намного более боеспособна, чем войска «Большой Украины». То же самое относится и к летунского отделу, но это уже совершенно другая история.