Путь Вильгельма Завоевателя (ч.1)

Текст пророчества приводится в книге Гальфрида Монмутского «История бриттов». «Змий», он же германский дракон, здесь символизирует захвативших Британию саксов, а «северный ветер» — норманнов. 

Правда, если, как думает большинство ученых, автором пророчества был не Мерлин, а сам Гальфрид, предсказать будущее ему было не так уж сложно. Для него оно было прошлым. Писатель жил уже после норманнского завоевания, смирившего гордыню белого дракона саксов.

 Нормандское завоевание представляется, наверное, самым значимым событием английской истории, своего рода центром исторических координат. Очевидно, англичане могли бы легко и органично заменить отсчет времени до и после Рождества Христова отсчетом до и после битвы при Гастингсе. Впрочем, так далеко они не зашли, будучи известными консерваторами. Любопытно, что полководец упомянутой битвы — нормандский герцог Вильгельм II Незаконнорожденный, ставший английским королем Вильгельмом I Завоевателем, при всей громадной значимости этой фигуры в английской истории, оказался сравнительно мало востребован художественной литературой. Даже Шекспир, подаривший миру целую галерею литературных портретов английских королей, обошел его своим вниманием.  Впрочем, в ряде произведений, вошедших во всемирно известный «золотой фонд», Завоеватель присутствует незримо. Думаю, многие из наших читателей впервые узнали о существовании этого монарха из романа Вальтера Скотта «Айвенго». Хотя действие происходит спустя столетие после смерти Вильгельма, дух его там витает. Можно также вспомнить небольшую, но очень емкую новеллу Киплинга «Молодежь в поместье» из очаровательного цикла «Пак с Волшебных холмов». Нормандский герцог там остается «за кадром», но есть стойкое ощущение его присутствия. Скромное внимание литераторов тем более странно, что биография Вильгельма Завоевателя изучена не так уж плохо и полна драматических перипетий как в той ее части, где он был лишь нормандским герцогом, так и тогда, когда уже стал английским королем. Возможно, это объясняется тем, что потомки не могли уяснить, как к нему относиться: то ли он супостат-иноземец, то ли отец-основатель современного английского государства.

Отец Вильгельма — Роберт Великолепный, также известный под именем Роберт-Дьявол, был прямым потомком Роллона (Рольфа), предводителя викингов, получившего в 910 г. в держание земли в устье Сены от французского короля Карла Простоватого, и стал пятым по счету герцогом Нормандским. Он оставил куда менее значительный след в истории, чем его сын, но даже ему больше повезло в отношении художественного воплощения. Роберт-Дьявол является главным героем одноименной оперы Дж. Мейербера, весьма модной в первой половине XIX в. Впрочем, как это часто бывает, сюжет оперы имеет мало общего с историческими фактами.

 Точная дата рождения Вильгельма не установлена, известно лишь, что будущий завоеватель Англии появился на свет в замке Фалез то ли в 1027 г., то ли в 1028 г. от Рождества Христова, приблизительно тогда же, когда его отец унаследовал нормандский трон после своего старшего брата. Мать Вильгельма, некая Герлева, или, как ее чаще называли, Арлетта, не состояла с отцом в освященном церковью браке и по слухам не могла похвастаться высоким происхождением, была дочерью простого ремесленника. Но других сыновей у Роберта не было, была только дочь Аделаида, также незаконнорожденная.

Надо сказать, что в XI в. христианство норманнов было совсем новеньким, местами формальным, и к браку вождей отношение было еще старым, языческим, т. е. рождение вне брака не было непреодолимым препятствием к тому, чтобы наследовать своему отцу, хотя бы и на троне. Но и вовсе незначимым это обстоятельство не являлось. Хуже всего было то, что уже благополучно занявший отцовский трон властитель мог в любой момент столкнуться с непризнанием своих прав в связи с обстоятельствами рождения. Так что предпочтение все же отдавали законным отпрыскам. Впрочем, если герцог непременно желал видеть своим наследником бастарда, он мог исправить дело, обвенчавшись с его матерью постфактум, и это считалось достаточным. Роберт I этого не сделал, хотя, отправляясь в 1035 г. в паломничество в Святую землю, указал на сына как на своего преемника. Видимо, пятый герцог Нормандский, хоть и отдавал перед далеким и опасным путешествием все положенные распоряжения, всерьез в близкую смерть не верил, а она настигла его в пути.

Когда умер отец, Вильгельму было семь или восемь лет. Наследник-бастард — это сомнительно, малолетний монарх — тоже нехорошо. Как правило, для того чтобы благополучно занять трон, необходимо по крайней мере что-то одно из двух: либо бесспорные права, либо бесспорные личные качества лидера. Тем не менее Вильгельма поддержали, хотя в наличии имелись и другие потомки Роллона, правда, все больше по женской линии. Видимо, на его кандидатуре сошелся некий баланс интересов. Как легко догадаться, детство герцога было далеко не безмятежно, вокруг него постоянно плелись заговоры.  В результате одного из них первые опекуны мальчика были убиты, их место заняли новые. В таких случаях нередко бывает, что монарх остается слабой управляемой фигурой, за которую ведут борьбу группировки, и всерьез не допускается к управлению страной даже в зрелом возрасте. Наиболее известный пример такого рода — английский король Генрих VI. С Вильгельмом ничего подобного не случилось. Шестой герцог Нормандский проявлял способность принимать самостоятельные решения уже в двенадцать-тринадцать лет, а когда ему исполнилось девятнадцать, ни у кого не оставалось сомнений, что он не только царствует, но и правит Нормандским герцогством.

Это отнюдь не значит, что правление протекало без сучка, без задоринки. В Европе того времени едва ли можно было найти государство, жизнь которого протекала бы мирно и благополучно. Собственно, отец Вильгельма отправился в роковое для него паломничество, чтобы замолить грехи, содеянные при подавлении мятежа. Не миновала чаша сия и сына. Многие биографы отмечают, что, прежде чем стать Завоевателем Англии, Вильгельму пришлось завоевать собственное герцогство.

 В 1047 г. в Нормандии случилось крупное восстание. Очевидно, его причиной стали давно назревавшие противоречия между двумя категориями подданных герцога, теми, чьи предки явились в устье Сены вместе с Роллоном, и теми, кто прибыл из Скандинавии позднее. Последние расселились в западной части страны и гораздо меньше первопоселенцев были подвержены французскому культурному влиянию. Они-то и подняли мятеж. Конечной целью было отделение западных областей, однако достичь ее, имея на троне Вильгельма, мятежники не надеялись. Поэтому герцогу припомнили, что его дед по матери был простым кожевником, а мать осталась невенчанной, и вскоре появился новый претендент на престол Гай Бургундский. Он был в родстве с нормандскими герцогами только по женской линии, но его происхождение было безупречно высоким и законным. Вильгельм едва избежал вероломного убийства и был вынужден обратиться за помощью к своему официальному сюзерену королю Франции Генриху I.

Хотя отношения между французскими королями и их слишком могущественными вассалами нормандскими герцогами всегда были очень непростыми, на этот раз помощь была оказана. Объединенные силы Вильгельма и Генриха одержали победу. Еще накануне решающей битвы отдельные рыцари стали покидать ряды мятежников и переходить на сторону противника со своими отрядами. Легенда гласит, что один из таких перебежчиков ранее торжественно поклялся поразить Вильгельма, где бы тот ему ни встретился. Решившись поменять сторону, рыцарь при встрече ударил герцога перчаткой, не причинив ему никакого вреда, после чего решил, что обет исполнен и что его совесть чиста. Надо сказать, подобные хитрости с клятвами вполне в духе времени и составляют неотъемлемую часть средневековой культуры. Согласно классическому рыцарскому этосу, обет нерушим, но часто требуется лишь формальное его исполнение.

Вскоре после замирения Нормандии Вильгельм оказал ответную услугу своему сюзерену королю Франции, выступив с ним вместе против графа Анжуйского. Впрочем, герцогом двигала отнюдь не только благодарность или долг вассала. Властители как Анжу, так и Нормандии давно точили зуб на лежащее между ними графство Мэн. При сей удобной оказии Вильгельму удалось захватить ряд городов и прибрать графство к рукам. Это было его первое завоевание за пределами владений, принадлежащих ему по праву крови, в некотором роде, генеральная репетиция завоевания Англии.

В 1049 г. Вильгельм задумал жениться на Матильде, дочери графа Фландрии Болдуина V. Граф не имел ничего против того, чтобы породниться с нормандским герцогом, но внезапно этому союзу воспротивилась церковь. Брак Вильгельма и Матильды был запрещен папой Львом IX под предлогом слишком близкого между ними родства. Каковы в точности были родственные отношения молодых людей, историкам не известно, но вряд ли настолько близкими, чтобы это было единственной причиной запрета. Ведь в ряде случаев разрешение на брак между родственниками в знатных семьях давались, если того требовали государственные соображения. В данном случае они, видимо, требовали обратного. Скорее всего, на решение папы повлиял некто, не заинтересованный в слишком большом сближении Фландрии и Нормандии.

В 1049 г. Вильгельму не удалось сыграть свадьбу с Матильдой, но, несмотря на кажущееся непреодолимым препятствие, он не отказался от этой мысли навсегда. Безусловно, для него было очень важно укрепить наметившийся союз с Болдуином. Не стоит также исключать, что юная Матильда действительно покорила его сердце, короли и герцоги тоже люди, а биографы дружно отмечают, что в дальнейшем Вильгельм показал себя прекрасным семьянином, а Матильда была ему верной опорой до конца своих дней. Но возможно, у него была еще одна причина желать этого брака. Традиция утверждает, что по женской линии Матильда происходила от английского короля Альфреда Великого, а версия, что молодой герцог уже тогда поглядывал через Узкое море и вынашивал честолюбивые планы, вовсе не кажется абсурдной. Возможность опереться на права жены была в этом случае совсем нелишней.

 Принято считать, что историю пишут победители, но наиболее популярная в народе трактовка событий норманнского завоевания Англии явно несет на себе отпечаток точки зрения побежденных саксов. Возможно, тому виной Англосаксонские хроники, богатейший источник по истории данного периода, а возможно, сэр Вальтер Скотт. В популярном изложении Вильгельм и его рыцари часто выглядят абсолютными чужаками, удачливыми пиратами, сразившими в битве законного короля Гарольда II и захватившими обширный и богатый остров как особо ценный приз. Но официальная версия вообще-то иная. Она заключается в том, что, согласно воле бездетного английского короля Эдуарда Исповедника, Вильгельм должен был унаследовать трон после его смерти, а Гарольд являлся узурпатором.

Разумно искать истину где-то посередине. Первая версия не может быть полностью правильной, хотя бы потому, что в XI в. выходцы из Скандинавии уже давно не были абсолютными чужаками в Англии. Еще при короле Альфреде на острове получила официальный статус Область датского права (Денло), территория компактного расселения датчан, на которой действовали их законы. Саксонская знать охотно роднилась со скандинавской, в том числе и на уровне королевских домов. Наконец, в 1016 г. на английский трон взошел датский принц Кнуд, кандидатуру которого поддержали как даны, так и саксы. Под именем Кнуда Великого он правил обширной державой, объединившей Англию, Данию и Норвегию. Эта держава распалась после его смерти, и произошло это в год восшествия на нормандский трон герцога Вильгельма.

 Выходцы из Нормандии также занимали в Англии многие важные посты, имели земельные пожалования и роднились с местной знатью. Кнуд Великий был женат на нормандской принцессе. При этом система наследования постоянно давала сбои. Четкой линии перехода короны от отца к старшему сыну в саксонский период не прослеживается, при передаче короны учитывались интересы различных аристократических группировок и мнение совета знати — Витенагемота. Так что, если говорить о назначении наследником бездетного английского короля его кузена — нормандского герцога, то такое могло случиться, но вот случилось ли?

Однозначного ответа на этот вопрос у историков нет, однако Вильгельм определенно вел в данном направлении дипломатическую работу. В 1051 г. он посетил Англию и долго был гостем короля Эдуарда. Последний провел юность в Нормандии, будучи родичем тамошних герцогов по женской линии, знал Вильгельма ребенком и в ту пору слыл норманнофилом. Какие-то соглашения между ними, безусловно, заключены были, но все выводы об их характере основаны не на твердых фактах, а на умозаключениях. И даже если Эдуард действительно пообещал кузену английскую корону после своей смерти, он едва ли имел на это полное право по английским законам, а впоследствии отказался от такого намерения под давлением окружения. Так что права Вильгельма в любом случае были весьма и весьма спорны. Права его соперников, впрочем, тоже.

 Вскоре после возвращения из Англии Вильгельм назвал Матильду своей женой, наплевав на папский запрет. Поступок герцога вызвал сильнейшее противодействие среди князей церкви, и только спустя шесть лет в результате немалых дипломатических усилий брак был утвержден уже следующим папой Николаем II. Эти годы были трудными для Вильгельма. Нормандия пережила два вторжения. На сей раз король Франции объединился с графом Анжуйским против ставшего слишком могущественным вассала. Но все, что не убивает нас, делает нас сильнее. В итоге политическое влияние нормандского герцога лишь укрепилось, из обоих конфликтов он вышел победителем.

В 1060 г. Генрих I умер, оставив на троне малолетнего сына Филиппа, и регентом Франции стал тесть Вильгельма Балдуин Фландрский. Отныне герцог Нормандии мог быть спокоен за свое положение на континенте, он превратился в самого могущественного государя в Западной Европе своего времени. Между тем из-за Ла-Манша стали приходить известия, которые, если с Эдуардом Исповедником действительно было заключено соглашение определенного рода, не могли Вильгельма не беспокоить. Все большее влияние на короля приобретала национальная партия, главой которой был граф Годвин. На его сына Гарольда все чаще смотрели как на наследника Эдуарда.

Расположенные к Вильгельму хронисты утверждают, что еще при жизни Эдуарда Гарольд признал нормандского герцога своим будущим королем.   Обстоятельства, при которых это случилось, описывают следующие. Во время морского путешествия корабль Гарольда был застигнут штормом, выброшен на чужой берег, и саксонский вельможа попал в плен к одному из вассалов Вильгельма. Герцог приказал освободить пленника, и в благодарность за это Гарольдом был принесен пресловутый обет. Обстоятельства, как видим щекотливые, они дают повод просаксонским хронистам утверждать, что обет был вырван угрозами или обманом и силы не имел. Ряд историков также справедливо отмечают, что на тот момент Гарольд не имел никакого права распоряжаться судьбой английской короны и никак не мог дать подобную клятву. Однако историки всех мастей соглашаются, что какую-то клятву Гарольд Вильгельму все-таки давал, но шла ли там речь об английской короне, точно неизвестно. 

 Как бы там ни было, умерший в январе 1066 г. бездетный король Эдуард на смертном одре назвал своим преемником Гарольда, а не Вильгельма, Витенагемот это назначение утвердил, и архиепископ Йоркский короновал нового монарха на следующий день после похорон. Единственным, кто решительно возражал, был родной брат Гарольда Тостиг (Тости), но его мнение не имело на тот момент должного веса.

 Герцог Нормандский не собирался так легко отказываться от своих планов, столь долго лелеемых. Он был готов идти до конца, но был не из тех, кто пускается в непродуманные авантюры. Военному вторжению предшествовала тщательная дипломатическая подготовка. Вильгельм обратился к папе Римскому, с просьбой рассудить, чьи права на английский трон весомей. Подобное обращение было новым словом в западноевропейской политике, прежде такого не делали. Для Вильгельма этот неожиданный ход оказался весьма выигрышным, но он создал прецедент, который спустя какое-то время недешево обошелся некоторым другим европейским монархам, в том числе его собственным потомкам.

Среди тех, кто помог продавить нужное решение при папском дворе, был некто Гильдебрант, будущий папа Григорий VII. Сей достопочтенный муж прославился тем, что провел масштабные реформы католической церкви и, по сути, превратил ее в наднациональную монархию, самую могущественную политическую силу средневековой Западной Европы. В то время он уже был весьма заметной политической фигурой и строил амбициозные планы относительно роли папского престола. Думаю, не сильно ошибется тот, кто предположит, что амбиции Гильдебранта были главной причиной, по которой затея нормандского герцога увенчалась успехом. В дальнейшем Григорий VII выжал все, что мог из созданного прецедента, обосновал право Святого престола утверждать или смещать светских властителей и попортил немало крови своему политическому сопернику — германскому императору Генриху IV. Позже тоже бывали весьма неприятные для европейских монархов случаи. В число пострадавших попал и один из наследников Вильгельма, его прямой потомок по женской линии английский король Генрих II Плантагенет. Впрочем, это было дело будущего, а сейчас герцог Нормандский получил то, что хотел. Гарольда признали клятвопреступником и отлучили от церкви, а в отношении предсмертного распоряжения Эдуарда Исповедника предполагали, что оно, противоречащее ранее высказанной воле, было вырвано у умирающего обманом или силой. Даже поспешность, с которой Гарольд был избран и коронован, обернулась против него, позволив усомниться в полноценности процедуры. Вильгельму был обеспечен по крайней мере благожелательный нейтралитет большей части континентальных властителей, а кое-кто из них согласился предоставить и более деятельную помощь.

Любопытно, что Вильгельм не принуждал своих вассалов присоединиться к военной экспедиции за Ла-Манш, позвав с собой лишь добровольцев. Впрочем, недостатка в последних не было. Кроме собственно нормандцев под его знамена охотно встали норманны Южной Италии и Сицилии. Не остались в стороне и рыцари Фландрии, родины супруги Вильгельма. Значительную силу составляли жители Бретани (Малой Британии) — потомки кельтов, изгнанных из Британии Великой саксонскими завоевателями. Участие в походе означало для них возможность получить реванш за давнее поражение.  К экспедиции также присоединился один из крупнейших вассалов французской короны Юстас Булонский со своими людьми. Именно ему, а не Вильгельму, ряд историков приписывает главную заслугу военной победы, одержанной при Гастингсе.

Продолжение следует: