Роял Неви в ранние годы

До того как стать настоящей «владычицей морей», Великобритания прошла долгий путь становления военно-морского флота. Путь этот не был гладким, и островное государство создавало основу своего будущего могущества, то и дело совершая ошибки. С другой стороны, из своих промахов англичане извлекали полезные уроки.

Первые шаги

До 1500-х годов на английское кораблестроение сильное влияние оказывала Северная Европа. На ранней стадии становления флота исключительно важную роль сыграли викинги, у которых жители Британии позаимствовали обводы, соотношение длины и ширины, а также клинкерную обшивку, при которой доски внешней части корпуса крепились друг к другу внахлёст, верхняя над нижней. Чтобы такая обшивка была водопроницаемой, приходилось увеличивать её толщину до двух, а иногда и трёх слоев, причём внутренняя обшивка была обратной, то есть там нижняя доска крепилась внахлёст к верхней. В то время корабли не имели закрытых деков. Трюм представлял собой своего рода навес или «домик» на палубе. Делалось всё крайне просто: к килю крепились шпангоуты, которые соединялись между собой несколькими слоями обшивки, создавались «замки» и закрытые помещения в носу и в корме, ставились мачты и вуаля! — корабль готов.

В XIII веке под влиянием кораблестроителей из Ганзы появились первые сплошные палубы. Палуба не только отделяла пространство — она служила ещё и дополнительной горизонтальной связью между шпангоутами, благодаря чему корабль становился гораздо крепче и, как следствие, мореходнее. Так появились когги. Изначально это было одномачтовое судно с квадратным парусом, оснащённое рулевым веслом, а чуть позже — навесным рулём, с довольно большими «замками» в носу и в корме. Пространство между килем и палубой служило трюмом. В надстройках располагались каюты экипажей и пассажиров.

Успехи и проблемы XV столетия

Новый этап английского кораблестроения начался в 1411 году с конфискации двух генуэзских двухмачтовых судов «Санкта Мария» и «Бригида Санкта». Северяне восхищались их ходовыми качествами и обводами, что и неудивительно: генуэзцы уже крепили обшивные доски вгладь, то есть встык друг к другу, что первым делом отразилось на ходовых качествах. Чуть позже, в 1416 году, только что разгромивший французов при Азенкуре король Генрих V в морских боях захватил восемь генуэзских каракк водоизмещением 400–600 т, состоявших на французской службе.

Вскоре англичане построили «супер-каракку» «Грейс Дьё» — гигантского мастодонта водоизмещением 1400 т. Подробностей строительства и внешнего вида корабля мы не знаем, поскольку документы не сохранились. В 1933 году часть останков была идентифицирована, и стало понятно, что англичане пытались воспроизвести генуэзские каракки. Судя по всему, получилось не очень. Обшивку по старинке делали трёхслойной, клинкерной. На «замках» разместили три орудия, при этом форкастл (носовой замок) был очень высоким, что давало преимущество английским лучникам в бою. На постройку затратили 2735 дубовых деревьев, 1145 стволов бука и 14 стволов ясеня.

Корабль совершил всего один выход в море — в 1420 году. При этом на нём вспыхнул мятеж, и «Грейс Дьё», только выйдя из гавани, спешно вернулся обратно в порт. После этого корабль тихо гнил в устье реки Хэмбл, пока в него в 1439 году не попала молния. «Грейс Дьё» сгорел.

Очевидно, на тот момент англичане не могли создать суда, подобные генуэзским: банально не хватало знаний и грамотных мастеров. Неслучайно некоторые исследователи считают, что «Грейс Дьё» был по сути дроммоном (коггом), а не караккой. Традиции северного кораблестроения всё ещё были сильны, и, как ни пытались англичане построить средиземноморскую каракку, всё равно получалось что-то на мотив скандинавских судов.

Помог делу случай. В 1419 году английские войска захватили Руан, где в то время находилась главная французская верфь по постройке галер и малоразмерных судов. Угодившие в плен генуэзские и французские мастера в 1423 и 1424 годах построили для Англии несколько кораблей по собственным проектам. И только в 1436 году англичане смогли воспроизвести эти образцы, позже названные генуэзской караккой.

Первая спущенная на воду генуэзская каракка английского производства водоизмещением 600 т (до этого у англичан не было кораблей свыше 300 т) называлась Libelle Englyshe Polycye. Такие корабли имели две мачты, что для англичан было в диковинку. Но главная трудность, как оказалось, крылась даже не в постройке, а в текущих ремонтах. Уже в 1424 году главный плотник писал королю:

«Нам нужно нанять плотников и конопатчиков за рубежом, в нашей стране мы вряд ли найдём людей, способных ремонтировать и строить подобные корабли».

То есть проблема заключалась в том, что англичане просто не умели крепить обшивку вгладь.

Текущий ремонт кораблей провели нанятые венецианцы и генуэзцы, восхитившие английских мастеров новым для них методом кренгования, то есть очистки и ремонта днища: итальянцы просто кренили корабли то на один, то на другой борт. Однако постоянно обращаться к ним было нельзя, тем более что затраты на ремонт вчетверо превзошли обычные расходы.

Первые каравеллы появились в северных водах в 1438–1440 годах. В Слюйсе (Фландрия) в 1439 году португальский корабельный мастер Жеан Перрауз (Jehan Perouse) получил заказ на постройку одного нао и одной каравеллы. Возможно, он прибыл во Фландрию вместе со свитой португальской принцессы Изабеллы, которая вышла замуж за графа Филиппа Фландрского.

Первые попытки построить в Англии каравеллу с обшивкой вгладь относятся к 1448 году, когда мастер Клаас Стивен получил от короля деньги на постройку «определённого судна или барки, названной «каравеллой из Опорто» (Carvell of Oporto)». В 1449 году тот же мастер построил 60-тонную «Каравеллу Кале», которая вошла во флот короля в качестве капера. Собственно, к этому времени англичане вполне овладели новыми навыками. В 1453–1466 годах в королевском флоте насчитывалось уже 20 каравелл. Однако большие корабли всё же строились с клинкерной обшивкой.

Взошедший на трон в 1485 году Генрих VII построил в Портсмуте сухой док и заложил основы английского кораблестроения. Умирая, он оставил своему сыну, Генриху VIII, семь королевских кораблей, которые послужили основой флота Тюдоров. Флагманом Генриха VII была каракка «Регент» в 600 т, имевшая целых 225 орудий. Пусть читателя не пугает число пушек: самая крупная весила всего 250 фунтов или 113,4 кг. Для сравнения, масса только ствола (без лафета) лёгкой 3-фунтовой пушки середины XVIII века составляла 267 кг.

Особенности XVI столетия

«Большой Флот» Генриха VIII представлял собой те же самые каракки с клинкерной обшивкой. Единственным новшеством стали пушечные порты, появившиеся по мере возрастания роли артиллерии. Английские гиганты «Генри Грейс де Дьё» (1000 т) и «Мэри Роуз» (700 т), построенные в царствование Генриха VIII, были гигантскими каракками, вооружёнными малым количеством больших орудий и большим количеством мелких пушек, вплоть до ручных пищалей.

В 1545 году англичане спустили на воду 450-тонные галеасы «Гранд Мистресс» и «Энн Галант». Построены они были с оглядкой на французов, а основная их задача заключалась в борьбе с галерами. На следующий год были построены галеасы «Харт», «Антилоуп» и «Тайгер», имевшие одну сплошную закрытую палубу. Гребцы располагались в трюме, а пушки стояли на верхней палубе. Их количество выросло едва ли не вдвое по сравнению с моделями 1545 года (56 у «Харт» против 28 у «Гранд Мистрес»), а тоннаж уменьшился втрое. При этом вёсла на английских галеасах были лишь вспомогательным движетелем — главным были паруса, расположенные на трёх, а иногда и четырёх мачтах.

Вскоре англичане получили неоценимый опыт. В 1553 году на трон Англии взошла Мария Тюдор, в следующем году сочетавшаяся браком с Филиппом Испанским, будущим Филиппом II. В 1555 году начали портиться отношения Испании и Франции. Англия состояла в союзе с Испанией, поэтому королева (точнее, её супруг) решила восстановить английский флот. Помимо прочих специалистов Филипп пригласил испанских и фламандских корабельных дел мастеров. На английских верфях с 1556 года в качестве консультанта работал небезызвестный Бернандо де Мендоса, капитан-генерал галер Испании, герой высадок в Алжире и руководитель взятия Махдии в 1550 году. С 1554 по 1557 годы было заложено четыре королевских корабля по испанским проектам. Один из них, «Лайон», с перестройками прослужил аж до конца XVII века. Заложенная четвёрка в точности повторяла по конструкции испанские галеоны с обшивкой вгладь и имела два дека, то есть две закрытые артиллерийские палубы. Ещё пять кораблей были перестроены из бесполезных галеасов в мелкие галеоны (galeonsetes). Английские мастера смогли познакомиться с принципами и особенностями испанского кораблестроения.

Кроме того, консорт навёл во флоте порядок с финансами, внедрил строгую отчётность и организовал проверку расходования выделенных средств.

Успехи англичан в войне с французами

Именно благодаря Филиппу Испанскому англичане получили технологии строительства галеонов — передовых на тот момент в техническом плане кораблей. О результате можно судить по описанию действий английского флота в 1557 году, в начале очередной англо-французской войны.

В феврале несколько французских судов с десантом, а также три нидерландских капера атаковали побережье Англии в районе устья Темзы. Высаженные десанты сожгли недостроенную избу, несколько лачуг и причальный мостик в эстуарии реки. В марте отряд атаковали английские корабли, отогнавшие чужаков от берега и взявшие при этом на абордаж одно французское судно. В марте к устью реки для охоты на каперов пришли два корабля: «Энн» под командованием Томаса Барроу и «Мун» под началом Джорджа Мерша. Они имели на борту каждый по 60 испанских морских пехотинцев. Через два месяца «Энн» дерзко ворвался на рейд Сен-Мало, на глазах у всего города взял на абордаж французский военный корабль и самым наглым образом увёл его с собой.

С апреля 1557 года Адмиралтейство начало выдавать каперские лицензии судовладельцам-арматорам. 9 июня большой английский флот из 28 кораблей под началом самого лорда-адмирала Говарда вышел в море и устроил настоящий армагеддон французскому судоходству в Канале. Было захвачено 34 французских, два шотландских и восемь нидерландских кораблей и каперов. В августе 1557 года Говард докладывал королеве, что «лондонские купцы очень довольны размерами призовых и количеством захваченных денег и товаров».

В конце июля часть флота — 11 кораблей во главе с флагманом «Мэри Уилогби» — отделилась для атаки шотландских замков. Остальные корабли перевозили 5-тысячный контингент английских войск под командованием графа Пэмброка. 2 августа эти войска соединились с частями Эммануила Филлибера Савойского и графа Эгмонта и осадили Сент-Кантен, куда срочно подходила армия коннетабля Монморанси. Главной задачей английского флота после высадки войск стала защита коммуникаций и переброска провизии для наступающих во Франции габсбургских войск. Протестанты пытались им помешать, но быстрые корабли и решительные абордажи быстро решали дело: количество призов росло, силы врага уменьшались.

В том же году 11 английских кораблей попытались высадиться на Оркнейских островах, но были отбиты гарнизоном из 3000 шотландцев. Адмирал Джон Клер погиб в бою на своём флагмане. Да, корабли против бастионов были ещё слабы. Однако в целом английский флот отработал просто блестяще. Как свидетельствовали французы, «английский флот прекрасно управлялся и был лучше организован, чем когда-либо в прошлом». Гримаса истории: на новый уровень английское кораблестроение вывел именно будущий Филипп II, которому потом так досталось от английских кораблей.

Опыт адмирала Хокинса

В июле 1567 года английское правительство поручило знаменитому пирату Джону Хокинсу снарядить флотилию для похода в Западную Африку. 2 октября на шести кораблях и с 500–700 моряками Хокинс покинул Плимут. Его флагман «Джизес оф Любек» немецкой постройки имел на вооружении 22 батарейных орудия и 42 лёгкие пушки, а экипаж насчитывал 180 человек.

Экспедиция заглянула в Западную Африку, добыла здесь несколько сотен рабов, пересекла Атлантический океан, продала невольников в Южной Америке и в преддверии сезона ураганов направилась домой. В районе мыса Сан-Антонио на Кубе шторм изрядно потрепал флотилию. В поисках укромного места для ремонта Хокинс 15 сентября явился в гавань Сан-Хуан-де-Улуа у мексиканского города Веракрус. Здесь как раз поджидали появления флота Новой Испании и приняли английский отряд за колониальный флот. Когда недоразумение разрешилось, корабли Хокинса вошли в порт на ремонт.

17 сентября в гавани появился испанский флот: 13 торговых судов в сопровождении двух галеонов под командованием дона Франсиско де Луксана. На одном из кораблей находился вице-король Новой Испании дон Мартин Энрикес. Заметив в гавани англичан, испанцы стали в трёх лигах мористее. Хокинс вступил в переговоры с вице-королём. По итогам англичане получили разрешение отремонтировать свои корабли и закупить провиант, а испанцы пообещали не сходить на берег с каким бы то ни было оружием.

Однако дон Энрикес не сдержал обещания и попытался захватить английские корабли. В ходе ожесточённого сражения англичане потеряли бо́льшую часть своей флотилии. Спаслись только два корабля: «Миньон», на который с «Джизеса» перебрался Хокинс, и «Джудит» под командованием Фрэнсиса Дрейка.

После этого боя Хокинс возненавидел высокобортные каракки. Оба «замка» в носу и в корме мешали вести сражение. При возросшей роли артиллерии вооружение «замков» было совершенно бесполезно, а сам корабль в бою маневрировал просто ужасно, быстро получил повреждения, и команда покинула его.

В 1577 году Хокинс стал казначеем королевского флота и провёл революционные преобразования в английском кораблестроении. Он утверждал, что все «замки» на кораблях нужно снести, так как они только затрудняют маневрирование и ухудшают мореходность. Артиллерия должна быть установлена по бортам судна. От тактики абордажа надо перейти к тактике артиллерийского боя. «Замки» нужны только в ближнем бою. Если же его не допускать, то преимущество нависающих над палубой «замков» превращается в недостаток.

Первыми галеонами, построенными на основе идей Хокинса (ещё до назначения его во флот), стали 300-тонный «Форсайт» (1570), «Булл» и «Тайгер» (1571). Это были типичные каперские суда — быстрые, хорошо вооружённые, манёвренные и крепкие. Главное их преимущество заключалось в резко возросшей мореходности, что позволяло ходить в открытом море и в плохую погоду. Этот тип кораблей получил название быстрый галеон (Race-Built Galleon).

В 1577 году был построен быстрый галеон «Ривендж» водоизмещением 500 т. Он имел на вооружении 43 пушки: три в носу, две в корме и по 19 вдоль каждого борта. Максимальная длина судна без бушприта составляла 45 м. Корабль получился довольно узким (соотношение длины к ширине — 3,5:1), с минимумом надстроек на носу и корме. По сравнению с испанскими и португальскими галеонами он обладал отличной манёвренностью и скоростью. Кроме того, судно могло идти круто к ветру, что давало дополнительное преимущество в крейсерских операциях. «Ривендж» с полным правом можно назвать первым рейдерским судном специальной постройки.

По его подобию было построено ещё несколько судов: например, «Элизабет Бонавенчер» (1581) и «Арк Роял» (1587).

Таким образом, к 1580-м годам англичане обладали новым типом кораблей — быстрыми галеонами. Однако то, что было плюсом этих кораблей в индивидуальных действиях, в случае командных манёвров превращалось в минусы. Как известно, скорость колонны или конвоя определяется скоростью самого медленного корабля. В этом случае быстрые галеоны теряли все свои преимущества. То же самое можно сказать и о ближнем бое: при отсутствии форкастла и кормовой надстройки (на части кораблей они сохранились, но были слишком низкими) палуба английского корабля простреливалась насквозь, что приводило к большим потерям в экипаже.

Таким образом, быстрые галеоны были в чистом виде крейсерами и для коллективных действий годились мало. Именно этим объясняются их эффектные, но неэффективные действия против Непобедимой Армады. Артиллерия 1580-х годов была ещё слишком слаба и чаще всего не могла нанести фатальных повреждений кораблю. Быстрый галеон был способен убежать от превосходящих сил противника или повредить одиночный испанский галеон, но не утопить его.

Особняком стоит бой «Ривенджа» у острова Флорес в 1591 году, но надо понимать, что фатальные повреждения двух испанских галеонов были обусловлены ближним боем и желанием испанцев взять английский корабль на абордаж. Если бы испанские корабли хотели потопить «Ривендж», ничто не смогло бы этому помешать. Тем не менее английский быстрый галеон у Флореса оказался для иберийцев «крепким орешком».

К середине 1590-х годов Королевский флот отошёл от концепции быстрых галеонов и стал строить корабли с более прочным корпусом, более высокими надстройками и более мощной артиллерией. Англичане назвали их усиленными галеонами (tower galleons). На этом этапе испанцы, похоже, выиграли технологическую гонку. Англичане, их противники, перешли к строительству кораблей, подобных иберийским, предназначенных не для крейсерств, а для реального эскадренного боя.