Сирийские приключения Теодота из Калидона

Основным источником, проливающим свет на жизнь и деятельность Теодота, был и остаётся древнегреческий историк Полибий. Он неоднократно упоминает военачальника на страницах «Всеобщей истории», однако, принимая во внимание открытую неприязнь Полибия к этолийцам, а уж, тем более, к этолийцам-наёмникам, следует с осторожностью относиться к трактовке описываемых им событий с участием нашего героя.

При подготовке статьи были также использованы материалы современных исследователей, способствующие более полному раскрытию образа полководца. Вместе с тем, накопленной информации явно недостаточно, чтобы в полной мере избежать хронологических и фактических пробелов. По этой причине о некоторых «темных» эпизодах из жизни Теодота можно говорить, основываясь лишь на анализе происходивших вокруг него событий.

Начало пути: Деметриева война

В текстах Полибия вплоть до 221 года до н.э. нет никаких свидетельств о том, где жил и чем занимался Теодот. Историки сходятся во мнении, что до прибытия в Египет калидонец принимал участие в Деметриевой войне 239–227 гг. до н.э., сражаясь под знамёнами Этолийского союза, объединившего силы с ахейцами в борьбе с Македонией. Птолемеи также не остались в стороне и оказывали поддержку обеим греческим симмахиям.

Воспользовавшись тем, что македоняне увязли в войне с дарданами, союзники предприняли попытку вторжения в Фессалию. Македонский царь Деметрий II без промедления направил против греков часть войск под руководством стратега Бития. Тому удалось нанести союзникам поражение в битве при Филакиях, вынудив их покинуть Фессалию и отказаться от активных наступательных действий. Захватив Беотию, Фокиду, Локриду, до того момента входившие в зону влияния Этолийского союза, а также разбив при поддержке иллирийского царя Агрона в 231 году до н.э. этолийские войска, осаждавшие город Медион в Акарнании, Деметрий вновь переключил внимание на дарданов. По мнению И.Г. Дройзена, в войне с ними македонский царь и погиб около 229 года до н.э. Заканчивать войну выпало его брату, Антигону III Досону.

К тому времени этолийцы уже успели зализать раны и прийти в себя после череды военных неудач. Была отвоёвана Беотия и захвачены некоторые области Фессалии, ахейцы же продолжали наращивать силы и укреплять позиции на Пелопоннесе.

Новый македонский монарх стартовал весьма энергично, не позволив только что оправившимся врагам развить успех. Разбив этолийцев и вернув под контроль Фессалию, он в ходе переговоров убедил лидеров Этолийского союза прекратить сотрудничество с ахейцами, после чего сосредоточился на захвате малоазиатских владений Птолемеев и подготовке решительного удара по Ахейскому союзу. Впрочем, этолийцы — как, вероятно, и наш герой — в этих событиях участия не принимали.

На службе у Птолемеев

О причинах, заставивших Теодота покинуть родину и отправиться около 228–227 гг. до н.э. на Восток, ничего не известно. Это могло быть и изгнание его как участника войны на стороне антимакедонской коалиции по требованию македонян, и банальный поиск состоятельного работодателя — после подписания договора между Этолийским союзом и Птолемеем III Эвергетом в Египет в поисках наживы хлынул целый поток этолийских наёмников. Канули в Лету и какие-либо сведения о статусе и звании греческого военачальника на момент начала службы.

Карьера на новом месте у него явно задалась: к 221 году до н.э. этолиец занимал должность, которую, следуя Полибию, историки трактуют как «правитель Келесирии» — возможно, в данном случае речь идёт о посте командующего местным военным контингентом. Эта область, прозванная «вратами Египта», оставалась яблоком раздора и причиной большинства войн между Птолемеями и Селевкидами ещё со времён отцов-основателей. Факт, что оборона столь важного в стратегическом плане региона была поручена именно Теодоту, может служить дополнительным свидетельством его полководческих талантов.

Зимой 222–221 гг. до н.э. в жизни обоих противоборствующих государств произошли важные перемены: Птолемей IV, впоследствии известный как Филопатор, после смерти отца занял трон в Александрии, во главе же селевкидской державы стал пятнадцатилетний Антиох III. Государственные решения, принимаемые двумя правителями в этот период, были продиктованы сильным влиянием ближайших советников: Сосибия, фактически правившего от имени Птолемея, и Гермия, «заведующего делами» сирийского царя в период его становления.

Молодой Антиох был полон энергии и жаждал отвоевать Келесирию, потерянную предшественником в результате неудачно сложившейся III Сирийской войны. Несмотря на мятеж братьев Молона и Александра, сатрапов Мидии и Персии, юный царь доверился совету Гермия и отправил на подавление восстания полководца по имени Ксенойт, а сам начал подготовку к походу на Александрию. Вторжение началось летом 221 года до н.э.

Теодот, отвечавший за защиту вверенной ему территории, сумел грамотно наладить оборону. Ожидая наступления через долину Бекаа (территория современного Ливана), он пополнил воинами гарнизоны размещённых здесь крепостей Герра и Брохи, а сам с основными силами засел в труднодоступном ущелье, усилив позиции дополнительными укреплениями.

Антиох провёл на позиции египтян несколько атак, однако, несмотря на численное превосходство, овладеть ими не сумел и понёс большие потери. Между тем в селевкидском войске заканчивалось продовольствие, а пополнять запасы было негде. Как раз в этом момент сирийского царя уведомили о разгроме Ксенойта и вторжении Молона в Селевкию. Поход был прерван, а сам Антиох отправился подавлять мятеж братьев. Весной 220 года до н.э. Молон был разгромлен и покончил жизнь самоубийством. Узнав об этом, руки на себя наложил и Александр, находившийся в тот момент в Персии.

«Чистки» Сосибия и письмо Антиоху

Меж тем при дворе нового фараона кипели страсти. Начало правления Птолемея IV началось с расправ над ближайшими родственниками: он умертвил дядю и мать, а также собственного брата Магаса — главного претендента на трон. Инициатором убийств выступил советник царя Сосибий, видевший в жертвах угрозу собственной практически безграничной власти. Коварный александриец, охарактеризованный Полибием как «хитрый и опытный старый негодяй», успел многого достичь ещё при жизни Птолемея III Эвергета, дослужившись до звания верховного жреца. Пользуясь безвольностью царя, проводившего всё своё время в развлечениях и не желавшего заниматься государственными делами, Сосибий занялся устранением всех нелояльных ему придворных.

Более всего коварный царедворец опасался представителей военной аристократии, имевших незыблемый авторитет и уважение среди простых воинов. Наиболее ярким из них был спартанский царь Клеомен III, выдающийся политик и полководец, вынужденный покинуть Элладу после поражения в бескомпромиссной войне с Ахейским союзом и Македонией. Птолемей Эвергет предоставил убежище Клеомену и его соратникам, пообещав выделить ресурсы для вторжения в Элладу и начала новой войны. Дальше слов, однако, дело не продвинулось, а со смертью Птолемея III надежды спартанского военачальника и вовсе обратились в прах.

Филопатору не были интересны устремления спартанского царя, а вот Сосибий не без причин опасался Клеомена и его влияния на расквартированных в Александрии наёмников. В 219 году до н.э. спартанского царя и его сподвижников арестовали. Сумев сбежать из заточения, они предприняли попытку переворота, но потерпели неудачу. После провала мятежа Клеомен и его товарищи покончили с собой. Не сумев добраться до предводителей восставших, воины Филопатора учинили жестокую расправу над их родственниками.

Теодот был одним из счастливчиков, не попавших под колесо репрессий. Мнения о том, каким образом ему это удалось, расходятся. Немецкий птолемаист Вернер Хусс высказал предположение, что Птолемей изначально благоволил Теодоту, а последний, в свою очередь, помог царю закрепиться на троне и лично устранил его брата Магаса. Данную мысль вряд ли можно считать достаточно обоснованной по двум причинам: во-первых, нет никаких свидетельств, указывающих на принадлежность Теодота к числу так называемых «друзей царя», а во-вторых, убийцу царевича звали Теог или Теоген, и с нашим героем его может роднить только происхождение. Не исключено, что в период «чисток» Теодот вообще находился в Келесирии, куда его отправили ещё при Эвергете. Сложно судить, как сам этолиец относился к происходящему в столице, и в каких отношениях находился с царём и его первым министром. Как бы то ни было, в конечном итоге он всё же попал в списки «неугодных».

В том же 219 году до н.э. в Келесирию прибыл Николай, один из полководцев Птолемея IV, которому, скорее всего, предстояло занять место Теодота, а самого этолийца арестовать и отправить в столицу на казнь. Калидонец отказался сложить полномочия, и был осаждён «сменщиком» в Птолемаиде (современный город Акко в Израиле). Осознавая безвыходность своего положения, Теодот решил начать диалог с Антиохом и отправил ему письмо, предлагая сирийскому царю поддержку и передачу всех подконтрольных этолийцу городов в обмен на военную помощь против бывших «работодателей».

Азиатская напасть Антиоха

Тем временем монарх селевкидской державы с присущей ему энергией готовился к новой войне с Птолемеем. Как и во время первого неудачного вторжения в Египет, появились обстоятельства, не позволявшие сосредоточить все имеющиеся силы на одном направлении. После подавления бунта Молона и Александра у Антиоха возникла новая головная боль — на этот раз в Малой Азии в лице Ахея, представителя царской семьи и местного сатрапа. Он приходился родственником коварно убитому собственными офицерами Селевку III Керавну, старшему брату Антиоха III. После восхождения на трон Антиох отправил дядю управлять малоазиатскими владениями, где тот в течение 223–220 гг. до н.э. небезуспешно вёл военные действия против Пергамского царства, в конечном итоге сумев запереть Аттала I в столичных стенах.

В 220 году до н.э. Ахей, пребывая в эйфории от достигнутых успехов и пользуясь пребыванием Антиоха в восточных сатрапиях, где тот подавлял мятежи, объявил себя владыкой Малой Азии. Существует предположение, что на измену сатрапа подвигла, в том числе, и обещанная поддержка со стороны Египта. Так, согласно Полибию, Гермий предоставил Антиоху в качестве доказательства этой связи личное письмо египетскому царю. Вопрос о подлинности данного документа до сих пор вызывает споры. Полибий в своих заметках не сомневается, что письмо было подделкой, а сам Ахей — лишь мятежный аристократ, а вовсе не марионетка Филопатора. С другой стороны, предпосылок к созданию подобного союза имелось предостаточно. Вряд ли Ахей решился бы бросить вызов куда более могущественному племяннику, не имея для этого должных ресурсов и союзников. Как бы то ни было, взбунтовавшийся сатрап будет доставлять Антиохии проблемы на протяжении последующих шести лет.

От Птолемаиды до Порфириона

Несмотря на сложности, связанные с бунтарством Ахея, Антиох горел желанием взять у египтян реванш за неудачную кампанию 221 года до н.э. Следуя совету одного из своих приближённых по имени Аполлофан, в 219 году до н.э. сирийский царь решил начать новую кампанию с возвращения Селевкии Пиерии — военного и торгового порта Антиохии, отошедшей Птолемеям по итогам III Сирийской войны. Организация плацдарма в Келесирии для последующего наступления на Александрию было поручено Теодоту.

Взятие города не далось селевкидскому монарху легко. Командующий гарнизоном Лентий согласился сложить оружие только после измены и дезертирства большей части своих командиров. Как пишет Полибий, после захвата Селевкии Антиох планировал обратить силы против Ахея, и только после его устранения вернуться к войне с Филопатором. Письмо Теодота застало его врасплох, однако сирийский царь посчитал неразумным отказываться от столь соблазнительной возможности завладеть львиной долей Келесирии практически бескровно, и отправился на помощь этолийцу.

У Николая, запершего Теодота в стенах Птолемаиды, не было достаточно ресурсов для противостояния приближающимся селевкидским войскам, из-за чего ему пришлось отступить. Вместе с калидонцем к Антиоху также присоединился и его соратник Панетол, руководивший в тот период обороной Тира.

Потеря сразу двух крупных городов вкупе с переходом на сторону врага опытных командиров поставили александрийский двор в затруднительное положение. Египет был совершенно не готов к новой войне: в армии царили разброд и шатание, подготовка и компетентность офицерского состава, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Опасность положения заставила царя и его приближенных проявить смекалку и предприимчивость. Не имея возможности что-либо противопоставить Антиоху на поле боя, Птолемей по подсказке Сосибия вступил в переговоры о мире и изобразил готовность пойти на уступки. На деле же ни о каком мире и уступках хитроумный александриец даже не помышлял, стараясь попросту выиграть время и создать у сирийского правителя иллюзию беспомощности Александрии и готовности выполнить любые условия.

Параллельно с дипломатической болтовнёй в царстве Птолемеев шаг за шагом реализовывалась масштабная военная реформа. По задумке Сосибия, армия начала пополняться коренными египтянами (машимоями), которые вместе с греко-македонскими клерухами (военными поселенцами) должны были составить ударное ядро фаланги. Задумка сработала: Антиох решил не вторгаться в Египет, ограничившись захватом части Келесирии, после чего ушёл на зимовку в Селевкию.

Боевые действия возобновились весной 218 года до н.э. Не добившись от Сосибия ничего существенного в ходе переговоров, Антиох возобновил наступательные действия. Наибольшего внимания здесь заслуживает штурм перевала при Порфирионе, успех которого во многом стал заслугой Теодота.

Потерпев неудачу при попытке пробиться через укрепления египтян в долине Марсия (современная долина Бекаа в Ливане), Антиох выбрал более трудный прибрежный маршрут. По мнению израильского историка Безабеля Бар-Кохбы, позиции птолемеевской армии находились вблизи Порфириона где-то в треугольнике между поселениями Хан Неби Юнес, Барджа и Джийе (около 25 км к югу от современного Бейрута), а сама битва произошла неподалёку, в узком проходе, напоминающем горлышко бутылки.

Полибий пишет, что Николай, по-прежнему командовавший птолемеевским войском в Келесирии, развернул оборону как в самом проходе, так и в трёх ключевых точках, позволявших контролировать переход через перевал. На северном склоне хребта, пересекающего проход, были размещены лучники и пращники, на западном склоне расположилась лёгкая пехота, готовая спуститься к проходу в случае вражеского прорыва. Третий укреплённый пункт, «на склонах горы Ливан», позволял наблюдать за всеми горными тропами и предотвратить обход основной оборонительной линии.

Поле боя при Порфирионе. На склонах высоты 59 размещались первая и вторая укреплённые точки египтян, занятые застрельщиками и лёгкой пехотой. Последний опорный пункт, служивший для предотвращения обходных манёвров, находился на высотах 275 и 348

Готовясь к атаке на позиции неприятеля, Антиох разделил свои силы на три части, одну из которых передал в распоряжение Теодота, поставив перед ним задачу захвата господствующей над перевалом высоты. Два других корпуса под командованием Менедама и Диода, проводящие атаки на гору Ливан с востока и пытавшиеся пробиться через проход, занимались, скорее, отвлечением внимания обороняющихся от прорыва Теодота. Параллельно обе стороны сошлись в морском бою неподалёку от побережья.

В завязавшейся на перевале схватке Николаю удалось сдержать напор Менедама и Диода в проходе и на хребте, однако помешать отряду Теодота он не сумел: воины калидонца пробились на вершину Ливана, после чего, развернувшись в направлении прохода с его внутренней стороны, обрушились на укрепления неприятеля. Оборона перевала пала, а Теодот заслужил звание главного творца этой победы. Побеждённый Николай потерял около 2000 человек и был вынужден отступить к Сидону.

Непостоянство Фортуны

Ещё одним примечательным военным мероприятием с участием греческого полководца стала осада Раббат-Аммана (современный Амман), важного опорного пункта птолемеевских войск в Аравии. Город был хорошо укреплён, его взятие затребовало немалого количество времени и сил. Здесь Теодоту отводилась роль руководителя осадных работ на одном из участков крепостной стены, выбранном Антиохом для последующего штурма. Этолиец действовал совместно с Никархом, ещё одним военачальником селевкидской армии. Оба командира устроили между собой нечто вроде соревнования по разрушению стены. В конечном счёте, та рухнула, но взять город удалось лишь после того, как осаждённых отрезали от источника воды.

Однако успех не всегда сопутствовал нашему герою — впрочем, как и его новому патрону. Весной 217 года до н.э. Антиох, не выудив ничего полезного из переговоров с Сосибием, потерял терпение и начал новое наступление в Келесирии. Однако на этот раз Филопатор был готов, уловка его советника сработала: усыпив бдительность сирийского царя, александрийский двор сумел подготовить к предстоящей схватке многочисленную и боеспособную армию, чьё ядро состояло, в том числе, и из коренных египтян.

Битва при Рафии, в которой сошлись армии обоих монархов, стала одним из величайших противостояний античного мира. В начальной фазе боя стороны провели «размен флангами». Антиоху, традиционно стоявшему справа, удалось выиграть «битву слонов», опрокинув находящиеся напротив силы Птолемея, а самого царя обратив в бегство. В то же время, слабый левый фланг селевкидской армии не выдержал удара греческих и галато-фракийских наёмников, усиленных кавалерией под руководством фессалийца Эхекрата.

Кульминацией сражения стала схватка фаланг в центре, где 30 000 селевкидских сариссофоров противостояли 45 000 объединённых греко-македонских и египетских фалангитов. Теодот возглавлял аргираспидов — «серебряных щитов», элитный гвардейский корпус, состоящий из ветеранов и насчитывавший 10 000 воинов. Командование ещё 20 000 тяжеловооруженных пехотинцев осуществлял Никарх, уже знакомый нам по событиям в Раббат-Аммане.

В скором времени на поле боя вернулся Птолемей, сумевший ускользнуть от преследования Антиоха и лично давший сигнал к началу наступления тяжёлой пехоты. Несмотря на мужество и стойкость «серебряных щитов», исход боя определило превосходство птолемеевской фаланги в живой силе. Никарх, видя разгром восточных подразделений на левом фланге, отступил, опасаясь быть окружённым. После этого численное преимущество неприятеля стало критическим, Теодот был вынужден признать поражение и приказал трубить отход.

Возвратившийся после неудачной погони Антиох уже ничего не мог изменить. Селевкидская армия потерпела не сокрушительное, но ощутимое поражение, которое, что парадоксально, не имело серьёзных последствий ни для одной из сторон. Птолемей с радостью согласился на предложенный Антиохом мир, сумев вернуть практически все ранее утраченные территории в Сирии — за исключением города Селевкия Пиерия, который сирийцы отвоевали в самом начале войны. Ну а селевкидский государь, закончив выяснение отношений с Александрией, отправился в Малую Азию разбираться с досаждавшим ему Ахеем.

Ещё один примечательный эпизод с участием Теодота произошёл прямо накануне сражения при Рафии. Этолиец с двумя сподвижниками пробрался в лагерь Птолемея и предпринял попытку покушения на царя. Однако самого Филопатора в палатке не оказалось, и вместо него, согласно Полибию, был умерщвлён царский лекарь, а ещё два человека получили ранения. Не исключено, что и в этом случае, и во время личного преследования Антиох сделал ставку на физическое устранение египетского правителя. Подобный ход почти наверняка позволил бы выиграть битву, а вместе с этим посеять хаос в птолемеевских владениях и навязать выгодные условия мира. Но в итоге о мире пришлось просить селевкидской стороне.

На стенах Сард

Последним пунктом боевого пути Теодота в текстах Полибия стали Сарды — великий древний город, столица некогда могучего Лидийского царства. На время примирившись с Птолемеем, Антиох наконец-то смог сосредоточиться на борьбе с Ахеем, лично возглавив в 216 году до н.э. поход против самозваного «царя Малой Азии». Ахей и его сподвижники укрылись за стенами Сард, не имея достаточно сил для борьбы с селевкидской армией в открытом бою. Даже спустя год осады моральный дух защитников по-прежнему оставался высоким: Ахей ожидал скорого прибытия этолийских наёмников, набранных на предоставленные Александрией деньги и отправленных в Анатолию через Эфес. Вторым человеком, руководящим обороной города, был персидский начальник Арибаз.

Несмотря на надёжность городских стен, в стане Антиоха нашёлся человек, придумавший, как проникнуть внутрь. Им стал критянин Лагор, который, как и Теодот, ранее служил Филопатору и дезертировал к Антиоху незадолго до битвы при Рафии. Его задумка предполагала последовательное взаимодействие сразу трёх отборных отрядов.

Первый отряд численностью всего 15 человек должен был забраться по практически неприступному, но в то же время плохо охраняемому утёсу, прозванному «Пилой», пробраться за стену к воротам и попытаться открыть их изнутри с помощью специальных механизмов. Второму отряду, насчитывавшему 30 воинов, поручалось вскрывать ворота снаружи, действуя синхронно с первым отрядом. Последнее подразделение было самым многочисленным — 2000 человек, которым следовало прорваться через открытые ворота и удерживать их до прибытия основных сил. Теодот вместе с Лагором оказались в числе смельчаков, которых ожидал подъем на «Пилу» и прорыв к воротам с внутренней стороны. Воины сирийской армии имели возможность наблюдать за первопроходцами, в то время как от защитников Сард тех скрывал выступ утёса: «Одни, поражённые неожиданным зрелищем, другие в ожидании и тревоге за будущее, стояли оцепенелые и вместе с тем радостные».

Большая часть гарнизона была брошена Арибазом к Персидским воротам, к ложному штурму которых приступил Антиох, дабы отвлечь внимание осаждённых от готовящейся на противоположном конце стены диверсии. Это позволило диверсантам беспрепятственно проникнуть за стены и приступить к открытию ворот. Ахей, по-видимому, всё-таки почувствовал неладное и отправил часть войск к предполагаемому месту проникновения. Однако время было упущено, и защитники не успели помешать вскрытию ворот и прорыву за стены крупных сил неприятеля. Уцелевшие осаждённые, в том числе и Ахей, укрылись в акрополе. Позднее мятежного сатрапа обманом выманили из крепости, пленили и приговорили к смерти.

На городской площади Сард и заканчивается история калидонца Теодота. Его дальнейшие деяния окутаны туманом, у Полибия нет никаких упоминаний о военачальнике в описании дальнейших военных кампаний Антиоха. Наверняка известно лишь, что конец он встретил не на родине: по имеющимся данным, из этолийских наёмников, принимавших участие в борьбе за Келесирию, домой вернулся лишь соратник Теодота Панетол, примкнувший вместе с ним к селевкидскому царю. Любопытно, что военная эпопея Панетола на этом не закончилась: в 167 году до н.э., уже будучи глубоким старцем, он был назначен на должность стратега умирающего Этолийского союза, чей скорый роспуск римлянами стал для свободолюбивых эллинов мрачным предзнаменованием грядущих бед.

Вместе с тем, дома, по-видимому, были наслышаны о заморских подвигах Теодота. По крайней мере, именно с его именем историки связывают надпись на основании статуи, найденной в Дельфах в 1895 году: «Теодот, сын Антибола, калидонец». Судьба же самого этолийца скрыта пеленой времён и остаётся загадкой, которую вряд ли кто-либо и когда-либо решит. Не так уж и важно, пал ли он в бою, умер ли от болезни, или попросту отошёл от дел и доживал свой век вдали от полей сражений. Личности, подобные Теодоту, тем и привлекают современных историков, что об их жизни и свершениях известно не так уж много. В то же время, именно они нередко становятся залогом успеха фигур более крупных и значимых, тем самым дополняя, а порой и приукрашивая в наших глазах образы полководцев, учёных, государственных и религиозных деятелей.