Спурий Лигустин, Нумерий Граноний и Антоний Назон: зволюция карьеры центуриона римской армии на примере трех биографий

Попробуем исправить это упущение и на основе биографий трёх центурионов, живших в эпоху римской экспансии во II веке до н.э., во времена Гражданских войн века до н.э. и в эпоху принципата I века н.э., посмотрим, как на протяжении почти 300 лет изменялась среда происхождения и строилась карьера центурионов.

Спурий Лигустин

Прекрасным примером центуриона республиканской эпохи является Спурий Лигустин — не то реальный, не то вымышленный персонаж, с большим мастерством описанный Титом Ливием в рассказе о событиях, предшествовавших объявлению войны македонскому царю Персею в 171 году до н.э. Количество добровольцев, желавших вступить в армию в расчёте на военную добычу, было так велико, что даже многим центурионам-ветеранам не хватило должностей, на которые они претендовали.

Одним из таких претендентов был Спурий Лигустин, который произнёс в народном собрании речь о своей жизни:

«Я, квириты, Спурий Лигустин, принадлежу к Крустуминской трибе, а родом сабинянин. Отец оставил мне югер земли и маленькую хижину, где я родился, вырос и живу до сих пор. Как только я достиг совершеннолетия, отец женил меня на дочери своего брата, которая принесла с собой благородство характера и целомудрие и родила мне столько детей, сколько было бы вполне достаточно даже для богатого дома. У нас шесть сыновей и две дочери, обе уже замужние. Четыре сына достигли совершеннолетия, двое ещё мальчики.

На военную службу я был призван впервые в консульство Публия Сульпиция и Гая Аврелия (200 год до н.э.). В войске, направленном в Македонию, два года воевал я простым солдатом против царя Филиппа. На третий год Тит Квинкций Фламинин назначил меня за доблесть центурионом десятого манипула гастатов. После победы над Филиппом и македонянами нас привезли обратно в Италию и распустили по домам, но я тотчас добровольцем отправился с консулом Марком Порцием в Испанию (195 год до н.э.). Этот главнокомандующий удостоил меня звания центуриона первой центурии первого манипула гастатов. В третий раз я вступил, снова добровольцем, в войско, посланное против этолийцев и царя Антиоха (191 год до н.э.). Маний Ацилий назначил меня первым центурионом первой центурии.

Прогнали мы Антиоха, покорили этолийцев и возвратились в Италию; после этого дважды служил я в легионах, остававшихся под знамёнами только один год. Затем дважды сражался в Испании — один раз при Квинте Фульвии Флакке (182–181 годы до н.э.), другой раз — при преторе Тиберии Семпронии Гракхе (180 год до н.э.). Флакк привёз меня в Рим в числе тех, кого за доблесть взял с собой из провинции для празднования триумфа. Тиберий Гракх сам позвал меня в своё войско. За несколько лет я четыре раза был центурионом примипилов, получил от полководцев тридцать четыре награды за храбрость и шесть «гражданских» венков. Двадцать два года нёс я военную службу, и мне больше пятидесяти лет».

Спурий Лигустин упоминается только у Ливия, поэтому современные исследователи пишут о нём как о собирательном образе, который должен олицетворять добродетели простого человека. Земельного надела, полученного Спурием Лигустином от отца (1 югер равнялся 2518 м2), было совершенно недостаточно для ведения сельского хозяйства, поэтому ему приходилось записываться добровольцем на военную службу, чтобы заработать денег. За свои 50 с чем-то лет Спурий Лигустин прослужил в общей сложности 22 года: сначала три года в качестве солдата, а затем был центурионом разных рангов. При этом он получил 34 награды за храбрость и шесть венков за спасение жизни римского гражданина.

В этой истории обращает на себя внимание тот факт, что должность центуриона для соискателя не гарантирована и зависит от воли трибунов и военачальника. Спурию Лигустину с его опытом службы и многочисленными наградами удавалось раз за разом получать всё более высокий ранг вплоть до заветного звания первого центуриона первой центурии, обязанности которого он исполнял четыре раза. Однако сложившаяся в 171 году до н.э. ситуация говорит о том, что менее титулованным его коллегам время от времени приходилось идти на компромиссы с командованием.

Нумерий Граноний

В 1872 году на Дипилонском кладбище в Афинах было обнаружено надгробие в форме колонны, так называемый киониск, с латинской эпитафией центуриона Нумерия Гранония:

Эта надпись является одной из самых ранних датированных военных эпитафий с описанием карьеры центуриона накануне и в ходе Гражданской войны между Цезарем и Помпеем. Упомянутый в ней Нумерий Граноний был уроженцем Луцерии — римской гражданской колонии в Апулии. Тем не менее его имя оскского происхождения, что говорит о нём как о потомке коренных жителей города, со временем полностью смешавшихся с римскими колонистами. Семья Гранониев известна по строительным надписям из Луцерии императорского времени. Должность кваттуорвира (IIIIvir) также свидетельствует о её принадлежности к городской элите. Минимальный возрастной ценз в 30 лет, необходимый для занятия этой должности, говорит о том, что фигурант надписи был человеком зрелого возраста.

Несмотря на прозрачность текста в прочих отношениях, установить хронологическую последовательность ступеней карьеры Нумерия Гранония затруднительно из-за положения слова IIIIvir в надписи. По размеру букв и их расположению это слово выделяется из текста, как если бы его вписали позже в оставшееся свободным по недосмотру мастера место между первой и третьей строкой эпитафии. При этом оно сильно сдвинуто вправо, в самый конец строки, где находится как раз над словом centurio. Такое расположение, как правило, понимается как указание на хронологическую последовательность: вначале должность кваттуорвира в Луцерии, затем военная служба в качестве центуриона. Впрочем, такой подход разделяют далеко не все. Главной точкой спора является причина, побудившая человека, ранее занимавшего высшую выборную городскую должность кваттуорвира, как минимум однажды после этого, а может быть даже два раза, записаться в римскую армию в качестве центуриона.

Для своей эпохи такая последовательность карьерных ступеней выглядит не столь неожиданно, как это кажется на первый взгляд. Хотя во II веке до н.э. большинство римских центурионов были выслужившимися солдатами, подобными Спурию Лигустину, в эпоху Гражданских войн должности центурионов всё чаще занимали представители италийской муниципальной знати, в том числе представители всаднического сословия. Центурионом был Марк Петрей, отец знаменитого легата в Испании Гнея Помпея Магна, а также Фуфидий, происходивший из арпинской семьи, родственной Марку Туллию Цицерону и Гнею Кальпурнию Пизону. За высокие заслуги Сулла ввёл его в сенат, в 81 году до н.э. Фуфидий стал претором, а в следующем году — наместником Испании. Амбициозных провинциалов должность центуриона привлекала хорошим жалованием, но в ещё большей степени — возможностями приобрести необходимые связи и карьерными перспективами.

Надпись удостоверяет, что Нумерий Граноний начал службу с должности центуриона XVIII легиона под командованием Публия Корнелия Лентула Спинтера. Последний был претором в 59 году до н.э., в следующем году исполнял обязанности наместника Ближней Испании, в 57 году до н.э. был избран консулом, а в 56–53 годах до н.э. вёл успешные военные действия против разбойников в Киликии, за которые получил триумф. Нумерий Граноний мог служить под его руководством как в Испании, так и в Киликии. Порядковый номер XVIII легиона свидетельствует скорее в пользу Киликии, поскольку для западных провинций характерны более низкие номера легионов, а для восточных — более высокие. Цицерон сообщает, что два легиона оставил в Киликии Помпей в 62 году до н.э. после окончания войны с Митридатом. Лишь в 49 году до н.э. их вывели отсюда на Балканы, причём оба легиона объединили из-за недокомплекта солдат. Этот legio Gemella в 48 году до н.э. на стороне Помпея участвовал в сражении при Фарсале.

Теоретически Нумерий Граноний мог вернуться домой вместе с Лентулом Спинтером для празднования триумфа в 53 или 52 году до н.э., а затем вновь поступить на службу, записавшись во II легион. Наиболее очевидно, что упомянутый в надписи legio secunda входил в серию легионов с порядковыми номерами I–III, набранных Помпеем в 55 году до н.э. во время его второго консульства. В 52 году до н.э. этот легион под командованием легата Марка Теренция Варрона отправился в Дальнюю Испанию. После сражения при Илерде в 49 году до н.э. все находившиеся в провинции семь легионов Помпея сложили оружие перед победителем. Цезарь сохранил II легион и оставил его на прежнем месте в Дальней Испании, где он пребывал ещё в 45 году до н.э. Если Нумерий Граноний действительно служил в этом легионе, то он мог быть среди тех солдат, которые не смирились с поражением и вместе с легатами Луцием Афранием и Марком Петреем из Испании перебрались на Балканы, чтобы здесь присоединиться к армии Помпея.

По другой версии, испанский II легион не равнозначен legio Secunda Cn(aei) Pompei Mag(ni) на надгробной надписи Нумерия Гранония. Когда Цезарь в своих «Записках о Гражданской войне» рассказывал об армии помпеянцев перед сражением при Фарсале, он специально упомянул о I и III легионах, которые некогда служили под его собственным командованием в Галлии под номерами I и XV и которые он два года назад по решению сената передал Помпею. Соответственно, где-то между I и III номерами легионов Помпея должен был быть и II легион — или наново сформированный им в Италии в 49 году до н.э. из числа своих приверженцев и старослужащих солдат (это могло бы объяснить, зачем Нумерий Граноний, к тому моменту бывший кваттуорвиром в своей родной Луцерии, вновь записался в армию), или один из старых легионов, получивший новый порядковый номер.

Поскольку Нумерий Граноний был похоронен в Афинах, должно быть, он погиб или умер в 48 году до н.э., когда полководцы Помпея воевали в Греции против легата Цезаря Квинта Фуфия Калена. Есть, впрочем, маловероятная возможность, что он не покидал рядов II легиона после Илерды, пережил окончание Гражданской войны в Испании и битву при Мунде и умер лишь в 44 году до н.э., когда Цезарь перевёл его легион в Македонию. Впрочем, с этой гипотезой плохо согласуется факт упоминания в эпитафии Помпея и отсутствие других военачальников, под ауспициями которых ему довелось бы служить после.

Антоний Назон

Надгробная эпитафия Луция Антония Назона из Баальбека (античного Гелиополя) содержит описание успешной военной карьеры центуриона эпохи принципата. Родиной Антония был Гелиополь, где была найдена его погребальная стела, или, возможно, Берит — современный Бейрут, римская военная колония и один из главных центров романизации ближневосточных провинций. Родовое имя Антоний означает, что предки нашего героя получили римское гражданство от триумвира Марка Антония на заключительном этапе Гражданских войн. После того, как армия Антония после битвы при Акции в 31 году до н.э. сдалась Цезарю Октавиану, последний расселил значительную часть отставных солдат по городам Восточного Средиземноморья, в том числе в Берите. В 15 или 14 году до н.э. Марк Агриппа вывел в Берит колонию из ветеранов V Македонского и VIII Галльского легиона. Потомки этих колонистов, немалое число которых носили родовые имена Антониев, в дальнейшем поставляли рекрутов, служивших в составе восточных легионов.

Согласно римскому обычаю, старший сын наследовал имя отца. Поскольку отца Луция Антония звали Марком, скорее всего, он не был старшим сыном в семье. Послужной список Антония начинается сразу со звания центуриона, что, как мы видели на примере Нумерия Гранония, характерно для италийской муниципальной знати. Не имея возможности выступить соискателем на должность трибуна легиона или префекта вспомогательной когорты, они достаточно легко получали должность центуриона, которая обеспечивала им хорошие карьерные перспективы и жалование. Знать из провинций также могла следовать этим путём, с той, однако, особенностью, что ей приходилось использовать гораздо более длинные и сложные цепочки обязательственных связей. Решения о производстве в звание центуриона принимались на самом верху императорской администрации — наместником провинции, а иногда самим императором. Порой соискателю приходилось ждать долгие годы. Светоний рассказывает, как Марк Валерий Проб, уроженец Берита, также добивался должности центуриона в армии, но за время ожидания он пристрастился к наукам и стал грамматиком.

Служба Луция Антония началась в должности центуриона III Киренаикского легиона, находившегося в Египте. Затем он получил повышение и перевёлся в XIII Сдвоенный легион в Паннонии. Здесь он постепенно преодолел все необходимые ступени карьеры, пока не дослужился до звания главного центуриона (primus pilus) легиона. Военные обязанности он успешно сочетал с административными поручениями руководства. В частности, одно время ему пришлось исполнять обязанности префекта одной из паннонских общин (civitatis Colaphianorum). На службе он получил ряд наград (стенной венок за взятие вражеского лагеря, золотой венок — также за военные заслуги, два личных знамени, два копья без наконечника), в том числе был награждён лично императором, имя которого не сохранилось, в ходе торжественной процедуры albata decursio. Очень похоже, что Луций Антоний вместе с вексилляцией своего легиона участвовал в войне с парфянами на Востоке под командованием Корбулона и попал в поле зрения начальства — это могло бы объяснить внезапный взлёт его карьеры, случившийся в последние годы правления Нерона.

В 66 или 67 году Луций Антоний стал трибуном новонабранного I Италийского легиона, предназначавшегося Нероном для похода в Армению. Его начало пришлось отложить из-за восстания в Иудее и выступления галльского наместника Юлия Виндекса. Легион вернулся с полпути и в апреле 68 года отправился в Галлию. Тем временем Антоний перевёлся из армии в состав римского гарнизона, заняв сперва должность трибуна IV когорты вигилов, затем трибуна XI городской когорты и, наконец, трибуна IX Преторианской когорты. Столь головокружительный взлёт карьеры, к тому же произошедший в течение года или даже нескольких месяцев, был бы невозможен без очень серьёзной поддержки где-то на самых высоких этажах пирамиды власти. Ещё одним фактором, способствовавшим столь быстрому продвижению, была чрезвычайная ситуация, сложившаяся в Риме после раскрытия заговора Пизона. Среди его участников было немало офицеров гвардии, и обрушившиеся на них репрессии открыли новые возможности для продвижения кандидатов снизу.

Репрессии не прошли даром. Вскоре восстание вспыхнуло в столице империи. 9 июня 68 года Нерон покончил с собой, а новым императором был провозглашён Гальба. Когда он прибыл в начале 69 года в Рим, в гвардии устроили чистку, о которой сообщает Тацит:

«Из армии были уволены трибуны: из претория Антоний Тавр и Антоний Назон, из гарнизона Эмилий Пиценз, из городской стражи Юлий Фронтон. Остальных эта мера не исправила, а напугала: из хитрости и осторожности, казалось им, Гальба уволил лишь некоторых, на подозрение же попали все».

Почти наверняка упомянутый Тацитом Антоний Назон и есть наш герой. Его отставка продлилась лишь несколько месяцев. После убийства Гальбы 15 января 69 года он вернулся на службу к Отону, получив при этом назначение примипила XIV Сдвоенного легиона. Вероятно, в составе находившихся в Италии отдельных частей легиона Антоний участвовал в битве при Бедриаке 14 апреля 69 года. Неизвестно, сохранил ли он свою должность при Вителлии, однако Веспасиан вновь восстановил Антония в гвардии — на этот раз в престижной должности трибуна I когорты. Завершил свою карьеру Луций Антоний в должности имперского прокуратора провинции Понт и Вифиния. Информацию, изложенную в эпитафии, подтверждают две надписи из столицы провинции Прусы, в которых сообщалось о предпринятом им в 78 году дорожном строительстве.

Таким образом, на материале этих трёх биографий мы можем наблюдать, как на протяжении 300 лет изменялась среда происхождения центурионов и сам характер этой должности. В армии III–II веков до н.э. большинство центурионов были ветеранами, выслужившимися из рядовых солдат, наподобие Спурия Лигустина. В эпоху Гражданских войн I века до н.э. наряду с выслужившимися солдатами всё более заметную роль стали играть представители италийской муниципальной знати наподобие Нумерия Гранония. Их эта должность привлекала перспективой выслуги и приобретения необходимых связей, которые можно было бы использовать для собственной политической карьеры. И действительно, эпоха Гражданских войн знает целый ряд бывших центурионов, сумевших взобраться на высоту, недосягаемую для современников Спурия Лигустина. Наконец, биография Луция Антония Назона показывает нам профессионального военного провинциального происхождения, который ступенька за ступенькой преодолел всю карьерную лестницу с нижних этажей и до самого верха.