Три женщины Карфагена: история аристократок, с которым связаны начало и конец великого города

Основательница Карфагена

У царя Муттона (он же Маттан или Метон), правителя одного из древнейших финикийских города Тира, жившего в IX веке до н.э., было двое детей: сын Пигмалион и дочь Элисса, славившаяся своей красотой. Муттон сделал своими наследниками их обоих, однако после его смерти граждане Тира передали всю полноту власти Пигмалиону. Принцесса Элисса вышла замуж за своего богатого и могущественного дядю Ахерба, жреца великого Мелькарта, главного божества Тира.

Повзрослевший Пигмалион оказался большим стяжателем и захотел овладеть сокровищами храма Мелькарта. Однако Ахерб, предвидевший такое развитие событий, тщательно скрывал их местонахождение. Нетерпеливый Пигмалион, переступив через родственные узы, вскоре злодейски убил дядю. Он надеялся, что оставшаяся в одиночестве сестра станет искать у него защиты и покровительства и сама принесет ему сокровища Ахерба. Видимо, рано или поздно Пигмалион лишил бы жизни и сестру, если бы та проявила строптивость.

Но Элисса в этой ситуации выказала необычайную хитрость и самообладание. Она сама обратилась к брату с просьбой разрешить переселиться к нему. По ее словам, пребывание в доме убитого мужа не давало ей оправиться от скорби и горьких воспоминаний. Пигмалион с удовольствием принял ее предложение и даже прислал своих слуг, чтобы те оказали помощь при перевозе имущества. Несомненно, правитель Тира рассчитывал, что среди него окажутся и богатства Ахерба.

Элисса попросила посланцев брата погрузить на принадлежащий ей корабль туго завязанные тяжелые мешки. Как только судно вышло в открытое море, женщина приказала слугам Пигмалиона сбросить мешки в воду и стала взывать к духу Ахерба, умоляя его принять сокровища, которые стали причиной его смерти и принесли ей столько горя. После она обратилась к царским слугам, сказав, что теперь их ждет жестокое наказания и пытки со стороны ее брата, так как золото теперь покоится на дне морском. Осознав свое положение, посланцы Пигмалиона согласились сопровождать Элиссу в ее бегстве. В действительности хитроумная женщина приказала им сбросить на дно мешки, наполненные песком: золото было выкопано и погружено на корабль ее слугами заранее.

К кораблю высокородной беглянки в ту же ночь присоединились суда поддерживавших ее тирских аристократов, и маленькая флотилия, груженная сокровищами из храма Мелькарта, отправилась в изгнание.

Первую остановку беглецы сделали у острова Кипр. У жителей острова в те времена был обычай посылать молодых девушек в определенные дни на берег моря, чтобы они добыли себе деньги на приданое для грядущего замужества. По сути, обычай являлся ритуальной проституцией. Элисса приказала своим спутникам похитить в жены около 80 девушек, необходимых для продолжения рода населения будущего города, который она задумала основать.

Тем временем Пигмалион узнал о бегстве сестры и собрался в погоню. Однако пророки и его мать с большим трудом смогли отговорить его, угрожая карой богов, если он помешает возникновению нового города. По их словам, городу было суждено стать счастливейшим в мире. Очевидно, замысел Элиссы основать новую колонию имел своих сторонников и среди окружения Пигмалиона.

Причалив к побережью Африки, Элисса выбрала удобное место в одном из заливов. У местных жителей, которые нарекли ее Дидоной, она попросила продать ей кусок земли, который займет шкура быка. Африканцы, полагая сделку выгодной, согласились. Тут финикийка снова проявила присущую ей смекалку. Разрезав шкуру на тонкие полоски, Элисса охватила ими обширное пространство, достаточное для того, чтобы на нем могли поселиться она и ее спутники. Это место стало центром будущего города и получило название Бирса, что с греческого языка можно перевести как «снятая шкура».

Впоследствии Элисса арендовала у соседних племен и другие участки земли по соседству в обмен на ежегодную выплату дани. Так возник сначала небольшой поселок, куда стали стекаться местные жители, приносившие товары для продажи и обмена. Затем пришло время и для закладки будущего города.

Когда спутники Элиссы начали копать землю, то наткнулись на бычью голову. Это было сочтено предзнаменованием того, что город будет хотя и богатым, но в вечном порабощении. Сменив место, строители стали рыть землю снова, и нашли уже голову коня, которую посчитали знаком будущего могущества и военных побед новой колонии. Так был заложен город, который ныне известен как Карфаген. По-латински это писалось как Carthago, что являлось искаженным произношением финикийского слова Quarthadast. В переводе с языка, на котором говорили тирские беглецы, это означает «Новый город».

Место для закладки колонии было выбрано удачно, и в нее стали стекаться люди. Карфаген быстро рос и вскоре вызвал зависть у своих соседей. Царь нумидийского племени макситанов Гиарбас призвал к себе десять карфагенских старейшин и потребовал Элиссу себе в жены, грозя в случае отказа пойти войной на город.

Расчет Гиарбаса казался беспроигрышным: если Элисса ответит согласием, то он станет править Карфагеном как ее муж, если же нет – он просто возьмет город штурмом. И здесь Элисса в последний раз смогла показать свои незаурядные качества. Стремясь сохранить верность погибшему мужу и не желая послужить причиной захвата основанного ею города, она сделала вид, что подчиняется требованию африканского царька и просьбам своих старейшин. Она заявила, что перед новым браком сначала должна принести жертву умершему супругу и умилостивить его дух. После длительных церемоний она взошла на костер с мечом в руках и, обратившись к жителям Карфагена, сказала, что собирается отправиться к своему настоящему мужу, после чего заколола себя и упала в пламя.

Заложница политических игр

Карфаген рос и динамично развивался. Спустя несколько веков после основания он превратился в могущественную державу, под властью которой находились как соседние африканские племена, так и колонии на побережье Средиземноморья. Однако сильный и опасный соперник, Рим, вскоре бросил вызов Карфагену за обладание Сицилией. Началась Первая Пуническая война, в которой Карфаген потерпел поражение. Власть над Сицилией перешла к Риму, который позднее захватил также Корсику и Сардинию, до этого принадлежавшие карфагенянам.

Прославленный пунийский полководец Гамилькар Барка не смирился с поражением и потерями островов. Обосновавшись в Испании, он стал крепить могущество Карфагена и готовиться к новой схватке с Римом. После гибели Гамилькара его начинания продолжил старший сын Ганнибал Барка. Собрав сильную армию, молодой карфагенский вождь взял штурмом город Сагунт, который римляне считали своим союзником, тем самым инициировав новую войну с Римом.

Ганнибал со своим войском перешел через Альпы в Италию, где одержал несколько крупных побед над римлянами. В Испании охранять пунийскую территорию он оставил своего родного брата Гасдрубала Барку, а также еще одного карфагенского полководца и аристократа – Гасдрубала, сына Гискона.

О последнем Тит Ливий писал, что тот был «был первым человеком в государстве по родовитости, по своей славе, по богатству». У Гасдрубала была дочь по имени Софонисба, которая славилась своей красотой и образованием. Она хорошо разбиралась в литературе, играла на музыкальных инструментах и была завидной невестой. Но ей суждено было стать заложницей политических интересов Карфагена.

Гасдрубал обручил ее с нумидийским принцем Масиниссой (Массанассой). Его отец Гала был царем племени массилов, враждовавшего с другим племенем – масаэсилами, царя которых звали Сифакс. Последний, желая взять верх над своим соперником, вступил в союз с римлянами и объявил массилам войну. Карфагеняне прислали Гале помощь, в результате Сифакс был разгромлен в битве, но не оставил своих честолюбивых планов.

Тогда, чтобы привлечь Сифакса на свою сторону и лишить римлян поддержки в Африке, пунийцы предложили ему в жены Софонисбу, к чарам которой Сифакс тоже не был равнодушным. Аппиан так пишет об этом:

«Сифакс же, охваченный любовью к этой девушке, стал грабить владения карфагенян, и Сципиону, приплывшему к нему из Иберии, обещал быть союзником, когда тот пойдет на карфагенян. Заметив это и считая очень важным приобрести Сифакса в качестве союзника для войны против римлян, карфагеняне отдали ему девушку без ведома Гасдрубала и Массанассы, бывших в Иберии».

Иное описание можно найти у Тита Ливия. По его словам, Гасдрубал Гискон был в курсе сложившейся ситуации, более того – сам был инициатором свадьбы Софонисбы и Сифакса:

«Чтобы покончить с этим делом и назначить срок свадьбы, – девушка была возраста брачного, – приехал Газдрубал: видя, что царь пылает страстью (нумидийцы более других варваров преданы Венере), он вызвал из Карфагена девушку и торопил со свадьбой. Меж поздравлений и пожеланий к семейному союзу был добавлен и союз между царем и карфагенянами; с обеих сторон было обещано и клятвенно подтверждено: враги и друзья у них будут одни и те же».

Как бы то ни было, Софонисба оказалась замужем за Сифаксом. Тем временем после смерти отца Масиниссы Галы между его наследниками разгорелась междоусобная война, и власть захватил узурпатор Мазетул, ставший опекуном юного Лакумаза, единственного кроме Масиниссы уцелевшего сына Галы. Мазетул заключил союз с Сифаксом, который во время распри уже успел отхватить себе часть земель массилов. Масинисса, вернувшийся из Испании, где он воевал на стороне карфагенян под началом своего несостоявшегося тестя Гасдрубала Гискона, сумел вернуть трон своего отца, однако потерпел поражение в начавшейся войне с Сифаксом и был вынужден скрываться.

Казалось, что Карфаген сделал верный выбор, отдав прекрасную Софонисбу в жены именно Сифаксу. Однако все изменилось, когда в 204 году до н.э. в Африке появился со своей армией Публий Корнелий Сципион. Он вступил в длительные переговоры с карфагенянами, армией которых командовал отец Софонисбы Гасдрубал Гискон. За это время Сципион изучил состояние вражеских лагерей и, устроив в них ночной пожар, нанёс сокрушительное поражение карфагенянам, а также и нумидийцам, которых возглавлял Сифакс. Последний решил было бросить пунийских союзников и с остатками своего войска вернуться в свою столицу, однако изменил свое решение, уступив просьбе карфагенян и своей жены. Упоминание об этом находим у Полибия:

«Кроме того, просила и умоляла царя остаться на месте и не покидать карфагенян в тяжкой нужде молодая женщина, дочь военачальника Гасдрубала и, как сказано выше, жена Софака».

Однако новое необученное войско, которое поспешно собрали Гасдрубал и Сифакс, было также разбито Сципионом в битве на Великих Равнинах. Сифакс остался жив и спасся бегством, вернувшись в свою столицу Цирту, где он еще раз попытался набрать новых воинов. Но посланные вслед за ним Масинисса и командир римской конницы Лелий, которым Сципион придал в помощь всю нумидийскую кавалерию и часть римских легионов, в скоротечной битве на подступах к Цирте разгромили последнюю армию Сифакса. Тот во время битвы был ранен, попал в плен и по приказу Масиниссы был закован в цепи.

Вошедший в столицу Масинисса после переговоров с городской знатью был встречен Софонисбой, которая, по словам Тита Ливия, обратилась к нему со следующей речью:

«Смилуйся над умоляющей: реши сам по своему усмотрению судьбу твоей пленницы, но не допусти ее оказаться во власти надменного и жестокого римлянина. Будь я только женою Сифака, я и то предпочла бы положиться на честность нумидийца, своего земляка, а не чужака-иностранца. Чем страшны римляне карфагенянке, дочери Газдрубала, ты знаешь. Если иначе нельзя, молю и заклинаю тебя: освободи меня смертью от власти римлян».

Ослепленный красотой Софонисбы, Масинисса снова попал под ее чары и быстро придумал выход из тяжелого положения: он немедленно сыграл свадьбу с Софонисбой, о которой и сообщил Лелию, явившемуся в Цирту на день позже. Ливий пишет об этом так:

«Когда свадьбу справили, явился Лелий; он был так раздосадован, что собирался отправить Софонибу прямо с брачного ложа к Сципиону вместе с Сифаком и прочими пленными. Мольбами Масинисса добился, чтобы решение о том, с кем из двух царей должна разделить судьбу Софониба, было отложено и предоставлено Сципиону».

Когда Сифакса доставили к Сципиону, тот спросил нумидийского царя, что послужило причиной разрыва его союза с римлянами и перехода на сторону карфагенян. Ливий так описывает его ответ:

«Сифак не оправдывался: он виноват, он поступил как безумец, но еще раньше, чем поднял оружие против римского народа: этим его безумие завершилось – не началось; разум его помутился тогда, когда, забыв об узах гостеприимства и о договоре меж государствами, он ввел в свой дом женщину-карфагенянку. Дворец его сгорел от пламени брачных факелов; эта фурия, эта чума ласкала и улещивала его и не успокоилась, пока не лишила его разума, не отвратила от друзей, пока своими руками не дала ему оружие против гостя и друга. Его, погибшего, сломленного, утешает лишь то, что теперь эта чума и фурия пришла в дом самого ненавистного ему человека. Масинисса не разумнее Сифака и так же необуздан, а по молодости своей он и неосторожнее: женившись на ней, он поступил еще глупее и опрометчивее, чем сам Сифак. Слова эти были подсказаны не только ненавистью к врагу, но и ревностью любящего, который знает, что любимая у соперника».

Разозленный Сципион приказал Масиниссе передать жену Сифакса римлянам. Когда же Масинисса стал его умолять и рассказывать о своей любви к ней, Сципион еще более резко приказал ему ничего не брать самовольно из римской добычи. Однако Масинисса, будучи не в силах противиться власти римского консула, все же принял решение исполнить хотя бы часть просьбы Софонисбы, умолявшей не отдавать ее в руки римлян, и через слугу передал ей яд. Софонисба без колебания приняла его, в своих последних словах обратившись к Масиниссе: «Я с благодарностью, – сказала она, – приму этот свадебный подарок, если муж не смог дать жене ничего лучшего; но все же скажи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю гибели».

Так закончила свои дни самая выдающаяся карфагенянка своего времени, которая ради выгодного для пунийцев политического союза сначала была обещана нумидийскому принцу Масиниссе, затем, вынужденная подчиниться дипломатическим целям Карфагена, была выдана замуж за его соперника Сифакса, которого сделала верным союзником Карфагена.

Гибель Карфагена и жена Гасдрубала Боэтарха

Потерпевший поражение во Второй Пунической войне Карфаген лишился всех своих заморских колоний. Более того, ставший злейшим врагом пунийцев Масинисса постоянно нападал на них, захватывая самые плодородные земли. Карфагеняне, которым было запрещено объявлять войну без разрешения римского сената, отправили в Рим послов с жалобами. Но и Масинисса отправил своих послов в Рим. Тит Ливий пишет, что в разгоревшемся споре нумидийцы вспомнили в числе прочего историю зарождения Карфагена и хитрость Элиссы:

«Если уж судить по праву да по справедливости, то во всей Африке не сыскать и одного поля, что было бы собственной карфагенской землей. Они ведь пришли издалека и выпросили кусок земли, только чтобы построить город; определяли же размер участка так: разрезали шкуру одного быка на ремни и сколько теми ремнями можно было окружить, столько им земли и дали. И все, кроме Бурсы, первого их поселения, взято не по праву, а силою. Что ж до земли, о которой спор, не могут карфагеняне доказать, ни что принадлежала она им всегда – т.е., с тех пор, как захватили они ее во владение, – ни даже сколько-нибудь долгое время. По обстоятельствам отходила эта земля то к ним, то к царю нумидийцев, и овладевал ею всякий раз тот, кто мог осилить другого оружием».

В этой распре римский сенат всегда оставался на стороне Масиниссы, поощряя того к дальнейшему ослаблению Карфагена. В конце концов, устав ждать справедливости от римлян, пунийцы все-таки отважились на открытые боевые действия против Масиниссы и выставили против него ополчение, которое возглавил один из последних карфагенских полководцев Гасдрубал по прозвищу Боэтарх (боэтарх – командующий вспомогательными войсками). Полибий отозвался о его способностях весьма нелестно: «Карфагенский военачальник Гасдрубал был тщеславный хвастун, вовсе не обладавший дарованиями ни государственного человека, ни главнокомандующего».

Притворным отступлением Масинисса заманил войско Гасдрубала Боэтарха на большую и пустынную равнину, которую отовсюду окружали крутые холмы. В последовавшей битве Масинисса, которому тогда, по словам Ливия, было уже 88 лет, лично командовал войсками нумидийцев, но так и не смог победить карфагенян. За сражением наблюдал с одного из холмов гость Масиниссы и будущий разрушитель Карфагена римский посол Публий Корнелий Сципион Эмилиан, прибывший незадолго до этого к нумидийскому царю за слонами.

После схватки он по желанию обеих сторон был выбран посредником на переговорах, которые ни к чему не привели. Получив своих слонов, Сципион покинул Африку, а Масинисса взял лагерь карфагенян в осаду, отрезав им все пути для получения продовольствия. Гасдрубал не спешил прорываться, хотя имел для этого все возможности. Он ожидал прибытия на место схватки новых римских послов, но и те не спешили, остановившись неподалеку. Им было приказано вмешаться в развитие событий только в том случае, если Масинисса будет терпеть неудачу, дабы спасти его и прекратить распрю. Если же пунийцы потерпят поражение, это будет только на руку Риму.

Со временем голод и болезни начали подтачивать силы карфагенян. Сначала они перебили вьючных животных, затем боевых коней. В итоге уцелевшие пунийцы сами пошли на перемирие, предложив Масиниссе 5000 талантов серебра в качестве выкупа. Тот согласился, но поставил одним из условий то, что карфагенские воины без оружия будут по одному выходить из лагеря через ворота, что и было сделано. В итоге из них мало кто уцелел – ослабленные и безоружные, они были перебиты всадниками под командованием сына Масиниссы Гулуссы. Только самым знатным карфагенянам удалось спастись, и среди них оказался Гасдрубал.

Сознавая, что вызвали недовольство Рима, власти Карфагена поспешно объявили о своем решении приговорить к смертной казни Гасдрубала Боэтарха и еще нескольких участников и зачинщиков этой войны, о чем через посольство и уведомили римский сенат. Римляне, не объявляя о своих окончательных намерениях, сначала потребовали выслать на Сицилию 300 заложников. Затем прибывшие в Африку римские послы потребовали от Карфагена, чтобы он сдал все свое оружие и военные машины. Когда и это было сделано, карфагенянам было объявлено последнее требование сената: все жители должны покинуть город и поселиться в отдалении от моря, потому что Карфаген должен быть срыт.

Жителям города была уготовлена участь превратиться из купцов и мореходов в крестьян, а в перспективе в рабов римлян или нумидийцев. Возмущенные римским вероломством, карфагеняне попросили месяц на обдумывание, а сами за это время постарались хоть как-то приготовиться к обороне. В стенах города были спешно созданы мастерские по производству оружия. Работа велась и днем и ночью, каждый день производилось по сто щитов, по триста мечей, по тысяче стрел для катапульт. Женщины города отдали свои золотые украшения и обрезали волосы, из которых затем сделали тетивы для метательных машин.

Начальником своего войска карфагеняне снова выбрали Гасдрубала Боэтарха, который, узнав о своем смертном приговоре, не спешил появляться в Карфагене и располагался лагерем со своими сторонниками неподалеку от города. Встав во главе пунийской армии, Боэтарх нанес несколько поражений римлянам за стенами Карфагена. Желая получить всю полноту власти, он ложно обвинил другого карфагенского полководца Гасдрубала, бывшего внуком Масиниссы, в предательстве и оказании помощи своему родственнику Гулуссе. Карфагеняне поверили этим обвинениям и убили оклеветанного. Гасдрубал Боэтарх сделался единоличным правителем Карфагена.

Ставший консулом и назначенный командующим римским войском в Африке Публий Корнелий Сципион Эмилиан навел жесткий порядок в армии и взял осаду в свои руки. Благодаря его действиям положение Карфагена вскоре стало безнадежным. Желая ожесточить защитников города и поднять их боевой дух, Гасдрубал Боэтарх приказал вывести на стены города пленных, публично пытать их, а затем казнить на глазах у римлян. Также жестоко вел себя Боэтарх и в самом городе, зачастую лишая жизни своих противников, и сделавшись, по сути, тираном.

Наконец, наступила рзвязка. Римляне ворвались в город и стали брать штурмом одно здание за другим. Аппиан в деталях описывает подробности агонии Карфагена:

«Воины не понемногу разбирали дома, но, навалившись всей силой, валили их целиком. От этого происходил еще больший грохот, и вместе с камнями падали на середину улицы вперемешку и мертвые и живые, большей частью старики, дети и женщины, которые укрывались в потайных местах домов; одни из них раненые, другие полуобожженные, испускали отчаянные крики. Другие же, сбрасываемые и падавшие с такой высоты вместе с камнями и горящими балками, ломали руки и ноги и разбивались насмерть. Но это не было для них концом мучений; воины, расчищавшие улицы от камней, топорами, секирами и крючьями убирали упавшее и освобождали дорогу для проходящих войск; одни из них топорами и секирами, другие остриями крючьев перебрасывали и мертвых и еще живых в ямы, таща их, как бревна и камни, или переворачивая их железными орудиями: человеческое тело было мусором, наполнявшим рвы… В таких трудах у них прошло шесть дней и шесть ночей, причем римское войско постоянно сменялось, чтобы не устать от бессонницы, трудов, избиения и ужасных зрелищ. Один Сципион без сна непрерывно присутствовал на поле сражения, был повсюду…»

В это же время Сципион позволил сдаться в плен 50 тысячам уцелевших, попросивших лишь одного – спасти их жизни. Оставшиеся в живых защитники укрылись в храме Эшмуна вместе с Гасдрубалом, его женой и двумя маленькими детьми. Этот храм стоял на самой высокой точке Бирсы, что некогда была первой территорией заложенного Элиссой Карфагена.

Улучив момент, Гасдрубал Боэтарх покинул своих собратьев по несчастью и сбежал к Сципиону, умоляя пощадить его. Сципион, по словам Полибия, нравоучительно обратился к своим спутникам, напомнив им о своем недавнем предложении Гасдрубалу спасти себя и свою семью, и его отказе: «При виде этого человека не может не прийти на мысль каждому, что нам, смертным, никогда не подобает дозволять себе ни речей наглых, ни поступков».

В это время на стену храма вышла жена Гасдрубала. Полибий так описывает дальнейшее:

«Жена Гасдрубала, когда огонь охватил храм, став напротив Сципиона, украшенная насколько можно в несчастии, и поставив рядом с собой детей, громко сказала Сципиону: “Тебе, о римлянин, нет мщения от богов, ибо ты сражался против враждебной страны. Этому же Гасдрубалу, оказавшемуся предателем отечества, святилищ, меня и своих детей, да отомстят ему и боги Карфагена, и ты вместе с богами”. Затем, обратившись к Гасдрубалу, она сказала. «О, преступный и бессовестный, о, трусливейший из людей! Меня и моих детей похоронит этот огонь; ты же, какой триумф украсишь ты, вождь великого Карфагена? И какого только наказания ты не понесешь от руки того, в ногах которого ты теперь сидишь». Произнеся такие оскорбительные слова, она зарезала детей, бросила их в огонь и сама бросилась туда же. С такими словами, говорят, умерла жена Гасдрубала, как должен был бы умереть сам Гасдрубал.

Так был разрушен Карфаген, просуществовавший шесть с лишним столетий. Немногие уцелевшие из его более чем полумиллионного населения были поголовно проданы в рабство. Гасдрубал, продливший свои дни предательством, умер в Риме.

Послесловие

Ставшая основательницей Карфагена дочь тирского царя Элисса предпочла умереть, нежели послужить причиной гибели заложенного ею города. Аристократка Софонисба положила свою красоту на алтарь дипломатии, дабы обеспечить верность Карфагену нумидийского царя Сифакса, и поплатилась за это жизнью. Не желая попасть в рабство, вместе со своим умирающим городом разделила его судьбу и жена полководца Гасдрубала Боэтарха.

Так история Карфагена, начавшаяся с самопожертвования его основательницы Элиссы, закончилась самосожжением другой его героини, имя которой время не сохранило.

Продолжение следует: